Весы змея - Кнаак Ричард Аллен - Страница 17

Это был морлу… Морлу, чьё горло пронзила стрела в месте, где между шлемом и нагрудником оставалось только полдюйма пространства. Мендельн начал тянуться к стреле, её присутствие пробудило в памяти другой кошмар…

Морлу поднял голову, чёрные глазницы уставились на Мендельна. Воин потянулся за братом Ульдиссиана.

Те же слова, которые он ранее использовал против одной из этих тварей в доме мастера Этона, вырвались у Мендельна. Тянущиеся руки морлу неистово затряслись. С бледных губ сорвалось бульканье.

Морлу снова размяк; только стрела, вонзённая в дерево, не давала звериной фигуре упасть к ногам Мендельна.

Без колебаний Мендельн приложил руку к чудовищной груди воина. Другие слова, тоже впервые произнесённые в Парте, легко соскользнули с губ брата Ульдиссиана.

Большинство не разглядело бы маленькое чёрное облако, отделившееся от морлу. Оно парило над ладонью Мендельна. Немного поглядев на загрязнённость, Мендельн сжал руку.

Облако исчезло.

— Больше ты не поднимешься, чтобы творить зло, — какая бы тьма не оживила морлу, наделив его подобием жизни, этот конкретный труп она не сможет воскресить. Мендельн об этом позаботился.

Но ещё оставалось то, что первоначально спасло его от слуги Триединого. Мендельн наконец тронул стрелу, к лёгкому испугу обнаружив, что всё древко покрывает грязь. Точно так же, как стрелу, которая убила одного из надзирателей мира.

— Этого не может быть… Он мёртв…

«Но жизнь — всего лишь одеяние, которое носят все, но недолгий срок…»

Хотя мысль промелькнула через его сознание, Мендельна бы ничто не смогло заставить думать, что будто она его собственная. Он и раньше ощущал в своей голове чужое присутствие. Оно всегда вело его, но теперь его слова лишь ещё больше встревожили Мендельна.

— Нет! — бросил он во тьму. — Он мёртв! Думать иначе — зло! Он закопан! Я был там! Я выбрал место! Я выбрал…

Он выбрал закопать тело очень близко к древнему сооружению с теми же знаками, что и на камне возле Серама. Мендельн поразился своей наивности. Почему он подумал, будто это он выбрал то самое место? Что-то побудило его сделать это, а он и рад был уступить.

Качая головой, Мендельн попятился…

И натолкнулся на кого-то другого.

Брат Ульдиссиана развернулся… И уставился в бледное, грязное лицо Ахилия.

Глава шестая

Астрога был амбициозным демоном. Он сидел по правую когтистую руку Диабло, величайшего из Великих Зол, и был хорошим учеником. Ему всегда досаждало его подчинение Люциону, но, поскольку Люцион и в самом деле был сыном Мефисто, он ничего не мог с этим поделать.

Но в последнее время Люцион странно себя вёл. На своём посту Примаса верховный демон всегда выполнял дела в определённом стиле, но после того как он вернулся с какой-то загадочной засады, он изменился. Не знай Астрога наверняка, он мог бы поклясться, что это не сын Мефисто восседал отныне на троне Примаса. Конечно, это было невозможно — кто мог выдавать себя за Люциона?

Демон зашевелился в своей тенистой паутине, расположенной теперь в одной из высоких башен главного храма Триединого. Само собой, Астрога выбрал ту, что была посвящена Диалону — это был дух, который на самом деле являлся его хозяином, Диабло. Вокруг размышляющего демона ползали его «детки» — зловещие чёрные пауки всех размеров, некоторые из них были с голову человека.

Астрога был демоном многих форм и воплощений. В данный момент он обладал формой одновременно паука и человека в жуткой их смеси. У него сейчас было восемь конечностей, более толстых, чем у любого паука, которые в зависимости от обстоятельств могли использоваться как ноги или руки. Все они оканчивались отростками-когтями, превосходно подходящими для разрывания мягкой плоти, после которого легче засунуть её в пасть, имеющую не только клыки, но и заострённые зубы, как будто специально заточенные. Туловище Астроги по замыслу было человекообразным, но круглее и шире в плечах. В зависимости от настроения он мог предстать и иначе.

Наверху головы имелись ещё восемь маленьких конечностей, каждая оканчивалась человеческой ладонью. Их было удобно использовать для волочения жертвы ближе ко рту или для снимания маленького паразита с тёмного мохнатого тела для случающейся время от времени лёгкой закуски между обедами.

Глаза представляли собой алые сферы без зрачков, собранные в кучу. С их помощью Астрога видел практически во всех направлениях и за пределами видения большинства смертных или даже демонов. Вообще-то, с их помощью он мог заглянуть даже в Пылающий Ад, где он время от времени и докладывал своему владыке и хозяину.

Астрога запоздал с очередным отчётом. Он не любил пробуждать гнев Владыки Диабло, ибо великому демону ничего не будет стоить дотянуться извне и пришлёпнуть Астрогу, как жука.

Арахнид медлил с отчётом, потому что он всё ещё пытался дать оценку перемене в Люционе. Если Люцион больше не подходит для командования, кто-нибудь по праву может выступить вперёд и занять его место… Но это сопряжено со сложностями, если вспомнить роль Мефисто в этом деле. Другое Первичное Зло не будет радо, если его отпрыска свергнут с поста… Если результат этого действия не будет самым что ни на есть многообещающим.

И вот Астрога прорабатывал собственный план. Этот человек, этот Ульдиссиан, представлял одновременно огромный потенциал и огромную угрозу для дел Пылающего Ада. Люди могут стать оружием, которое нужно демонам, чтобы наконец-таки вырвать окончательную победу у самодовольных ангелов, однако тяготение к добру в них может привести их самих к заключению союза с Высшим Небом… Пока они сами, точно так же, как демоны, не станут сыты по горло ханжеством и строгостью крылатых воинов.

Астрога поднял безвольную руку, из которой он потягивал ранее, и выпил остаток крови в ней. Детки забегали по остальным частям истощённого трупа — храм не досчитается молодого служителя. Люцион всегда позволял ему время от времени забирать невинного, ибо разве демоны тоже не должны есть?

Но когда он вытянул всё до капли, внезапно на Астрогу напал сильный страх. Демон откинул руку, в то время как детки бросились к самым глубоким щелям в углу, хотя никакая тень и не могла укрыть его либо их от причины их ужаса.

Едва слышные голоса наполнили комнату. От их бурной интонации поднялись волоски на шкуре, покрывающей его безобразное тело. Астрога мог чувствовать их мольбу, их безнадёжность. Их страдания были такими, что он, столько ужаса сам учинивший за последние столетия, сильно затрясся.

А затем глаза, которые могли видеть за пределами Санктуария, узрели огромную фигуру как будто где-то на полпути между двумя реальностями. Поначалу она плыла к нему, словно беспросветная тень, но, когда он лучше к ней присмотрелся, то смог различить лица, как людские, так и демонические, замершие в крике. Лица постоянно перетекали одно в другое, и ни одно нельзя было совершенно различить, как в каком-нибудь кошмаре.

Когда жуткий призрак приблизился, Астрога заметил мельком пылающее красное тело, огромные кулаки с чёрными когтями и ужасающее лицо, которое отчасти было гниющим черепом со сверкающими глазами, которые вперились в глаза арахнида. Чудовищные закрученные клыки — как у взбесившегося барана — венчали покрытую чешуёй голову с густыми бровями. Но тело исчезло, на его месте появился скелет в ржавой броне, который нёс в руках разлагающиеся органы, покрытые жуками. Затем вдруг он сменился ящероподобным зверем с пастью, как у огромной лягушки, и расчетверённым языком. Рот казался достаточно широким, чтобы проглотить человека… Или арахнида такого, как он, размера…

Ящероподобный образ исчезал и вновь появлялся в поле зрения, мешаясь с кричащими головами. Однако в конце концов раздался могучий голос, и каждое слово звучало как хрустящее откусывание вкусной плоти паука:

— Астрога… Астрога… Я ждал от тебя вестей, ты, унылый червь…

Умеренная ярость зовущего дала демону в паутине надежду.