Уровень: Магия (СИ) - Мелан Вероника - Страница 41
- Предыдущая
- 41/83
- Следующая
Каждому в этом мире дается шанс. Каждому. Да, будет еще больно и страшно, но покуда есть ноги, она будет делать шаги.
А спустя несколько метров, приготовившись ступить на низенькую травяную кочку и занеся для этого ногу, Марика неожиданно вышла — почти выпала — из тумана на дневной свет.
Уже на другом краю поляны.
Он нашел ее — бледную, как тень, и непривычно тихую — на той же опушке, откуда они вчера отправились в коттедж. Ни костра, ни котелка в руках, ни палатки сзади; дрожащие руки беспрерывно гладили шерсть сидящего у ног сервала.
Майкл потряс в руке картой.
— Мы должны были посмотреть на нее с утра! Я бы заметил, что там появился этот символ!
— Заметили бы, и что? Посоветовали бы мне не идти?
Голос Марики звучал глухо. Голос измотанного, просевшего на энергетике человека.
— Нет, я бы не смог такого посоветовать. Но, может, о чем-то предупредил бы.
— Меня пыталось предупредить Лао. Только тщетно.
Она была полностью выбита из колеи, и это понятно. Долина Страхов. Черт возьми, Уровень очень редко давал это испытание, но Марику тестировал по полной. Морэн до сих пор не верил, что вновь видит это обозначение в виде воронки на чьей-то карте: до этого он видел его лишь дважды и в последний раз больше года назад. Вот почему планшет сегодня поставил напротив ее имени «+10». Десять баллов — это, конечно, хорошо. Вот только сложно, очень сложно. Были и те, кто из этого места вовсе не выходил.
— Это за стиралку, да? — задала Марика вопрос, который совпал в этот момент с его собственными размышлениями.
— Не думаю. Не знаю… — Он выключил фонарик, сложил карту вчетверо и с тревогой посмотрел на звездное небо. — Вы говорили, что символы и так беспрерывно меняются, так что нельзя сказать с уверенностью «за стиралку» ли. Так, давайте я сложу костер, вы отогреетесь, заодно немного расслабитесь. Вы поели?
— Нет.
Он не удивился.
— Распаковывайте палатку, доставайте котелок. Сейчас поужинаем.
Ее нужно как-то отвлечь. Человек, прошедший через долину, отходит долго, испытывая в голове «эхо» — звенящие, бьющиеся о края сознания голоса, картинки и отзвуки — тень погружения на иные слои восприятия.
— Почему? — Она смотрела на собственные руки, как ему показалось, на ногти. — Почему я вошла туда утром, еще до обеда, а вышла уже на закате? Как такое может быть?
— Потому что это тонкое время. Не такое, как здесь. Оно и здесь-то отличается от обычного, а там вообще…
— Мне казалось, я не выйду. В какой-то момент я перестала в это верить. Все эти люди, все эти обидные слова… Страшные звуки вокруг. Зачем такое дается?
— Чтобы вы столкнулись лицом к лицу с тем, чего боитесь.
— Неужели в жизни мало страшного, чтобы еще и там?
Майкл, привычно сооружая шалашик из щепок, не ответил. Подтолкнул в середину сухую листву, дотянулся до валяющихся рядом палочек потолще, положил их сверху. Поднес к листьям зажженную спичку.
Она многое поймет сама. Чуть позже. Поймет, что человек, столкнувшийся со страхами там, навсегда приобретает некоторый иммунитет — получает стойкую способность справляться со сложностями, не впадая в депрессию или отчаяние. Навсегда запоминает (если уж вышел), что способен преодолеть больше, чем думает, что везде есть выход и решение. Но сейчас об этом говорить рано — Марика не услышит, лишь колыхнет в памяти ненужное.
Вот разгорится пламя — теплый оранжевый островок, — и поможет отвлечься, наполнит опушку уютом, станет легче. Потихоньку все отойдет, забудется, отпустит.
Шипел и исходил дымом влажный шалашик. Майкл прикрыл от ветра ладонями крохотный огонек, ползущий по веточке вверх.
Марика, раскачиваясь на бревне и обняв себя ладонями, вновь начала говорить. Кажется, ее прорвало.
— Там была моя подруга… Она… Она обвиняла меня, представляете? А потом какой-то очкарик сказал, что моя машина разбита. Были незнакомые бабки, упрекающие за внешний вид; был доктор, огласивший жуткий диагноз… мой диагноз!
— Нормальные страхи нормального человека.
— … там еще был Ричард… но он не был страшен, он был смешон…
Ричард? Не тот ли самый, о котором она упоминала вчера? Значит, тоже крепко сидит в сознании.
— … но знаете, что мне было страшнее всего?
— Что?
— Арви. Он был… другим. Злым. И почему-то раненым. Морда жуткая, и весь бок в крови. Ненормальный, ненастоящий Арви…
Она вдруг перестала раскачиваться, закрыла лицо ладонями и расплакалась — тихо, почти молча, но Майкл услышал. Отбросил деревяшку, которую хотел положить в костер, подошел к бревну и сел рядом с Марикой.
— Все хорошо. Вы просто за него переживали, поэтому он там и был.
— Ра-а-а-аненый…
Морэн кивнул — а какой же еще? Долина Страхов не называлась бы так, если бы не выдавала вытянутых из воображения монстров.
— Не плачьте. Скоро станет легче.
— А еще там были вы… — Она отняла от лица ладони и посмотрела на него блестящими покрасневшими глазами. Ее губы дрожали.
— Я?
— Да, — подтвердила Марика с капризным выражением лица. — Вы сказали, что я жадная и эгоистичная дура и что вы не возьмете меня в ученики.
И она снова жалобно скривилась, собираясь разрыдаться.
Майкл непроизвольно вытянул руку, приобнял Марику и прижал ее голову к своему плечу. Ее спина под его ладонью вздрагивала.
— Успокойтесь. Все. Т-с-с-с… Все будет хорошо. Все у вас получится.
Объятый пламенем бок шалашика под порывом ветра притух. Зачадил. На кончиках веток принялись тлеть янтарные искорки.
Хорошо, что не успел разгореться костер и что она не видит выражение его лица.
Потому что едва ли поняла бы, почему в этот странный и совсем неподходящий момент он улыбается.
Майкл стоял, опершись одной рукой на прохладную оконную раму застекленной веранды — той самой, откуда открывался вид на горы, — в другой он держал прижатый к уху телефон.
— Да, Анна, я помню. Буду завтра в шесть. Что? Раньше не получится, у меня работа.
Сморщился, когда из трубки донесся жалобный упрек.
— Я не могу просто так все бросить здесь и уйти, чтобы помочь тебе с декорациями. Я говорил об этом раньше.
Слова о том, какой он толстокожий и бесчувственный чурбан, пропустил мимо ушей, равно как и фразу: «Ведь мог бы взять выходной! Хоть раз, для меня, в такой-то день…»
Наверное, мог бы, хоть и с трудом представлял как: вызов об эвакуации мог поступить в любой момент, и тогда требовалась срочность, за которую ему, собственно, и платили.
— Все, давай, увидимся завтра. — И чтобы как-то разбавить грубоватость прощания, добавил: — Ложись спать пораньше. Отдохни. Все-таки завтра праздник.
Анна промурчала, что постарается, но спать без него ей непривычно, пора бы как-то изменить ситуацию.
Морэн ответил что-то невнятное и дал отбой — с экрана исчезло изображение блондинки. Положил телефон в карман, вздохнул. Затем оттолкнулся от рамы, прошел в гостиную, достал из ящика комода темно-синий футляр с украшением — подарок Анне — и положил его на видное место, чтобы не забыть. Он мог бы хранить его в своей городской квартире, но какой смысл, если та почти все время пустовала? Возвращаться туда завтра он также не собирался. Незаметно для себя прижился на Магии.
На Уровень опустилась ночь.
За окном снег, на небе ни звездочки. Застыли леса, глади прудов, листья в Золотой долине, безмолвно смотрели друг на друга на далекой поляне деревянные тотемы. Где-то бродили клочки тумана, где-то притихли, сложив цветные крылья, на огромных листах кувшинок бабочки. Где-то спала в палатке Марика, дремал рядом верный сервал.
Морэн в который раз подумал, что слишком часто за последние несколько дней ловит себя на мыслях о мисс Леви — упорной, чуть вредной девчонке с шоколадными глазами. Красивой и упрямой, как бык.
Не такой уж она оказалась на самом деле мегерой, и весь ее эгоистичный и высокомерный отпор «людишкам» при первой встрече оказался ничем иным, как страхом перед теми же самыми людишками. Страхом, что ее ударят первой.
- Предыдущая
- 41/83
- Следующая
