Подиум - Моспан Татьяна Викторовна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/68
• Следующая

– О чем задумалась, девонька?

Катя, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Рядом стояла Пономарева.

– Не трясись, перед первым показом все так. Держи себя в руках и ни на что не реагируй. – Теплая рука Нины Ивановны властно притянула Катю к себе. – Главное – с подиума не свалиться, прямо на почтенную публику. – Круглые глаза Пономаревой глядели насмешливо. – Иди, пора одеваться.

Она подтолкнула Катю к стайке девушек, весело щебетавших в стороне.

Катя вспомнила предостережение Наташи Богдановой: "Ты не смотри, что Нинок такая ласковая. Пономарева всех новеньких обхаживает: добренькая – сил нет"… Однако сейчас Катя плевать хотела на все предостережения. Она испытывала искреннюю благодарность Нине Ивановне за поддержку. А вот Наташка действительно повела себя по-свински. Подруга называется!

Пять молоденьких манекенщиц, как по команде, повернули головы, когда к ним приблизилась Царева.

– Это ты новенькая, да? – прищурилась на Катю крашеная девица. И шумно выдохнула, демонстрируя полное непонимание ситуации. В ее наивных голубых глазах не было теплоты. Она посмотрела на Катю как на неодушевленный предмет. Девица и сама внешне напоминала куклу, выставленную для продажи на прилавок. Волосы, выкрашенные в неестественный цвет, делали ее старше и вульгарнее.

Остальные модельки встретили новенькую молчанием.

– А это правда, что ты раньше в бригаде ручницей работала? – вдруг резким голосом спросила одна из них с длинными темными волосами. Ее лицо с подведенными черными глазами казалось высокомерным. Она была по-настоящему красива, и ее строгая красота резко контрастировала с кукольным личиком голубоглазой красотки.

– Да, – ответила Царева.

– И что, мало платили? Или дело не пошло? – Черные глаза впились в Катю.

Ответить Царева не успела – рядом вынырнула голова Нины Ивановны.

– Барышни, потом пообщаетесь. Время!

– Я только хотела спросить… Она что, вместо Эльвиры Каневой теперь будет?

– Почему тебя это интересует? – Пономарева развернулась к говорившей всем корпусом.

– Да я…

– Чтобы про эту мерзавку и скандалистку я больше не слышала! – прикрикнула на нее Нина Ивановна. – Болтаешь много! Прикуси язычок и займись делом… Или хочешь вылететь следом за этой правдолюбкой?

Девушки разом приумолкли.

– А ты… – Нина Ивановна почти вплотную приблизилась к голубоглазой красавице. – Много себе позволяешь! Мне надоели твои выкрутасы. Смотри! – угрожающе произнесла она. – На прошлой неделе вовремя не явилась, из-за тебя едва показ не сорвался. Повадилась опаздывать. Я такую расхлябанность долго терпеть не буду. Желающих полно. – Пономарева зло прищурилась. – И сотри с лица лишнюю краску. Размалевалась!.. Сейчас румянами никто не пользуется. А волосы? Что это за колер? Цвет ржавого гвоздя… Зачеши все наверх! – тоном, не терпящим возражений, приказала Нина Ивановна.

Она обернулась к остальным притихшим девицам, которые с интересом наблюдали за этой сценой.

– Сколько раз вам повторять: во всем должна быть мера!

– А вот в "Театре моды"… – негромко пискнула какая-то из моделек, но тут же испуганно замолчала под яростным взглядом Пономаревой.

– Вот и идите в свой "Театр моды", я никого не держу. Вы манекенщицы, а не клоуны. У нас в основном… В основном! – подчеркнула Нина Ивановна, – создается и демонстрируется одежда, которую сможет носить любая женщина. Я не хочу, чтобы при просмотре возникало ощущение карнавала. Это всех касается… Тому же, кто занят поиском нового яркого сценического образа, – издевательским голосом выговорила Пономарева, – есть смысл искать работу у дизайнеров-авангардистов.

Голубоглазая девушка прикусила губу и отвернулась. От наивного выражения не осталось и следа.

– У-у, Сова!.. – едва внятно произнесла она. И тут же метнула злобный взгляд в сторону Кати. – Доносить побежишь?

– Зачем? – пожала плечами Царева.

Публично отчитанная девушка яростно терла щеки, снимая излишек косметики. От унижения у нее дрожали руки.

– Как бледная поганка! – Она, посмотрев на себя в зеркальце, отшвырнула его в сторону.

До нее никому не было дела. Девица снова взяла зеркальце и попыталась опять нанести краску.

– Нет, не получится. – Она сморщила губы. – Из рук все сегодня валится.

– Давай помогу. – Катя вытащила свою косметичку. – Втяни щеки. – Девушка неожиданно послушалась. – Так, теперь подчеркиваем линию скул… – Катя уверенно наносила вместо румян компактную пудру темного тона. – Вдоль подбородка и слегка на лбу, у корней волос.

– Во дает! Прямо как визажист, – раздался сзади знакомый резкий голос.

Катя обернулась и увидела рядом с собой черноглазую девицу с длинными темными волосами.

– Меня Тамарой зовут, а эту, голубоглазую, на которую Сова окрысилась, – Надеждой.

В глубине примерочной раздался восторженный гул голосов. Это присутствовавшие приветствовали появление Наташи Богдановой.

– Ну хороша мадам!

В дверях примерочной стояла Наташа Богданова в распахнутой роскошной шубке. Ее, как манекен, вертели в разные стороны.

– Меха не иначе как от Ирины Крутиковой! – за-хлебывался от восторга чей-то голос. – Подбор какой! Не мех – кружево! Как выделано, как выделано – выдумают же такое! Наташка, признавайся: от Крутиковой? Сколько же стоит это чудо?!

Богданову снова тормошили, заставляли поднимать руки и вертеться, рассматривая со всех сторон переливающийся, искусно подобранный мех. По низу расклешенных рукавов и по подолу шла широкая отделка из меха, действительно напоминавшая затейливо переплетенное кружево.

– На такое чудо надо только любоваться: носить-то жалко!..

– А чего жалеть-то? Правильно, Наталья, носи, пока молодая…

Кто-то трогал мех на ощупь, разминая пальцами мездру, – прочно ли, не оборвется? Многие завистливо вздыхали: везет же, мол, некоторым!

– Барышни, барышни!.. – Голос Нины Ивановны заставил всех опомниться. – До показа осталось несколько минут.

Толпа отхлынула от манекенщицы. Все, продолжая ахать и вздыхать, разошлись по местам.

– Опаздываешь, Наташенька! – Нина Ивановна потрепала девушку по щеке. – А шубка и в самом деле прелесть, как и ты сама. И помни: Катя сегодня новичок, ее надо поддержать.

– Прелесть, – проворчала Надя, но так тихо, что услышать могла лишь Тамара. – Другим на минуту опоздать нельзя – зажрет, а тут… Видала ты, как она на меня окрысилась? В назидание другим… Зло срывает… Только Наталье все можно…

– Да не ворчи ты! – остановила Надежду Тамара. – Тебе и во сне такой шубки никто не подарит. Но не надо завидовать, а то цвет лица испортится. Как там наша Нинок сказала? – Тамара хихикнула. – Будет цвета ржавого гвоздя, никакая косметика не поможет.

– Иди ты!.. – зашлась от ярости Надя.

– Слушай, а в самом деле, почему Пономарева на тебя взъелась? Она баба стервозная, но ни с того ни с сего кидаться не станет. Тем более перед самым показом.

– А то ты не знаешь? – недоверчиво фыркнула Надя.

– Честно – нет.

– Из-за сыночка своего, Бореньки недоделанного.

– Брось! – Тонкие брови Тамары поползли вверх.

Старые работницы говаривали: у Нины Ивановны Пономаревой, дескать, три пунктика: работа, новый муж Алексей и сын Боренька. (Это был двадцатисемилетний балбес, которому прощалось все.) – И дернул черт с ним связаться! Не зря ты меня предупреждала, да я, дура, не послушала… Томка, ну ты прямо как в воду глядела!

– Уж в чем, в чем, а в мужиках я, слава богу, разбираюсь, – уверенно произнесла Тамара. – А в чем там проблема?

– Ни в чем. Он думает, если… А-а, ну их всех к черту! – Надю опять перекосило от злости. – Сыта до смерти этой семейкой. Застегни мне лучше молнию: самой не дотянуться, все тело ломает. – Она повернулась к Тамаре.

Та многозначительно взглянула на подружку:

– С чего бы это?

Надя, оглянувшись по сторонам, шепнула:

– В последнее время состоялось несколько жарких вечеринок… Только смотри: молчок!

• Предыдущая
• 4/68
• Следующая