Македонский Лев - Геммел Дэвид - Страница 34
- Предыдущая
- 34/116
- Следующая
И этим способом Парменион заглушит боль от смерти Дераи.
Эпаминонд мало времени проводил с Парменионом в дни перед соревнованиями. Каждый вечер он навещал друзей в разных кварталах города, рано выходя из дому и поздно возвращаясь. В это время он был холоден, но не враждебен, а Парменион отправлялся бродить по городу, изучая его дороги и улицы, чтобы лучше ориентироваться в нем.
Часто он видел спартанских солдат, вышагивающих по торговой площади или сидящих в закусочных. Ему казалось, их голоса были громки и горделивы, а манеры — надменны. В моменты спокойствия Парменион понимал, что это не так — они были нежеланными чужаками в чужом городе. Но ненависть его росла, и он часто ощущал ее страшную силу, глядя на солдат.
В ночь перед соревнованием Эпаминонд пригласил его в андрон, и они расположились на скамьях, чтобы обсудить гонку.
— Мелеагр любит ждать, держась за лидером, а за сотню шагов до конца рвануть к финишу, — сказал фиванец.
— Это меня устраивает, — ответил Парменион.
— У него есть приятель, который бежит с ним, темнобородый, низкорослый. За три шага, когда кажется, что Мелеагр проиграет, он спотыкается и падает перед лидером, опрокидывая его.
— Мелеагр должен быть дисквалифицирован за это.
— Пожалуй, — согласился Эпаминонд. — По крайней мере, после второй попытки подобного фокуса. Но он спартанец, и фиванские обвинения ничего не стоят. Я сделал ставку три к одному. Сколько денег поставишь ты?
Парменион хорошо обдумал соревнование. При четырех к одному он еще мог бы придержать несколько монет себе. Но сейчас? Он снял кошель со своего пояса и протянул его фиванцу.
— У меня есть сто шестьдесят восемь драхм. Поставь их все.
— Разумно ли это?
Парменион пожал плечами. — Как будто у меня есть какой-то выбор. Если проиграю, то продам скаковую лошадь и поищу место в отряде наемников, готовом к походу. Если нет? Тогда я смогу снять себе комнаты.
— Ты же знаешь, что я готов оставить тебя у меня.
— Это очень щедро с твоей стороны, но тогда я не буду чувствовать себя мужчиной.
Поле для состязаний было заполнено народом, когда двое мужчин прибыли туда следующим утром, и сидения для отдыха атлетов были уже установлены в центре поля. Парменион беспокойно ожидал начала соревнования. Сначала был турнир по кулачному бою, но этот спорт его не интересовал, и он смотрел на Могилу Гектора, сидя в тени дуба.
Средняя дистанция была для греков новым видом, и большинство по-прежнему соревновались в стадии, спринте на двести шагов. Ксенофонт говорил ему, что во многих городах нет овальных дорожек, и бегуны вынуждены бегать туда и обратно на дистанции в один стадий, разворачиваясь вокруг врытых в землю столбов. Но персы любили бег на длинные дистанции, и со временем на них обратили внимание греческие болельщики. Часть такого интереса, как знал Парменион, была вызвана денежными ставками. Ставя свои деньги на бегуна, болельщик любил смотреть на более долгое соревнование, чтобы растянуть приятное возбуждение.
Он немного размялся, а потом был отвлечен громогласным рыком толпы, когда финальный кулачный поединок окончился сногсшибательным нокаутом. Парменион встал и пошел разыскивать Эпаминонда, найдя фиванца в северной части поля, где тот наблюдал за копьеметателями.
— Хороший день для бега, — сказал Эпаминонд, указывая на небо. — Облака сулят прохладу. Как ты?
— Немного шею потянул, — признался Парменион, — но я готов.
Эпаминонд указал на скамью в тридцати шагах от собеседников, с которой вставал высокий, гладко выбритый мужчина. — Это и есть Мелеагр, — сказал он, — а за ним стоит его друг, по-моему, его зовут Клетус.
Парменион пристально посмотрел на них. Мелеагр растягивал себе сухожилие, положив ногу на скамью и наклоняясь вперед. Затем он размял мышцы внутренней стороны бедер. Клетус бегал вприпрыжку туда-сюда, заложив руки за голову. Парменион видел, что Мелеагр был высок и худ, идеально сложен для бега на длинные дистанции. Некоторое время он наблюдал за соперником; тот готовился осторожно и тщательно, был полностью сконцентрирован.
— Думаю, настало время и тебе начать разминаться, — мягко проговорил Эпаминонд, и Парменион резко дернулся от его слов. Он так отвлекся на Мелеагра, что почти забыл, что должен обогнать его. Он виновато улыбнулся и побежал к стартовой отметке. Сняв хитон и сандалии, он начал с легкой растяжки, затем слегка пробежался несколько минут, пока не почувствовал, что одеревенелость ушла из мускулов.
Бегуны были призваны на старт стареющим мужчиной с коротко остриженной белой бородой. Затем, один за другим, двенадцать участников были представлены публике. Среди них было семеро фиванцев, и их поддерживали громче всех. Мелеагр и Клетус получили крики одобрения от небольшого спартанского контингента. Но вот Леона, македонца, зрители поприветствовали лишь вежливыми аплодисментами.
Вернувшись на стартовую линию, бегуны посмотрели на судью. Тот поднял руку.
— Пошли! — закричал он. Фиванцы первыми выбежали вперед, оставляя прочих позади. Мелеагр устроился рядом с Клетусом на четвертом месте, Парменион бежал за ними. Первые пять из двадцати кругов лидерство не менялось. Затем Парменион предпринял свой ход. Резко перейдя на внешний круг, он выбежал вперед и прибавил шаг в коротком мощном ускорении на полкруга, создавая разрыв между собой и вторым бегуном примерно в пятнадцать шагов. На повороте он рискнул оглянуться назад и увидел, как Мелеагр приближается к нему. Парменион перешел на спокойный шаг, а потом начал второе ускорение. Теперь его легкие были горячи, а ступни казались стертыми о выжженную глину. Облака разошлись, и яркое солнце искупало бегунов в своих лучах. Пот стекал по телу Пармениона. На одиннадцатом кругу Мелеагр все еще был рядом с ним, несмотря на четыре ускорения, которые порядком изнурили Пармениона. Медленно, постепенно спартанец вновь примыкал к нему. Парменион не паниковал. Дважды он отрывался, ускоряясь, и дважды Мелеагр возвращался к нему.
Парменион начинал уставать — но, решил он, Мелеагр тоже выдыхается. На шестнадцатом кругу Парменион предпринял новый прием, сохраняя увеличенный темп более трех четвертей круга, и на этот раз Мелеагр остался позади примерно на двадцать шагов. Он неверно истолковал рывок и ожидал, что Парменион ослаб. Теперь он начал сокращать разрыв. На девятнадцатом — и последнем — круге он отставал от Пармениона лишь на шесть шагов. Парменион решил не смотреть назад, потому что это мешало ему следовать избранным путем, из-за чего он мог опоздать к финишу и жестоко поплатиться. Теперь он приближался к отставшим, готовый обойти их. Двое из них были фиванцами, но впереди он увидел Клетуса. Тот постоянно оглядывался назад, и Парменион догадался, что будет дальше. Спартанец упадет перед ним, опрокидывая наземь, или заблокирует его, чтобы Мелеагр пробежал вперед.
Парменион услышал тяжелое пыхтение у себя за спиной и, приблизившись к Клетусу, разгадал план Мелеагра. Спартанский бегун пытался придвинуться к нему, удариться в него и толкнуть его в спину бегущему впереди. Гнев поднялся в Парменионе, наполняя силой его конечности.
Он увеличил скорость, пока не оказался прямо за Клетусом.
— Дай дорогу справа! — крикнул он и в тот же миг срезал внутрь, влево от себя. Спартанец оступился и накренился вправо, врезавшись в Мелеагра. Оба повалились на землю, и Парменион без препятствий вышел на финальный круг. Публика встала на ноги, когда он подбежал к финишной черте.
Для них не имело никакого значения, что он был Леон, никому не известный македонец. Но многое значило то, что двое спартанцев кувыркались в пыли у его ног.
Эпаминонд подскочил к нему. — Первая победа Македонского Льва, — проговорил он.
И Пармениону показалось, будто черная туча закрыла солнце.
Парменион выложил свой выигрыш на каменный стол во дворе, выстроив столбики из монет и взирая на них с нескрываемым удовольствием. Здесь было пятьсот двенадцать драхм, царское богатство для спартанца, который никогда раньше не видел столько денег в одном месте, да еще принадлежащих ему.
- Предыдущая
- 34/116
- Следующая
