Поединок. Выпуск 8 - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 48
- Предыдущая
- 48/114
- Следующая
— Ты, кажется, чем-то взволнован? Хотя да, я понимаю тебя, мой мальчик. На такой шаг способен не каждый. Ты действовал как настоящий патриот своей страны. А что он хотел от тебя?
— Что хотел? — переспросил Виен, застигнутый врасплох вопросом, он не был подготовлен к нему. — Хотел, чтобы я помог ему спрятаться. — И, чтобы предупредить новые вопросы, добавил: — Мне не хотелось бы больше вспоминать об этом человеке, господин Уоррел.
— Да, да, я понимаю, — ответил тот.
Но Уоррел не был бы Уоррелом, если бы в его голове не возникло смутное, не оформившееся пока подозрение. Хоанг не стал бы приходить к сыну, чтобы искать у него убежища. Если он пошел к Виену, то за другим. А может быть, в последний момент не решился сказать о цели своего визита? Или... Или попытался переиграть Уоррела? «Если бы Виен сказал мне, что отец к нему не приходил, поверил бы я ему? — спросил себя Уоррел и сам себе ответил: — Нет, не поверил бы. Потому что у Хоанга не было другого выхода. Значит... Нет, невозможно. Люди не могут добровольно приносить себя в жертву. Это нонсенс. К тому же Хоанг не мог быть уверен, что его план удастся. Идти на верную смерть, не зная, ради чего...»
Уоррел не мог бы поклясться, что дело обстояло именно так, но, коль скоро сомнения шевельнулись в нем, их необходимо было либо устранить, либо подтвердить.
— Ты знаешь, Виен, — сказал он. — Я ведь через два дня улетаю. Сегодня я пригласил Лан и госпожу Бинь на обед. И приехал за тобой. Не возражаешь?
— В общем-то... конечно. Но у меня тут... навалилась куча бумаг, и...
— Я договорился с майором Туаном. Он отпускает тебя.
— Если говорить честно, то у меня совсем нет настроения, — сделал еще одну попытку отказаться Виен. — И я боюсь испортить вам весь обед.
— Ничего, — настаивал Уоррел. — Это же не вечеринка. К тому же мы теперь не скоро увидимся. Госпожа Бинь очень хотела тебя увидеть. Да и Лан тоже.
Виен понял, что упорствовать нет смысла. Уоррел что-то заподозрил и теперь не оставит его в покое.
— Хорошо, господин Уоррел. Я согласен.
— Ну вот и прекрасно.
— Вы подождите минут пять, а я сдам документы и вернусь за вами.
Виен подошел к столу и начал быстро собирать свои бумаги.
«Кажется, я угадал, — подумал Уоррел, — и, судя по всему, пришел вовремя».
Виен положил документы в папку и направился к двери. Но Уоррел, поднявшись со стула, загородил ему дорогу:
— Пожалуй, пойдем вместе. Зачем тебе возвращаться сюда еще раз.
— Не ждать же вам в коридоре, — возразил Виен.
Он хотел обойти Уоррела, но тот положил руку на плечо молодому человеку:
— Виен, мне кажется, тебя что-то сильно смущает.
— Да нет же, вам показалось, — неуверенно ответил Виен.
— Меня трудно обмануть, мой мальчик, — перешел в атаку Уоррел. — Я чувствую, что ты хочешь сделать неверный шаг. Ты молод, а молодость порой легко поддается чувству. Я все понимаю, Виен. Он — твой отец. И он умеет располагать к себе людей. Ты поддался его уговорам. Но это мимолетное заблуждение пройдет. Законы военного времени суровы. Помощь коммунистам карается смертью — ты это прекрасно знаешь. Но я желаю тебе добра. Я уберегу тебя от ошибки, которая может оказаться роковой.
— Я не понимаю... — начал Виен.
— Ты все прекрасно понимаешь, — голос Уоррела стал звучать жестко, ты знаешь, о чем я говорю. Я не могу не восхититься изобретательностью и мужеством твоего отца. Но я — из другого лагеря. Эмоции никогда не должны подчинять себе рассудок. Тем более в нашем деле. Я люблю тебя, как сына, и потому помогу тебе. Я даже не спрашиваю, кого ты должен предупредить. Ты ведь должен кому-то сказать, чтобы он не появлялся в кафе «Виньлой», не так ли? Через час этот человек будет в наших руках. И через час я забуду о твоей ошибке, потому что верю в тебя, Виен.
Уоррел посмотрел на юношу и окончательно понял, что не ошибся. По лицу Виена было ясно, что он судорожно пытается найти выход из положения, в которое попал.
«Все кончено, — пронеслось в голове Виена. — Я не смогу предупредить Нго Чака. А как же Лан? Ведь она никогда не поверит, не простит... Будет считать меня трусом, подлецом... А отец прав: Уоррел видит людей насквозь. Что же делать? Что?»
— Может, ты уже предупредил этого человека? — продолжал Уоррел. — И сейчас решил удрать? Учти — в таком случае я буду вынужден выполнить свой долг. И, как это будет ни тяжело для меня, я заставлю тебя назвать его имя. В нашей священной борьбе с коммунистами нет места для жалости. Я пойду на все. Если ты будешь молчать, я привезу сюда Лан. Ты не сможешь выдержать этого зрелища. Подумай хорошенько, Виен. Подумай о последствиях своего шага. Я хочу, чтобы ты понял: во имя высоких целей я не остановлюсь ни перед чем. Я принесу в жертву даже собственную дочь, поскольку долг для меня и служение свободе — превыше всего. Не вынуждай меня идти на крайние меры. Не испытывай прочность моих убеждений.
«Боже мой! — подумал Виен. — И этого человека я уважал, восхищался им, считал благородным и добрым. А ведь он не человек. Собственную дочь... Нет, так не бывает, не может быть. Он просто хочет запугать меня. Люди не способны на такое».
Он посмотрел на Уоррела. Глаза полковника излучали стальной, безжизненный холод. И Виен вдруг понял, что Уоррел не играет. Он действительно выполнит свою угрозу. Лан! Мурашки побежали по спине Виена, когда он представил себе... Лан!
Виен уже был близок к тому, чтобы сдаться, уехать с Уоррелом, — в конце концов, он сделал все что мог... Но теперь, после этих слов Уоррела... Решение пришло само собой, помимо сознания Виена, словно к другому человеку. Он как бы наблюдал себя со стороны. Повернувшись к столу, он положил бумаги и, опустив голову, произнес:
— Простите меня, господин Уоррел. Я хотел обмануть вас. Я сам не понимаю, что вчера на меня нашло. Какое-то наваждение. Не знаю, как ему удалось уговорить меня...
— Я знал, мой мальчик, что ты образумишься, — с облегчением произнес Уоррел и расслабился. — Я знал, что твой трезвый рассудок...
Уоррел не успел договорить фразу. Виен резко развернулся и, выбросив вперед ногу, носком ботинка сильно ударил его под коленку. Уоррел взвыл от боли. Его левая нога подогнулась, и он упал на одно колено. Виен схватил со стола тяжелого мраморного льва, державшего в лапах стаканчик для карандашей, и с размаху обрушил его на затылок Уоррела. Тот рухнул на пол.
Сердце Виена бешено колотилось. Дрожащими руками он выдвинул ящик стола, вынул оттуда свой пистолет и положил в карман. Затем, стараясь казаться спокойным, вышел из кабинета и запер его на ключ. Заставляя себя не ускорять шаги, Виен поднялся этажом выше, без стука вошел в кабинет Нго Чака и облегченно вздохнул: капитан вернулся и теперь стоял у окна спиной к дверям и курил. Услышав шаги, он обернулся.
— Лейтенант, вы, кажется, забыли, что, входя в кабинет начальства, принято стучаться, — сухо произнес он. — Вон отсюда и в следующий раз потрудитесь соблюдать правила приличия.
— Господин капитан, — Виен облизнул пересохшие губы. — Не ходите в кафе «Виньлой».
— Что? — брови Нго Чака поднялись. — Что за чушь вы мелете, лейтенант?
— Не ходите в кафе «Виньлой», — упрямо повторил Виен. — В двенадцать часов там будут люди Уоррела.
— Да что с вами, лейтенант? Вы бредите? Какой «Виньлой»? При чем здесь Уоррел? Вы больны? Тогда сходите к врачу вместо того, чтобы врываться в кабинет начальства и нести всякий вздор!
— Господин капитан, человек, с которым вы должны встретиться сегодня в «Виньлое», — мой отец. Он арестован. А Уоррел, лежит в моем кабинете. Я... Я, кажется, убил его.
Виен выпалил все это на одном дыхании, пытаясь угадать по выражению лица Нго Чака, поверил ли он. Капитан смотрел на Виена оценивающим взглядом, что-то взвешивая в уме.
— Вы не верите мне, — с горечью произнес Виен, глядя прямо в глаза Нго Чаку. — А ведь я вчера был вынужден выдать отца майору Туану, чтобы сегодня иметь возможность предупредить вас. Отец не нашел другого выхода... Не верите...
- Предыдущая
- 48/114
- Следующая
