Заря маладжики (СИ) - "Elle D." - Страница 17
- Предыдущая
- 17/24
- Следующая
- Да подавись ты соками своей ненаглядной Субхи, - сказал Тагир, и в его голосе вдруг послышалась невероятная усталость. - Женись на ней, она ещё нарожает тебе детей. Хоть точно уверен будешь, что эти - твои.
Руваль растерянно заморгал. Потом снова сурово свёл брови.
- Мы ещё не закончили, брат. Мы только начали, - процедил он, и, пинком перевернув кальян, размашисто вышел прочь. Кальян покатился ему вслед, соскочил по ступенькам, ведущим от трона вниз, и, задребезжав, замер.
Тагир стоял к Алему спиной, и Алем не видел его лица. Но всё же он сказал, не мог не сказать:
- Тагир-бей, ты зря печалишься. Субхи-ханум не теряла ребёнка из-за тебя.
- Я это знаю, - с горьким смешком отозвался Тагир. - Эта мерзавка уже несколько недель не подпускает меня, чтобы не навредить моему ребенку... моему ребенку, Алем. До чего ж я был глуп.
- И даже ещё глупее, чем думаешь, сиятельный принц, - мягко сказал Алем, и Тагир резко обернулся к нему. Но прежде, чем в его глазах полыхнул гнев, Алем закончил: - Она вообще не была беременна. Я видел, как она вытаскивает подушку, которую подкладывала себе на живот. Она водила тебя за нос, сиятельный принц, и твоего брата тоже.
- Зачем? - удивлённо спросил Тагир. - Зачем ей это понадобилось?
Алем помедлил, подбирая слова.
- Я и сам терялся в догадках. А теперь, кажется, знаю Она намерена поссорить тебя с Руваль-беем. Вы и так не особо ладите, но её усилиями превратились в смертных врагов. Она хочет убрать тебя его руками. Ты не знаешь, почему?
- Понятия не имею. Я вроде бы ничем её не обидел.
"Разве что насиловал, когда тебе хотелось, а так, конечно, ничем. Но достаточно ли этого, чтобы желать тебе смерти? Эта женщина выглядит слишком умной, у неё должен быть более сложный расчёт".
- Я выясню это для тебя, если хочешь, - сказал Алем.
Тагир повернулся к нему. Пристально посмотрел в глаза. Алем не потупился. и, спеша сполна использовать эту столь внезапную и столь редкую между ними близость, негромко проговорил:
- И ещё я хотел бы сказать о Рувале. То, как он вёл сегодня себя, недостойно. Разве такой человек сможет достойно править Маладжикой, когда твоего отца не станет?
- Да как ты смеешь! - вскипел Тагир. - Не тебе, рабу, судить об этом.
- А кому судить, как не рабам, о сиятельный принц? Мы ведь видим своих господ такими, какие они есть, без прикрас. Это друг перед другом вы выделываетесь, когда хотите казаться лучше, а перед нами - нет. - И пока Тагир осмыслял его слова, Алем добавил: - Я видел в тебе правителя сегодня. То, как ты обошёлся с этими таркишанцами... Ты бы хорошо правил.
- Не важно, - мрачно ответил Тагир. - Править будет Руваль.
- Почему? Кто так решил?
- Таков закон.
- Ты станешь пашой и изменишь плохие законы.
- А ну заткнись, пока я не укоротил твой дерзкий язык! - рявкнул Тагир и широкой поступью двинулся прочь из залы. По дороге он зло пнул кальян, разбитый Рувалем.
Алем смотрел ему вслед, пока он не скрылся. А потом медленно поднялся по ступенькам к трону, сел на подушки и задумался, так глубоко, как никогда в своей жизни до сих пор.
Уже знакомым путём Алем проник за стены гарема без особого труда. В два счёта вскарабкался по туго сплетенным ветвям плюща на крышу, заглянул в окно - и нырнул туда ногами вперёд, не задев колыхавшуюся у подоконника занавеску. Всё это он проделал так легко, быстро и тихо, что Субхи-ханум, мирно спавшая в своей постели, даже не шелохнулась.
Алем склонился над ней, разглядывая её лицо, белое и спокойное в ровном свете луны. Он знал, что лица спящих говорят о них куда больше, чем когда они бодрствуют. Черты Субхи во сне оставались всё так же резки, губы сжимались всё так же плотно, и даже под закрытыми веками угадывались жгучие недобрые глаза. Однако она, пожалуй, всё же была красива, некой отталкивающей, а потом ещё более необычной красой, и Алем отчасти понимал, почему она сводит мужчин с ума. В этом её вины не было - вина её была в том, что своими чарами она слишком умело пользовалась.
Он протянул руку и зажал рот женщины ладонью. Громадные глаза распахнулись, полыхнули страхом. Алем приложил палец к губам, покачал головой.
- Тихо, ханум, - чуть слышно проговорил он. - Я не причиню тебе зла. Но ты должна молчать. Иначе моргнуть не успеешь, как я сверну тебе шею.
Страх в глазах женщины сменился гневом. Она попыталась оттолкнуть руку Алема, но он сжал её сильнее, не до боли, но достаточно, чтобы она поняла, с кем имеет дело. Когда гнев уступил место запоздалому пониманию, Алем слегка ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил женщину, и она резко села в постели, натягивая покрывало до подбородка.
- Кто ты? - прошипела она, точно присулжница Демона-Кошки. - Что тебе надо?
- Я такой же раб маладжикийских владык, как и ты. И я здесь не затем, чтобы украсть честь, которой у тебя всё равно нет. Мне всего лишь нужно получить от тебя некоторые ответы.
Глаза Субхи на миг расширились, стали почти безобразно большими. Потом сузились в злые щёлки.
- Я поняла... Ты тот самый ибхал. Всегда подозревала, что Тагиру больше нравятся мальчики.
Судя по своему опыту и по тому, что Алем имел возможность наблюдать в последние месяцы, он не мог с ней сполна согласиться. Но он пришёл не для того, чтобы обсуждать постельные предпочтения их господина. О чём ей и сказал.
- Чего же ты тогда хочешь?
- Прежде всего, выразить сочувствие тебе в твоей горькой утрате. Это ведь была первая подушка, которую ты потеряла? Как жаль, ханум... Но ты молода, и вокруг тебя ещё много подушек.
Даже в полумраке он увидел, как потемнело от прилившей крови её лицо. Субхи метнулась в сторону - Алему показалось, что она прячет под подушкой кинжал, и он схватил её за руку, легко, словно птичку, выпорхнувшую из клетки. И за миг до того, как стало поздно, увидел бездну её распахнутого рта - она не собиралась его убивать, она собиралась позвать стражу, и они всё сделали бы за неё. Алем выпустил руку Субхи и сжал её горло, оборвав готовый вылететь крик. Потом бросил женщину на кровать и затолкал ей в рот край покрывала, а другим покрывалом спеленал её извивающееся тело, примотав руки к бокам.
- Я не хочу тебе зла, ханум, - склонившись к яростно борющейся женщине, тихо сказал Алем. - Правда же, не хочу. И о твоей постыдной тайне никто не узнает. Хотя я мог бы рассказать всем, и ты знаешь, что поверят скорее мне, ибхалу, чем тебе, гаремной рабыне. Поэтому перестань бороться и просто отвечай, когда я спрашиваю. Ты меня поняла?
Субхи, осознав наконец, что её одолели, прекратила вырываться и обмякла, с ненавистью глядя на Алема.
- Хорошо, - сказал он. - Я буду спрашивать, а ты кивай, если я прав. Ты придумала всю эту историю с ребенком, чтобы стравить Руваля с Тагиром?
Субхи поколебалась, но Алем снова положил ладонь ей на шею - не сжал на этот раз, просто коснулся, и она тут же поспешно кивнула.
- Тебе это нужно, чтобы они поубивали друг друга? Это был твой план?
Субхи покачала головой и что-то невнятно сказала сквозь кляп. Но Алем не доверял ей - лучше уж поиграть в "да или нет".
- Значит, тебе надо, чтобы один из них устранил другого. И судя по тому, что ты обвинила Тагира, ставишь ты на Руваля. Хочу отдать тебе должное, ты не прогадала. Тагир на его месте не дал бы так быстро волю гневу, выяснил бы все обстоятельства, прежде чем кидаться на брата с мечом. А Рувалю достало слов, слетевших с твоего лживого языка. Я нигде не ошибся?
Яростный взгляд женщины был лучшим ответом. Алем задумчиво закусил губу.
- Значит, ты решила убрать Тагира. Ты чувствуешь в нём опасность? Боишься, что он перейдет дорогу Рувалю, когда придёт его черёд сесть на трон? Мне только интересно, где в твоих планах отводится место принцу Кадже?
Субхи опять замычала. Алем, не убирая руки с её горла, выдернул край покрывала у неё изо рта.
- Каджа - тряпка, снедаемая бессилием плоти, - бросила Субхи. - Ему вовсе не сдался трон паши.
- Предыдущая
- 17/24
- Следующая
