Мир “Искателя” (сборник) - Аккуратов Валентин - Страница 16
- Предыдущая
- 16/109
- Следующая
— Передайте им, — Рябов повернулся к радисту и потряс радиограммой. — Идем на помощь. — Потом на обратной стороне бланка набросал свой текст. — Это в базу!
Неудачник болтался на волнах, как скорлупа от семечка. Едва рассмотрев его в бинокль, Рябов присвистнул от удивления: перед ними был бот, как две капли воды похожий на тот, что они видели утром.
— Дела-а… — протянул Рябов. — А, помощник?
— Дела, — подтвердил тот.
И хотя еще не было ясно видимой причинной связи между событиями последних часов, Рябов помрачнел. Ему очень не понравилось такое сходство; он готов был поклясться, что за всем этим кроется какой-то подвох. Бот приближался. Рябов без прежнего энтузиазму, с подозрительной настороженностью вглядывался в выраставшие на глазах обводы чужого судна, словно по ним хотел уяснить себе причину охватившей его тревоги.
— Подходить правым бортом! Боцману подняться на мостик!
— Вот что, старшина, — сказал Рябов, когда боцман белкой взлетел по трапу, — пойдете сейчас на бот и выясните, в чем там дело. Какая нужна помощь, могут ли идти своим ходом.
— Есть!
— Все, идите.
Суда сблизились. На бот полетели выброски. Там их ловко поймали, вытянули швартовы из воды и стали выбирать по мере того, как приближался “охотник”. Пятерка заросших бородами людей в блестящих от брызг штормовках и высоких сапогах стояла на тесной палубе, всматриваясь в пограничный корабль.
Взвизгнули сделанные из автомобильных покрышек кранцы. В узком пространстве между судами захлюпала сжатая бортами вода — “охотник” плотно, как на присосках, пристал к скользкому пузатому телу бота.
Боцман перешагнул через леера и одним махом очутился на его палубе. От пятерки отделился один, как видно, шкипер и, разводя руками, принялся что-то объяснять боцману. Потом они вместе прошли на корму и, согнувшись, один за другим нырнули в узкую дверь тамбура. Минут через двадцать они вновь показались на палубе.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Рябов, когда боцман, грязный и мокрый, поднялся на мостик.
— Дырка, товарищ командир, — ответил тот. — Возле самого киля дырка. Воды в трюме по колено, помпа не цедит, не чмокает.
— Значит, сами не дойдут?
— Рискованно, товарищ командир. И так огрузли здорово. Только… только дырка, товарищ командир, не такая какая-то, — недоуменно сказал боцман. — Никогда не видал таких дырок, чтоб досками наружу. А эта наружу, своими руками ощупал. Вроде как бы сами себя долбанули, товарищ командир…
Рябов сжал поручни.
— Ясно! — как гвоздь забил он.
Вот оно, подозрительное сходство! Обе лайбы из одной шайки-лейки — он чувствовал это. Работают в паю: одна ворует, другая на подхвате, отвлекает. Утром мы их спугнули, но, как говорится, коготок увяз — всей птичке пропасть. В азарт вошли. Посовещались — придумали: сами себе долбанули брюхо. Не здорово, конечно, долбанули, больше для видимости. Не рассчитывали, что проверять станем. Думали, подцепим с ходу. Молодец, боцман! С помпой тоже, конечно, трюк, качает небось за здорово живешь. А расчет прост: этих мы “спасаем”, те в это время без помех доделают то, что не успели ночью. А, дьявол! Ладно, не горячиться. Подумаем лучше, что можно сделать. Значит, так: два часа в загашнике у них уже есть. Да еще два — пока мы назад доберемся. Итого четыре. Дальше. Трюма у этих посудин, хоть и малы на первый взгляд, на самом деле черта вместят. На ура такой не набьешь. На такой полдня вручную угробить надо. Ну. положим, битком набивать они его не будут, поостерегутся, все-таки среди бела дня. Однако постараются отхватить сколько возможно. Это факт, а стало быть, резонно накинуть еще несколько человеко-часов на жадность. Словом, если обставить дело по-умному, поспеем в самый раз. Вся загвоздка в этих. Пока они еще не догадываются, что мы раскусили их помер, проще всего было бы взять их к себе па борт. Только не пойдут ведь, бестии. Побоятся остаться без рации. Ведь в случае учуят что, хитрованы, с бота в любой момент дружкам сообщить успеют. Однако попробовать можно, попытка — не пытка…
— Старшина, — повернулся Рябов к боцману, — сходите еще раз на бот и предложите этой публике перейти к нам. Объясните, что это необходимо для их безопасности. Только не усердствуйте. Не захотят — не надо.
Отправив боцмана, Рябов заглянул в рубку. Помощник был там.
— Как думаешь, лейтенант, какой ход у этих каравелл? — спросил Рябов.
— Узлов шесть, товарищ командир.
— Правильно. Я тоже так думаю… Шесть узлов да шесть узлов, — неожиданно пропел Рябов, барабаня пальцами по стеклу. — А у нас втрое больше. Так, лейтенант?
— Так точно, — ответил помощник, не догадываясь, куда клонит командир.
— Теперь смотри. — Рябов согнулся над картой. — Сейчас мы здесь. Невод — вот он. Те, на втором боте, если еще не пришли туда, то, во всяком случае, где-то на подходе. Как ты сам понимаешь, бросить этих сейчас и идти к Барьерному мы не можем. Остается что? Остается тащить. Скажем, в Убойную, благо до нее отсюда не так уж и далеко. Но вот тут, — Рябов ногтем поставил на карте крестик, — мы отдадим буксир и потопаем прямехонько к Барьерному. Эти, — он кивнул через плечо на бот, — не утонут, даю тебе гарантию. Жалко буксир, но ничего не поделаешь, обойдемся запасным. Как, лейтенант?
— Не успеем, товарищ командир. Как только бросим этих, они поймут, в чем дело, и предупредят своих у невода. А тем пройти три мили до “нейтралки” — раз плюнуть. Нам не поможет даже тройное преимущество в скорости. Как говорили у нас в училище, корни мнимые, и задача не имеет решения.
— А банка! Банка, лейтенант! Это ты учитываешь? Учитываешь, что через два часа начнется отлив и банка обсохнет, как миленькая? А на малой воде даже с такой осадкой, как у них, через банку не перескочишь. Так что в обход, в обход им придется, лейтенант. И не на зюйд они пойдут — невод-то ближе к нашему краю стоит, — а с норда попробуют обогнуть баночку. Вот и прикинь теперь, успеем ли.
В рубку вошел боцман.
— Отказываются перейти, товарищ командир, — доложил он.
— Ну еще бы! — усмехнулся Рябов. — Ладно, не в этом сейчас соль. Давайте берите их на буксир, старшина. Помощник введет вас в курс дела…
Ветер зашел и дул теперь в левый борт “охотника”. Волны захлестывали палубу, вода, бурля, выливалась через шпигаты. Буксирный трос все чаще натягивался, осаживая корабль, как вожжи норовистую лошадь.
Широко расставив ноги, Рябов балансировал на мостике, то посматривая вперед, на сумятицу гривастых волн, то оглядываясь назад, где в облаках водяной пыли, как подсадная утка, переваливался с боку на бок бот. Палуба бота была пуста, но Рябов понимал, что за ним неотрывно наблюдают сейчас из всех щелей. И старался ничем не возбудить подозрения тайных соглядатаев.
Пока все шло по задуманному. Правда, Рябов не знал, о чем уже дважды передавали открытым текстом с бота, но успокаивал себя тем, что пока они, кажется, никакой промашки не допустили.
Минуты шли, и с каждым оборотом винта приближалась та из них, в течение которой нужно будет отдать буксир. Промедление здесь не прощалось. Это Рябов сознавал, как никто другой на корабле, и с нетерпением ждал этой минуты, мысленно представляя себе назреваемые события.
Каждый раз, когда Рябову приходилось попадать в сложные многоходовые ситуации, ему на помощь приходил опыт — его собственный или заимствованный, чужой. Этот опыт содержал в себе бесчисленное множество способов и приемов, рассчитанных чуть ли не на все случаи жизни и помогающих выбрать оптимальное решение. По случалось и так, что привычные схемы не помогали. Тогда приходилось идти ощупью, искать новый ключ, экспериментировать, словно в лаборатории. Сегодняшний случай требовал именно этого.
Рябов не впервые сталкивался с браконьерами. Он и раньше ловил их. И составлял акты. И производил досмотр. И приводил нарушителей в базу. Но тогда все было просто — браконьеров брали с поличным. Сегодняшний случай не был похож на все предыдущие. Пока что он напоминал известный вариант с кошм в мешке, и в какие-то моменты Рябову казалось, что этот кот может оказаться простым чучелом.
- Предыдущая
- 16/109
- Следующая
