Доколе длится свет (сборник) - Кристи Агата - Страница 8
- Предыдущая
- 8/34
- Следующая
И как теперь ей, Клэр, повести себя с Джеральдом? Его следует поставить в известность, разумеется, он должен знать. Очевидно, что ее прямой долг – рассказать ему. Тайна Вивьен открылась ей случайно, но она просто обязана не медля открыть глаза Джеральду. Ее друг Джеральд, а вовсе не Вивьен.
И все же ее не оставляло чувство неловкости. Ее совесть была неспокойна. На первый взгляд ее доводы выглядели вполне достойно, но то, что Клэр считала своим долгом, как-то подозрительно совпало с ее личными интересами. Да, если быть честной до конца, то следует признать, что она невзлюбила Вивьен. И еще: если Джеральд Ли разведется, а Клэр не сомневалась, что он поступит именно так, – в вопросах, касающихся собственной чести, он был до фанатизма щепетилен, – тогда, что ж, тогда дорога к ней будет ему снова открыта. Взглянув на свои намерения в таком свете, она брезгливо отшатнулась. Все задуманное предстало перед ней в неприкрытом и гадком виде.
Слишком сильно все это затрагивает ее личные интересы. Она не может быть уверенной в своих побуждениях. Клэр считала себя совестливым и великодушным человеком. Теперь она искренне пыталась понять, в чем же состоит ее долг. Ей, как и всегда, хотелось поступить правильно. Но что будет справедливым в подобной ситуации?
Простая случайность дала ей в руки факты, жизненно важные для человека, которого она любила, и для женщины, к которой испытывала неприязнь и – если уж быть до конца откровенной – к которой она жестоко его ревновала. Клэр имела возможность погубить эту женщину. Мог ли найти оправдание такой поступок?
Клэр всегда старалась держаться в стороне от пересудов и скандальных сплетен, неизбежно составлявших часть деревенской жизни. Ей было невыносимо сознавать, что сейчас она уподобилась тем упырям в человеческом обличье, которых она всегда открыто презирала.
Внезапно в ее памяти вспыхнули слова, произнесенные в то утро викарием:
«Но и для таких людей настанет свой час».
Быть может, ее час настал? Это и есть то самое искушение для нее? И оно коварным образом приняло перед ней облик долга? Что ж, она, Клэр Холивелл, христианка, должна быть исполнена любви и милосердия ко всем людям – и к женщинам в том числе. Прежде чем сообщать о чем-либо Джеральду, она должна быть вполне уверена в том, что ею движут не личные побуждения. Так что пока ей не следует говорить ни слова.
Клэр расплатилась за ланч и поехала назад в деревню, ощущая несказанную просветленность в душе. Она и в самом деле впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему счастливой. Клэр радовалась, что у нее хватило сил преодолеть искушение, не совершить ничего дурного и недостойного. Лишь на миг ее пронзила мысль о том, что душевный подъем в ней мог быть вызван горделивым сознанием собственной власти, но она тотчас сочла эту мысль нелепой.
Во вторник к вечеру решимость ее окрепла. Нет, не ее дело устраивать разоблачения. Она должна хранить молчание. Из-за своей тайной любви к Джеральду она не имела права ничего предпринимать. Может даже, она слишком далеко заходит в своем благородном бескорыстии? Но что поделаешь – в ее ситуации это единственный приемлемый вариант.
Клэр приехала на ферму на собственном маленьком автомобиле. Шофер сэра Джеральда поджидал ее у центрального входа, чтобы отвести ее машину в гараж, поскольку вечер оказался дождливым. Едва он отъехал, Клэр спохватилась, что забыла в машине книги, которые накануне брала почитать и сегодня привезла с собой, чтобы вернуть. Она окликнула шофера, но тот не услышал. Дворецкий бросился догонять автомобиль.
Клэр на пару минут осталась в холле одна, остановившись у дверей гостиной, которые дворецкий успел лишь приоткрыть, собираясь доложить о ней. Однако те, кто находился в гостиной, не подозревали о ее приезде. Из-за двери отчетливо и ясно доносился пронзительный – и не очень-то подобающий леди – голос Вивьен.
– О, мы ждем только Клэр Холивелл. Вы, должно быть, знаете ее – она из деревни, считается местной красоткой, но на самом деле – совершенная дурнушка. Из кожи вон лезла, чтобы заполучить Джеральда, но его такие не интересуют.
Именно так, дорогой, – это уже в ответ на невнятное возражение ее мужа. – Может, ты и не заметил, но она добивалась тебя изо всех сил. Бедняжка Клэр! Она славная, но такая колода!
Лицо Клэр сделалось смертельно бледным, и пальцы ее сжались в кулаки от гнева, какого она не ведала ранее. В тот момент она готова была убить Вивьен Ли. Лишь совершив над собой неимоверное физическое усилие, она смогла взять себя в руки. Впрочем, ее поддержало безотчетное сознание того, что она в силах отомстить Вивьен за ее жестокие слова.
Вернулся дворецкий с книгами. Он раскрыл двери, доложил о Клэр, и в следующую секунду она в своей обычной милой манере раскланивалась со всеми присутствующими в гостиной.
Вивьен, в изящном платье цвета темного рубина, подчеркивавшем белизну ее кожи, встретила ее с особой сердечностью и радушием. Надо бы им почаще видеться, говорила хозяйка. Она, Вивьен, хочет научиться играть в гольф, и Клэр непременно должна составить ей компанию.
Джеральд был очень мил и внимателен. Хотя у него и в мыслях не было, что Клэр могла слышать обидные слова его жены, он словно бы ощущал потребность их загладить. Он очень любил Клэр, и ему было неприятно, что его жена так о ней говорила. Они с Клэр всегда были друзьями – ничего более, и если у Джеральда в глубине души все же таилось неловкое подозрение о том, что в последнем отношении он, возможно, чуть лукавит, то он тут же его отбросил.
После ужина зашел разговор о собаках, и Клэр рассказала о происшествии с Роувером. Она намеренно выждала паузу в общей беседе, чтобы произнести:
– …и тогда я в субботу отвезла его в Скиппингтон.
Она слышала, как звякнула о блюдце чашка Вивьен Ли, но не взглянула на нее – пока что.
– Вы ездили к этому доктору Ривзу?
– Да. Надеюсь, все будет благополучно. Потом я зашла позавтракать в «Герб Графства». Довольно приличное заведение. – Теперь она обратилась к Вивьен. – Вы там ни разу не останавливались?
Если у Клэр и оставались какие-то сомнения, то они были полностью отметены. Ответ Вивьен прозвучал быстро, слишком быстро.
– Я? О, н-нет, нет, – произнесла она с запинкой.
В ее взгляде читался страх. Потемневшие и расширенные глаза ее встретились с глазами Клэр. Но взгляд Клэр не выразил ничего. Он был спокойным и изучающим. Никто и представить себе не мог, какое жгучее наслаждение скрывал он. В эту секунду Клэр почти простила Вивьен те слова, которые услышала сегодня из-за двери. Она на мгновение вкусила головокружительное ощущение полноты власти: Вивьен Ли была у нее в руках!
На следующий день она получила от той записку. Не желает ли Клэр зайти к ней нынче днем – они мило бы посидели за чашкой чая. Клэр отказалась.
Затем сама Вивьен наведалась к ней. Она дважды заходила в те часы, когда Клэр почти наверняка должна была находиться дома. В первый раз Клэр в самом деле отсутствовала, в другой – едва успела выскользнуть через заднюю дверь, завидев Вивьен на садовой дорожке.
«Она не может понять, известно мне что-то или нет, – думала про себя Клэр. – И хочет выяснить, не раскрывая себя. Но ей это не удастся – до тех пор, пока я не буду готова».
Клэр и сама не знала, чего она ждет. Она решила молчать – это было единственной надежной и достойной линией поведения.
Вдобавок ощущение собственной добродетели особенно горячо согревало ее, когда она вспоминала, какому подверглась испытанию. Клэр сознавала: будь она более слабой натурой, она утратила бы все свои благие намерения, услышав ненароком, как Вивьен отзывается о ней за глаза.
В воскресенье она дважды сходила в церковь. Сперва на рассвете – к причастию, после которого ощутила в себе силы и душевный подъем. Никакие личные чувства не должны довлеть над нею – ничего мелкого и низменного. Она пришла снова на утреннюю службу. Темой проповеди мистера Уилмота была на этот раз знаменитая молитва Фарисея. Он вкратце поведал о жизни этого человека, весьма добродетельного, столпа церкви. И затем ярко описал, как медленно, исподволь разъедал его душу порок душевной гордыни, исказивший и запятнавший собой все его существо.
- Предыдущая
- 8/34
- Следующая
