Чейзер (Chaser) - Мелан Вероника - Страница 36
- Предыдущая
- 36/52
- Следующая
Лайза проводила кабриолет глазами и, как была в сарафане, понеслась через вестибюль к лифтам.
Начинался (а для кого-то вот уже час продолжался) новый рабочий день.
Дрожала в пальцах чашка кофе со смайликом, перед глазами застыла чья-то недорисованная прихожая — Лайзе никак не удавалось правильно наложить текстуры — сказывался ночной недосып. К уху прижата телефонная трубка, взгляд уперся в экран, из мобильника доносился голос Элли.
— Какие чудесные выходные! Вот бы нам с Реном тоже на яхту, надо будет ему рассказать. Ты не против?
— Рассказывай. Чего я буду против?
— А вечером? Зачем Мак к тебе придет вечером? Снова пойдете куда-то?
— Не знаю. Сказал только: «Жди меня после работы», — и уехал.
— Слушай, как у вас все классно!
Лайза отпила кофе, посмотрела в окно, за которым небо потихоньку затягивалось тучами, и почему-то вспомнила слова Мака о том, что она боится серьезных отношений.
Чепуха.
Ведь не боится?
Просто очень дорожит свободой, любит размеренный, созданный самостоятельно уклад жизни, обожает принимать решения сама. И не всегда в восторге от перемен. По крайней мере от плохих, тех, к которым приводят необдуманные решения. И чтобы понять, нужны ли перемены, требуется время. Всему и всегда требуется время; Лайза, сколько себя помнила, жила именно этим лозунгом.
Да, она любила спорт, азарт и адреналин. Любила, когда зашкаливали эмоции, а в голову бил вихрь ощущений от собственной смелости, но это никогда не распространялось на мужчин. Они, обычно, ловушка, в которой женщина постепенно теряет саму себя, вкладываясь эмоционально в кого-то другого. Каким бы хорошим ни был партнер, он всегда что-нибудь в жизни ограничит. Или изменит.
Вообще, любые серьезные отношения — это замедленная бомба с часовым механизмом; просто многие, кидаясь в омут чувств, этого не видят. А когда таймер доходит до нулей, собирать осколки уже поздно. И слишком мало таких счастливиц, как Элли, кому действительно повезло в личной жизни. Мак — не Рен, а она — не Элли.
Черт. Значит он прав, и она боится.
Ладно, время покажет.
Заверив подругу, что у нее все замечательно, Лайза положила трубку и подумала о том, что, если погода продолжит портиться, придется вызывать такси — бежать по улицам в сарафане холодно.
Запущенная команда на рендеринг заставила редактор выдать сообщение об ошибке.
Вздох. Глоток остывшего кофе.
И мысли о вчерашнем дне, где на серовато-синих волнах безымянного моря осталась покачиваться сказка.
И если вчера была сказка, то почему сегодня тревожно?
Шестым чувством Лайза чувствовала назревающие перемены.
Домой поехала не сразу. Прежде чем взять такси, Лайза решила зайти в ближайший супермаркет, купить вина и конфет: все-таки еще один романтический вечер, вдруг пригодятся?
Нашла нужное, оплатила покупки, вышла на улицу и махнула рукой, подзывая таксиста.
Села внутрь и все дорогу до дома смотрела, как дворники размазывают по ветровому стеклу дождевые капли.
Затылок неразговорчивого водителя, рука на пакете и прозрачные мысли не пойми о чем — попробуешь сосредоточиться, и они уже разлетелись в стороны. Лип к ногам мокрый сарафан. Дождь зарядил не на шутку.
Спустя десять минут такси остановилось у подъезда.
На парковке уже стоял знакомый черный автомобиль.
(Laam — Il avait les mots)
— Почему нет, Лайза?
Она смотрела на коробочку в его руке, как на бомбу — ту самую бомбу с часовым механизмом, — а сердце колотилось в горле. Не сейчас, только не сейчас.
На кресле приютился принесенный из супермаркета пакет, конфеты и бутылка так и остались нераспечатанными; глаза приклеились к переливающемуся камню, вокруг которого красивым обрамлением расположились буквы «М» и «А».
— Зачем нам это, Мак?
Прозвучало жалобно, неубедительно. Прозвучало коряво.
Лайзе хотелось закрыть глаза и отмотать день назад, переместиться туда, где все было хорошо — на яхту, под солнце, под безветрие и в безмятежность. Зачем эти осложнения? Они всегда ведут к разрывам, проводят черту, после которой назад уже не заступить.
Но он уже находился в ее прихожей.
Стоял с протянутой в руке коробочкой, в которой находилось то самое кольцо, что связывает мужчину и женщину в одно целое, в союз, где друг другу доверяют, где безоговорочно любят, где… все изменяется.
Слишком быстро.
Наверное, не быстро для него, но слишком быстро для нее. Она готова попробовать: встречаться, узнавать, дать им шанс, даже переехать, черт возьми, но чтобы вот так сразу? Ведь принимая кольцо, вверяешь человеку себя, доверяешь ему слепо, безоговорочно, до самого конца.
И вид Мака с протянутой рукой… Мака, которому не ответили, рвал ее на части.
— Зачем нам торопиться?
Она произнесла это как можно мягче, а он смотрел в ответ с болезненной открытостью и прямотой. Человек, который принял для себя решение.
— Я не думаю, что мы торопимся. Я узнал тебя достаточно и хочу, чтобы ты стала моей женщиной, Лайза. Я предлагаю тебе себя и все, что смогу дать.
Сердце зашлось от болезненной нежности.
— Но я не могу. Не могу пока ответить тебе «да». Слишком рано…
— Малыш… — Он шагнул к ней навстречу и заглянул прямо в глаза; от ласкового голоса Лайзе хотелось разреветься. — Я никогда не причиню тебе вреда. Почему ты отказываешь? Скажи мне, чего ты боишься? — И коснулся ее щеки пальцами.
Она глубоко втянула воздух. Говорить прямо о притаившихся в душе страхах? Ведь надо говорить прямо? Вот только поймет ли? Хорошо, она будет говорить начистоту, пусть это и сложно.
— Мы с тобой знакомы совсем недавно. Встретились случайно, понравились друг другу, ощутили притяжение, сблизились физически. Но не успели узнать, есть у нас какие-то другие общие интересы помимо постели.
— Есть, и очень много.
— Я пока вижу то, что привлекаю тебя внешне… — Объяснения давались с трудом, мысли путались, но Мак слушал не перебивая. — …Ты очень красивый мужчина, и у тебя… огромный сексуальный аппетит, но я боюсь, что настанет время, когда этого не хватит… и ты…
— Уйду «налево»? — Темные брови нахмурились, губы поджались. — Ты полагаешь, я предлагаю тебе кольцо для того, чтобы через месяц уйти «налево»? Не оценивай меня так низко, Лайза.
Она уперлась взглядом в угол комнаты и задержала дыхание. Как объяснить? Как?
— Ты давишь, Мак.
— Чем?
— Тем, что не даешь мне прийти к решениям самостоятельно.
— Тебя иногда требуется подталкивать, Лайза. Иначе ты будешь сомневаться годами.
— Но ты пытаешься решать за меня. Надень я твое кольцо, и ты всю жизнь будешь решать за меня.
— Не за тебя, а для нас. Чувствуешь разницу? — произнес он тихо. — Доверяться своему мужчине — это нормально.
— Я пока не могу.
Он вздохнул. Тяжело, протяжно. В глазах застыла тень разочарования; тускло поблескивало в коробочке никем не принятое кольцо.
Мак приподнял подбородок Лайзы, снова заставил посмотреть в глаза.
— Малыш, я не тиран и не ублюдок. И я умею ценить свою женщину. Если же ты вообще против каких-либо уз, тогда скажи мне об этом.
Тишину скрадывал колотящийся в окна дождь; ее все сильнее захлестывало чувство беспомощности.
— Я не против… просто всегда думала, что будет немного иначе.
— Как?
Жесткий вопрос. Она почувствовала, как Чейзер внутренне подобрался, приготовился слушать, спорить, защищать, убеждать, а она все больше ненавидела себя за нерешительность и скопившийся в душе страх.
— Я всегда представляла, что сойдусь с человеком, чей характер мягче… кем-то сговорчивым…
— Размазней.
Как едко сказано.
— …понимающим…
— Я понимающий.
— …с нормальной профессией…
— Не убийцей?
В комнате повисла тишина. Та самая — нездоровая, плохая, — когда вылетело слово-ошибка; в зеленовато-коричневых глазах появилась гладь, такая же ровная и холодная, как поверхность могильной плиты.
- Предыдущая
- 36/52
- Следующая
