Видимость и реальность - Моэм Уильям Сомерсет - Страница 4

• Предыдущая
• 4/4

— Ты считаешь не имеющим значения то, что я застаю тебя завтракающей с молодым человеком в моей пижаме?

— Если бы он был моим мужем, а ты моим любовником, ты счел бы это вполне естественным.

— Разумеется. Потому что тогда бы я его обманывал и мое достоинство не пострадало.

— Короче, чтобы спасти положение, мне достаточно выйти за него замуж.

В первый момент сенатор не понял. Затем, будучи умным человеком, он уловил смысл сказанного и украдкой взглянул на нее. В ее прелестных глазах мерцал лукавый огонек, который он так любил, а на крупных алых губах блуждало подобие плутовской улыбки.

— Не забывай, что как член Сената и как того требуют традиции Республики, я являюсь олицетворением морали и пристойного поведения.

— Это тебя очень обременяет?

Он погладил свою красивую квадратную бородку жестом, исполненным сдержанности и достоинства.

— Ни на йоту, — ответил сенатор, но в выражении, которое он употребил, был тот галльский душок, который наверняка бы шокировал его особенно консервативных сторонников.

— А он женится на тебе? — спросил сенатор.

— Он обожает меня. Конечно, он женится на мне. Если я скажу ему, что у меня приданое в миллион франков, чего еще ему желать.

Мсье Ле Сюэ снова взглянул на нее. Когда в минуту гнева он сказал, что намерен положить на ее имя миллион франков, то сильно преувеличил, желая дать ощутить, во что ей обошлось предательство. Но он был не из тех, кто отступает, когда затронута его честь.

— Это намного больше того, на что мог бы рассчитывать молодой человек в его положении. Но если он обожает тебя, то всегда будет при тебе.

— Разве я не говорила тебе, что он — коммивояжер? Он может приезжать в Париж только на уик-энды.

— Это, конечно же, в корне меняет дело, — сказал сенатор. — Он, естественно, будет удовлетворен тем, что в его отсутствие я буду здесь, чтобы присматривать за тобой.

— Вполне удовлетворен, — заметила Лизетта.

Чтобы облегчить разговор, она поднялась с места и удобно устроилась на коленях у сенатора. Он нежно сжал ее руку.

— Я очень люблю тебя, Лизетта, — сказал сенатор. — Мне бы не хотелось, чтобы ты допустила ошибку. Ты уверена, что он сделает тебя счастливой?

— Думаю, что да.

— Я наведу соответствующие справки. Я бы никогда не согласился на твой брак с человеком, не обладающим образцовым характером и безупречной нравственностью. Ради нашего же блага нам следует быть уверенными в этом молодом человеке, которого мы намерены ввести в нашу жизнь.

Лизетта не возражала. Она знала, что мсье Ле Сюэ во всем любил порядок и методичность. Сенатор собрался уходить. Он хотел сообщить важную новость мадам Ле Сюэ и ему нужно было повидаться с рядом лиц из парламентской группы, в которую он входил.

— И вот еще что, — сказал сенатор, нежно прощаясь с Лизеттой. — Если ты выйдешь замуж, я вынужден настаивать, чтобы ты оставила работу. Место жены — дома, и это против моих принципов, чтобы замужняя женщина вырывала хлеб изо рта мужчины.

Лизетта представила себе разгуливающего по комнате, покачивающего бедрами и демонстрирующего новейшие модели молодого человека. Он выглядел бы довольно забавно, но принципы сенатора она уважала.

— Все будет, как ты пожелаешь, дорогой, — сказала она.

Полученная о коммивояжере информация удовлетворила сенатора и по завершении требуемых законом формальностей, воскресным утром состоялась свадьба. Свидетелями были мсье Ле Сюэ, министр внутренних дел, и мадам Саладен. Жених был стройным молодым человеком с прямым носом, красивыми глазами и черными волнистыми волосами, зачесанными прямо ото лба. Он был больше похож на теннисиста, чем на коммивояжера, торгующего шелком. Мэр, под впечатлением августейшего присутствия министра внутренних дел, произнес, как принято во Франции, речь, в которую вложил все свое красноречие. Он начал с того, что новобрачным уже наверняка было известно. Он сообщил жениху, что тот сын почтенных родителей и у него достойная профессия. Он поздравил его с вступлением в брачный союз в возрасте, когда многие молодые люди помышляют только об удовольствиях. Он напомнил невесте, что ее отец был героем великой войны, и его славные раны были вознаграждены концессией на продажу табака. Он поведал ей, что прибыв в Париж, она обеспечила себе пристойное существование, работая в заведении, умножавшем славу французского вкуса и роскоши.

Мэр был не лишен наклонностей к литературе и коротко упомянул знаменитых любовников из книг: Ромео и Джульетту, чей короткий, но законный союз был прерван печальным недоразумением; Поля и Виргинию[11], которая предпочла умереть в море, нежели пожертвовать своей скромностью, сняв с себя одежды; и, наконец Дафниса и Хлою, не вступавших в брачные отношения без благословения законной власти.

Мэр был так трогателен, что Лизетта даже обронила несколько слезинок. Он сделал комплимент мадам Саладен, чей личный пример и наставления уберегли ее молодую и красивую племянницу от опасностей, часто подстерегающих юных одиноких девушек в большом городе; и, наконец, он поздравил счастливую пару с честью, которой удостоил их министр внутренних дел, согласившись быть свидетелем на этой церемонии. Свидетельством их собственной благонадежности могло служить то, что этот флагман индустрии и выдающийся государственный деятель нашел время оказать посильную поддержку людям столь скромного положения, и это доказывает не только величие его сердца, но и живое чувство долга. Поступок сенатора показал, что он ценит важность ранних браков, отстаивает неприкосновенность семьи и подчеркивает желательность производства потомства для умножения силы, влияния и величия нашей прекрасной Франции. Это действительно была очень хорошая речь.

Свадебный завтрак состоялся в Шато де Мадрид, связанном у мсье Ле Сюэ с сентиментальными воспоминаниями. Как уже упоминалось, среди многих принадлежавших министру (ибо именно так мы должны отныне называть его) деловых предприятий была также и фирма по производству автомобилей. Свадебным подарком жениху была элегантная двухместная машина его собственной фирмы, в которой, по окончании завтрака, молодая чета отправилась в свадебное путешествие. Оно могло продолжаться только в течение уик-энда, так как дела требовали присутствия жениха в Марселе, Тулоне и Ницце. Лизетта поцеловала тетю, поцеловала мсье Ле Сюэ.

— Жду тебя в понедельник в пять, — шепнула она.

— Буду, — ответил он.

Они отъехали, и мсье Ле Сюэ и мадам Саладен какое-то время следили за красивой желтой машиной.

— Коль скоро он сделает ее счастливой… — вздохнула мадам Саладен, непривыкшая к шампанскому за завтраком и испытывавшая непонятную меланхолию.

— Если он не сделает ее счастливой, он будет иметь дело со мной, — внушительно произнес мсье Ле Сюэ.

Подъехал его автомобиль.

— До свиданья, дорогая мадам. Вы можете сесть в автобус на авеню Нейи.

Он сел в машину и обратившись мыслями к государственным делам, которые ждали его внимания, удовлетворенно вздохнул. Конечно же в его ситуации гораздо пристойнее иметь любовницей не просто скромную манекенщицу из магазина женской одежды, но респектабельную замужнюю женщину.

• Предыдущая
• 4/4