Графиня де Монсоро. Том 1 - Дюма Александр - Страница 14
- Предыдущая
- 14/104
- Следующая
– Ах, расскажите мне, пожалуйста, все во всех подробностях. Это меня развлечет, – сказал Сен-Люк, зевая с риском вывихнуть себе челюсть.
– К сожалению, сейчас у меня нет времени, мой дорогой Сен-Люк. К тому же я пришел сюда совсем по другому делу. Вы здесь очень скучаете, не правда ли?
– По-королевски, этим все сказано.
– Вот и отлично, я пришел подразвлечь вас. Черт побери! Услуга за услугу.
– Вы правы, услуга, которую вы мне оказываете, никак не меньше той, что вам оказал я. От скуки умирают так же хорошо, как и от шпаги; тянется это подольше, но зато выходит вернее.
– Бедный граф! – посочувствовал Бюсси. – Я вижу, вы здесь па положении узника.
– И самого настоящего. Король полагает, что его может развлечь только такой весельчак, как я. Король слишком добр, так как со вчерашнего дня я скорчил ему больше гримас, чем его обезьяна, и наговорил больше дерзостей, чем его шут.
– Ну что ж, посмотрим. Может быть, настал и мой черед вам услужить? Что бы вы хотели?
– Конечно, – сказал Сен-Люк, – вы могли бы посетить мой дом или, точнее говоря, дом маршала де Бриссака и успокоить бедную малютку, несомненно она в большой тревоге, и мое поведение кажется ей весьма и весьма подозрительным.
– И что ей сказать?
– Э, проклятие! Опишите ей все, что вы видели, скажите, что я узник, запертый в четырех стенах, и общаться со мной можно только через окошечко, что со вчерашнего дня король неустанно твердит мне о дружбе, как Цицерон, который о ней писал, и о добродетели, как Сократ, а кстати сказать, Сократ и на самом деле был добродетельным.
– И что вы ему на это отвечаете? – смеясь, спросил Бюсси.
– Смерть Христова! Я ему отвечаю, что, если говорить о дружбе, я неблагодарная свинья, а что касается добродетели, то я убежденный распутник, но все напрасно – король, тяжко вздыхая, упорно продолжает бубнить свое: «Ах, Сен-Люк, неужели дружба – всего лишь призрак? Ах, Сен-Люк, неужели добродетель – всего лишь пустой звук?» Впрочем, надо отдать ему справедливость, раз сказав все это по-французски, он тут же все повторяет уже по-латыни, а затем произносит в третий раз по-гречески.
При этом выпаде паж, на которого Сен-Люк не обращал никакого внимания, рассмеялся.
– А что вы хотите, мой друг? Он пытается вас растрогать. Bis repetita placent2 и тем более ter3. И это все, чем я могу вам служить?
– Ах, боже мой, да; боюсь, что это все.
– Ну тогда я уже выполнил ваше поручение.
– То есть как?
– Я угадал, что с вами случилось, и уже заранее все растолковал вашей супруге.
– И что она сказала?
– Поначалу не хотела мне верить, но, – добавил Бюсси, скользнув взглядом по оконной нише, – я надеюсь, она в конце концов сдастся перед очевидностью. Итак, попросите у меня чего-нибудь другого, чего-нибудь трудного, даже невозможного, я буду счастлив выполнить любую вашу просьбу.
– Тогда, мой дорогой друг, ссудите часа на два гиппогрифа у славного рыцаря Астольфа, приведите его сюда под мое окно, я вскочу на его круп сзади вас, и вы меня отвезете к моей жене. А потом, коли вздумается, можете лететь на луну.
– Дорогой друг, – сказал Бюсси, – можно все сделать гораздо проще: я приведу гиппогрифа к вашей супруге и доставлю ее сюда, к вам.
– Сюда?
– Конечно, сюда.
– В Лувр?
– В самый Лувр. Разве это не кажется вам еще более забавным? Отвечайте!
– Смерть Христова! Безусловно.
– И вы перестанете скучать?
– Даю слово, перестану.
– Ибо здесь вы во власти смертной скуки, не правда ли? Вы мне жаловались на скуку.
– Спросите у Шико. С сегодняшнего утра он мне опостылел, и я предложил ему обменяться парочкой ударов на шпагах. Этот бездельник рассердился так уморительно, что я чуть со смеху не лопнул. Хорошо еще, я человек незлобивый, и все же если так будет продолжаться дальше, то либо я его заколю, чтобы малость порассеяться, либо он меня.
– Чума на вашу голову! Этим не шутят, вы знаете, что Шико превосходный фехтовальщик. Вы томитесь в своей тюрьме, но подумайте – в гробу вам будет еще скучнее.
– Честное слово, вот в этом я не уверен.
– Полноте, – с улыбкой сказал Бюсси. – Хотите, я оставлю вам своего пажа?
– Мне?
– Да, вам. Это прелестный мальчик.
– Спасибо, – сказал Сен-Люк, – пажи мне противны. Король предложил допустить ко мне любого моего пажа, но я отказался. Предложите вашего мальчика королю, который устраивает свой дом. Что до меня, то, когда я выберусь отсюда, я буду жить как на Зеленом празднестве в замке Шенонсо: меня будут обслуживать одни женщины, и я сам подберу для них костюмы.
– Ба! – настаивал Бюсси. – А все же попробуйте.
– Бюсси, – с досадой сказал Сен-Люк, – с вашей стороны нехорошо так издеваться надо мной.
– Ну, уступите мне, сделайте милость.
– Ни за что.
– Говорю вам, я знаю, чего вам недостает.
– Нет, нет и нет. Тысячу раз нет.
– Эй, паж! Подойдите сюда!
– Смерть Христова! – воскликнул Сен-Люк. Паж покинул свое убежище и приближался к ним, весь пунцовый от смущения.
– О! О! – прошептал Сен-Люк. Узнав Жанну в костюме пажа де Бюсси, он потерял дар речи.
– Ну как, – осведомился Бюсси, – отослать его обратно?
– Нет, истинный бог, нет! – воскликнул Сен-Люк. – Ах, Бюсси, Бюсси, клянусь вам в вечной дружбе!
– Не забывайте, Сен-Люк, что если вас и не слышат, то все же на вас смотрят.
– Ваша правда, – отозвался Сен-Люк.
И уже сделав два стремительных шага к жене, он отпрянул на три шага назад. Действительно, господин де Нанси, удивленный весьма выразительной пантомимой, которую невольно разыграл Сен-Люк, начал было прислушиваться к их разговору, но тут мысли капитана отвлек сильный шум, донесшийся из застекленной галереи.
– Ах, боже мой! – воскликнул господин де Нанси. – Видно, его величество изволит гневаться на кого-то.
– Очень похоже на это, – подхватил Бюсси, изобразив на лице испуг. – Но на кого? Неужели на герцога Анжуйского, с которым я пришел в Лувр?
Капитан поправил шпагу на бедре и двинулся к галерее, откуда, сквозь своды и стены, доносились возбужденные голоса.
– Ну, скажите, разве я не хорошо все устроил? – спросил Бюсси.
– А что там происходит? – поинтересовался Сен-Люк.
– Король и герцог Анжуйский рвут друг друга на куски. Это должно быть прелюбопытнейшее зрелище; я мчусь туда, чтобы ничего не пропустить. А вы воспользуйтесь суматохой, но только не вздумайте бежать. Все равно это бесполезно, король вас из-под земли достанет. Лучше спрячьте сего благолепного отрока, которого я вам оставляю, куда-нибудь в безопасное место. Есть у вас потайной шалаш?
– Найдется, клянусь богом, а впрочем, если бы и не нашелся, я бы его сам построил. По счастью, я прикидываюсь больным и не выхожу из спальни, – В таком случае прощайте, Сен-Люк. Сударыня, не забывайте меня в своих молитвах.
И Бюсси, как нельзя более довольный шуткой, которую ему удалось сыграть с Генрихом III, вышел из королевской передней и направил свои стопы в галерею, где король, багровый от гнева, убеждал герцога Анжуйского, белого от ярости, что главным зачинщиком событий прошлой ночи был Бюсси.
– Я вас заверяю, государь, – горячился герцог Анжуйский, – д'Эпернон, Шомберг, д'О, Можирон и Келюс подкарауливали его у Турнельского дворца.
– Кто вам это сказал?
– Я их сам видел, государь. Собственными глазами видел.
– В кромешной тьме, не правда ли? Ночью было темно, как в печке.
– Ну я распознал их не по лицам.
– А тогда почему же вы их распознали? По спинам, что ли?
– Нет, государь, по голосам.
– Они с вами говорили?
– Если бы только говорили! Они меня приняли за Бюсси и напали на меня.
– На вас?
– Да, на меня.
– А что за нелегкая вас понесла к Сент-Антуанским воротам?
– Какое это имеет значение?
- Предыдущая
- 14/104
- Следующая
