Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник) - Алкин Юрий - Страница 6
- Предыдущая
- 6/75
- Следующая
Я вдруг осознал, что Тесье уже закончил говорить и вежливо ждет, пока я закончу рассматривать его комнату. Смущенно улыбнувшись, я взял контракт со столика и углубился в чтение.
Пространным юридическим языком контракт описывал мои права и обязанности на следующие девять месяцев. «Любопытный срок», – подумал я, переворачивая страницу. Прав было немного. Обязанностей, впрочем, тоже. На третьей странице впервые мелькнуло имя того, кем я должен был стать, подписав второй контракт. Правда, больше оно походило на кличку – Пятый. К сожалению, больше ничего нового в этом объемном документе не было.
Мне вменялось в обязанность заниматься по программе, предоставляемой институтом, и через три месяца после начала занятий сдавать экзамен. Если я сдавал его в течение шести месяцев, мне давалась возможность подписать контракт («копия прилагается в конце»). В противном случае мне выплачивали неплохое вознаграждение и торжественно выставляли за ворота.
После слов о втором контракте я перескочил пару страниц и принялся за прилагаемую копию. Этот доктор всяческих наук говорил, что я увижу полную версию до подписания. Значит, здесь должны быть все детали, опущенные в той версии, которую я читал четыре дня назад. Детали действительно присутствовали и для наглядности были выделены. Выглядели они на удивление куцыми.
Первое отличие состояло в том, что мой герой теперь именовался Пятым, а не «персонажем». Второе было любопытнее. Оказалось, что, подписав контракт, я обязывался никогда в течение трех лет не касаться определенной темы. Никак. Никоим образом. Ни под каким предлогом. За малейшее нарушение – мгновенный разрыв контракта без выплаты какого-либо вознаграждения. И при всей этой категоричности запретная тема не была названа. Просто «тема», и все. Я перечитал параграф и посмотрел на Тесье. Он с улыбкой наблюдал за мной. Не скрывала лукавого любопытства и его гостья.
– И какую же тему мне запрещается упоминать? – спросил я.
Тесье улыбнулся еще шире. Теперь лицо его прямо-таки искрилось радостью.
– Я смогу ответить вам на этот вопрос сразу же после того, как вы поставите свою подпись под документом, который держите в руках.
Большого восторга эта реплика у меня не вызвала. Снова вернулись подозрения. Сначала подпиши – потом поговорим… Что-то здесь нечисто. Пахнет ловушкой. Что, если меня обяжут не говорить о боли или о голоде? Тогда через пару лет достаточно будет день-другой поморить меня голодом для того, чтобы я попросил поесть и своими словами разорвал контракт. Мало ли какую тему можно придумать. И вообще, нечего подписываться неизвестно под чем. Пусть сначала все расскажут, а я уж там подумаю.
Мои лихорадочные размышления прервал голос брюнетки.
– Милый юноша, не бойтесь, вы ничем не рискуете. – Она смотрела на меня с едва заметной иронией. – Вы узнаете об этом табу, как только подпишете соглашение о неразглашении. Если после этого вы по-прежнему будете так недоверчивы, то сможете вернуться домой в любую минуту. Мы просто пытаемся обезопасить себя.
Мне стало досадно и стыдно. Действительно, это странное условие было частью второго контракта, а не того, который я собирался подписать сейчас. Чувствуя, что краснею, я пробормотал что-то невнятное и вернулся к чтению.
Первая же фраза, которую я прочел, обязывала меня молчать обо всем, что я видел и слышал с того момента, как переступил порог комплекса. После нее шел длинный список того, что мне запрещалось. Мне запрещалось какое-либо общение с внешним миром. Мне запрещалось читать любые печатные материалы, за исключением тех, что предоставлялись институтом. Мне запрещалось входить в двери с надписью «Только для внутреннего персонала». Мне запрещалось покидать комплекс. Нарушение любого пункта автоматически влекло за собой полное расторжение этого соглашения. И разумеется, деньги в этом случае не выплачивались.
Когда последняя страница была прочитана, я задумался. Несмотря на то что я рассчитывал узнать из этой бумаги гораздо больше, причин не подписывать ее не было. Да, договор состоял из недомолвок и ограничений и ничего существенно нового не сообщал. Но раз так – нечего и думать. Решение было принято несколько дней назад, и тянуть сейчас с подписью – это просто проявлять малодушие. Я размашисто подписался и, радуясь своей твердости, положил контракт на стол Тесье. Тот внимательно посмотрел на мою подпись, помолчал и сказал:
– Пятый, я очень рад тому, что вы подписали этот документ. Мы возлагаем на вас большие надежды.
Думая, что ослышался, я повторил за ним:
– Пятый? Он кивнул.
– Часть обучения состоит в том, что с этого момента вы – Пятый, несмотря на то, что вам еще не сделана пластическая операция. Вы должны научиться откликаться на это имя так же естественно, как вы откликаетесь на имя Андре. Вы научитесь вести себя так же, как он, говорить, как он, думать, как он. Вы станете им – и только тогда сможете выдержать экзамен. Кстати, недавно вы хотели взглянуть на него.
И он подал мне небольшую фотокарточку. С нее задумчиво смотрел парень моего возраста, действительно чем-то похожий на меня. Ничем не примечательное приятное лицо, в точности как было обещано. Действительно, не красавец, не урод. Нос, пожалуй, чуть прямее моего. Рот какой-то невыразительный, но темные глаза смотрят прямо и уверенно. В общем, человек как человек.
Чем же он так примечателен? Почему-то мне захотелось оставить эту фотографию у себя. Если этому лицу предстоит стать моим на всю жизнь, мне было бы легче привыкать к нему постепенно. Понимая, насколько это сентиментально, я вопросительно взглянул на Тесье.
– Конечно, Пятый, – понимающе кивнул он. – Вы можете взять свой портрет с собой.
Я вернулся на стул и спросил:
– Теперь я могу задавать вопросы?
Тесье посмотрел на часы и утвердительно кивнул.
– Спрашивайте, но у вас есть всего несколько минут. Утренние занятия начинаются через полчаса, а вам еще необходимо ознакомиться с обстановкой.
Эта фраза перевела мои мысли в другое русло, и я задал совсем не тот вопрос, который намеревался задать минуту назад:
– Скажите, я являюсь единственным кандидатом на роль Пятого?
Он усмехнулся.
– Да, Пятый, вы единственный кандидат на роль самого себя.
Ответ был, по меньшей мере, двусмысленным, но пришлось удовольствоваться им.
– Смогу ли я встретиться со своим прототипом? – спросил я, чувствуя себя так же, как на собеседовании.
– Да, через какое-то время.
– Почему бы нам не встретиться сейчас? Разве это не поможет мне быстрее войти в образ?
– Сначала вам надо привыкнуть к своим основным чертам. В этом встреча с нынешним Пятым ничем не поможет.
Тесье снова взглянул на часы.
– Сожалею, но вам надо идти. Вы сможете задать свои остальные вопросы в классе.
Он нажал кнопку интеркома и сказал:
– Люсьен, будете добры, ознакомьте Пятого с обстановкой и отведите его в класс.
Я поднялся с четким сознанием того, что главный вопрос так и не задан. Тесье доброжелательно смотрел на меня. Мне в голову пришел еще один, отнюдь не самый важный вопрос, и я спросил:
– А почему вы считаете, что мне понадобится столько времени, чтобы сдать экзамен?
Он как-то странно улыбнулся.
– Видите ли, Пятый… На то есть серьезная причина. Дело в том, что вы бессмертны. Вы даже не знаете, что такое смерть, вам незнакомо само это понятие. И вам может понадобиться гораздо больше восьми или девяти месяцев, чтобы сжиться с этой мыслью. Но в таком случае вы нам не подходите.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказала Луазо.
Вошел Люсьен. Я все стоял и смотрел на Тесье, а в голове у меня звучали его слова: «Пятый, вы бессмертны… Пятый, вы бессмертны…» Надо было, конечно, уходить, а не стоять как статуя, но какая-то неясная мысль не давала мне покоя. Наконец, я вспомнил свой главный вопрос и в ту же минуту понял, каков будет ответ.
– Так эта тема, о которой мне нельзя говорить…
– Да, – жестко сказал Тесье. – Эта тема – смерть.
- Предыдущая
- 6/75
- Следующая
