Страна чудес без тормозов и Конец Света - Мураками Харуки - Страница 3

• Предыдущая
• 3/104
• Следующая

Вероятнее всего, они делают это сознательно. Чтобы я не чувствовал движения лифта. Специально пускают его с такой черепашьей скоростью, чтоб я даже не знал, куда еду — вверх или вниз. Небось, еще и телекамера где-нибудь встроена. В будке охранников на проходной мерцали экраны — с десяток мониторов, не меньше; ничего удивительного, если один показывает, что происходит в лифте.

От нечего делать я решил было поискать глазок телекамеры, но вовремя спохватился. Ну, допустим, отыщу я его — и что дальше? Только выдам себя наблюдателям: вот, догадался, что вы за мною подсматриваете. А они в ответ, чего доброго, пустят лифт еще медленнее. Нет уж, увольте. Я и так не успеваю ко времени, которое сам назначил.

И я решил просто ждать, не делая ничего особенного. В конце концов, я пришел сюда, чтобы выполнить заказ и уйти. Мне нечего бояться и незачем напрягаться.

Я прислонился к стене, сунул руки в карманы и еще раз пересчитал мелочь. Три тысячи семьсот пятьдесят иен. Сосчиталось без сучка без задоринки. Раз — и готово...

Три тысячи семьсот пятьдесят?!

Подсчет неверен.

Я где-то ошибся.

У меня вспотели ладони. За последние три года, пересчитывая мелочь в карманах, я не ошибся ни разу. Это не просто ошибка. Как ни верти, дурное предзнаменование. И пока оно не разродилось явным несчастьем, я должен отвоевать утраченные позиции.

Я закрыл глаза и тщательно, словно промывая линзы очков, опустошил сначала правое, а потом левое полушария мозга. Затем вынул руки из карманов и помахал ими в воздухе, чтобы просохли ладони. В общем, подготовился кропотливо и тщательно — как Генри Фонда в «Уорлоке»3перед тем, как начать перестрелку. Не знаю, при чем здесь этот фильм, но «Уорлок» я просто обожаю.

Убедившись, что руки высохли полностью, я снова сунул их в карманы и начал считать в третий раз. Если сумма третьего подсчета совпадет с суммой первого или второго — тогда ничего страшного. Каждый может ошибиться. Во-первых, я нервничал, оказавшись в необычной ситуации, а во-вторых — придется признать — слишком уверовал в собственную непогрешимость. это и привело к банальной ошибке. В общем, нужно установить точную сумму — и я спасен.

Однако спастись таким образом я не успел, потому что двери лифта открылись. Без предварительного сигнала и без малейшего шороха створки дверей плавно разъехались в стороны.

Задумавшись над тем, что творится у меня в карманах, я даже не сразу понял, что двери открыты. Точнее сказать, я увидел: двери открыты, — но какое-то время не соображал, что это означает. А это означало: А) что передо мною вдруг опустело пространство, и В) что лифт, в котором я нахожусь, наконец-то прибыл по назначению.

Я бросил перебирать монетки в карманах и обвел глазами распахнувшийся коридор. В коридоре стояла девушка. Пухленькая девушка в розовом костюме и розовых туфлях. Костюм из добротной блестящей ткани весьма органично сочетался с ее гладким лицом. Она окинула меня долгим, оценивающим взглядом и склонила голову набок. Будто хотела сказать: «Ну что, так и будете там стоять?» Я понял, что досчитать мелочь мне, видно, уже не светит, вынул руки из карманов и шагнул в коридор. Двери тут же сомкнулись у меня за спиной. Словно только и ждали, когда я выйду.

я огляделся, но не заметил вокруг ничего, что могло бы объяснить, куда я попал. Одно понятно: я нахожусь в коридоре огромного здания. Умозаключение на уровне первоклассника.

Странный, на удивление безликий интерьер. Как и в лифте: все из добротного материала, но взгляду абсолютно не за что зацепиться. До блеска отполированный мраморный пол, белые стены с кремово-желтыми пятнами — точь-в-точь как оладьи на завтрак. По обеим сторонам— массивные деревянные двери, на каждой металлическая табличка с номером. При этом номера чередуются в каком-то бредовом беспорядке. За номером «936» следует «1213», потом «26». Как ни крути, такой нумерации не встретишь нигде. Что-то здесь явно не так.

Молодая женщина почти не раскрывала рта. Очевидно, она все же сказала мне что-то вроде «сюда, пожалуйста», — по крайней мере, ее губы двигались именно так, — но голоса я не услышал. В свое время я два месяца ходил на курсы чтения по губам, и поэтому смог худо-бедно понять, что она имеет в виду. Но тут же подумал, что с моими ушами творится какая-то ерунда. Мертвая тишина в лифте, беззвучные кашель и свист... Черт возьми, неужели у меня слух испортился?

Для проверки я еще раз кашлянул. Кашель снова прозвучал как-то странно — но все ж не так безнадежно, как в лифте. Я с облегчением вздохнул: доверие к собственным ушам частично восстановилось. Все в порядке, я не оглох. Это у нее проблема со связками.

Я шел за девушкой. Ее острые каблучки бодро цокали по мрамору, как молотки забойщиков в карьере пополудни, и звонкое эхо разносило их стук вдоль пустынного коридора. Ее плотные икры, затянутые в чулки, отражались в зеркальном полу.

Просто пухленькой назвать ее нельзя. Молодая, симпатичная — и все-таки слишком полная. Всегда немного странно, если девушка молодая и симпатичная — и вдруг такая толстая. Шагая за ней, я разглядывал ее фигуру с тыла. Она была так пышно окутана своей плотью, будто на обычного человека среди ночи вдруг выпал снег и намел приличные сугробы.

Я всегда теряюсь в обществе молодых симпатичных толстушек. Почему — сам не знаю. Может, сразу начинаю думать, как и что она ест. При виде толстой женщины я сразу представляю, как она с хрустом дожевывает листики кресс-салата в остатках гарнира и подбирает кусочком хлеба остатки сметанного соуса на тарелке — так, словно ее сто лет не кормили. Эта картина — образ ее жующей— разъедает мозг, точно кислота золотую монету, и все прочие органы моего тела уже не реагируют на эту женщину как положено.

Если это просто толстая женщина — никаких проблем. На просто толстушек я реагирую, как на тучки в небе. От того, что они появляются на горизонте, в моей жизни ничего не меняется. Однако с молодой симпатичной толстушкой все обстоит совершенно иначе. Здесь я уже вынужден кое в чем определиться. Иначе говоря, появляется вероятность того, что я с ней пересплю, и вот тут в голове начинается путаница. А спать с женщиной, когда у тебя путаница в голове, — проблема весьма непростая.

То есть я вовсе не хочу сказать, что не люблю толстушек. Путаница в голове и антипатия — не одно и то же. Мне доводилось спать с молодыми симпатичными толстушками, и опыт был, в общем, удачным. Направишь путаницу в голове куда следует — и все получается даже лучше обычного. Хотя бывает и так, что образтолстушки, который засел в голове, уводит совсем не туда. Все-таки секс — дело тонкое и деликатное. Это не в магазин сгонять за каким-нибудь термосом. У каждой толстушки своя манера толстеть, и с кем-то я могу направить свои мысли в нужное русло, а с кем-то — так и остаюсь в одиночестве, вконец запутавшись между внешним видом и внутренним чувством. В этом смысле, секс с полной женщиной я воспринимаю как вызов. Все люди толстеют, как и умирают, по-разному. Безумное число вариантов.

Размышляя обо всем этом, я шагал по коридору за молодой симпатичной толстушкой. На ней был розовый, очень стильного оттенка костюм, из-под воротничка выглядывал белый платок. Длинные сережки, свисая с пухлых ушей, болтались при каждом шаге и поблескивали, как автомобильные стоп-сигналы. Я оглядел ее с головы до ног. Несмотря на полноту, двигалась девушка очень легко. Конечно же, под костюмом эти пышные формы очень выигрышно обтягивало тугое белье, — и я просто не мог не залюбоваться, как элегантно ее плотная попка раскачивается при ходьбе. И я почувствовал к этой девушке симпатию. Ее манера толстеть не создавала никакой путаницы в моей голове.

Не хочу, чтобы это звучало оправданием, но я редко испытываю симпатию к окружающим женщинам. Наверное, просто не влюбчив. Но уж если возникает к кому-то симпатия, мне сразу хочется разобраться, настоящее ли это чувство. И если настоящее — какое оно на практике.

• Предыдущая
• 3/104
• Следующая