100 великих операций спецслужб (2006) - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 52
- Предыдущая
- 52/162
- Следующая
— В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена… Троцкий должен быть устранен в течение года, прежде, чем разразится мировая война…
Сталин явно предпочитал обтекаемые слова, вроде «акция» (вместо «ликвидация») и «устранение» (вместо «убийство»), и сказал, что в случае успеха акции «партия никогда не забудет тех, кто в ней участвовал, и позаботится не только о них самих, но обо всех членах их семей».
Руководителем «акции», которая получила название «Утка», был назначен опытный разведчик Н. Эйтингон. Никто лучше его не знал агентуру, осевшую в Мексике после окончания гражданской войны в Испании. Он также хорошо знал агентуру в Западной Европе и в США и сумел самостоятельно сколотить две группы из числа этих агентов. Одна из групп получила кодовое название «Конь», другая — «Мать».
Первой группой руководил знаменитый мексиканский художник Давид Альфаро Сикейрос, ветеран гражданской войны в Испании, где он командовал бригадой, второй — Каридад Меркадер, испанская революционерка, отважная и самоотверженная женщина. Ее старший сын погиб в бою с франкистами; средний, Рамон, воевал в партизанском отряде; младший, Луис, в 1939 году приехал в Москву в числе других испанских детей, спасенных от войны.
Обе группы действовали совершенно самостоятельно и не знали о существовании друг друга. И задачи перед ними стояли разные. Если группа «Конь» готовилась к штурму виллы Троцкого в Койякане, пригороде Мехико, то группа «Мать» стремилась к глубокому проникновению в окружение Льва Троцкого. Дело в том, что в его окружении не имелось ни одного советского агента. Из-за этого стопорилась и работа первой группы — ведь не было плана виллы, была неизвестна система охраны и допуска на виллу, ничего не знали о распорядке дня Троцкого.
Путь в окружение Троцкого лежал через сердце женщины. Для того чтобы завоевать его, молодой, красивый, энергичный Рамон Меркадер был отозван из рядов испанских партизан и направлен в Париж, где находилась штаб-квартира троцкистских организаций, которую возглавлял сын Троцкого Лев Седов.
Рамон (под кличкой «Раймонд») вошел в троцкистские круги, но держался там независимо, не «встревал» в их дела и не пытался завоевать доверие. Зато познакомился с сестрой сотрудницы секретариата Троцкого Рут Агелов, которая одновременно являлась связником с его сторонниками в США. Эта сестра, Сильвия, жила в Нью-Йорке. Встречу с ней осуществили путем хитроумной комбинации. Доверенная нью-йоркской резидентуры, Руби Вайль познакомилась и подружилась с Сильвией, затем «получила наследство» и пригласила ее в Париж, где 1 июля 1938 года в кафе они «случайно» встретились со «старым приятелем семьи Вайль» Рамоном. Он быстро сблизился с Сильвией, последовали частые встречи, совместные поездки, речь зашла о браке. Но Сильвии пришлось возвращаться в Нью-Йорк. Некоторое время спустя там появился и Рамон, с поддельным канадским паспортом на имя Фрэнка Джексона.
В октябре 1939 года он перебрался в Мексику, а в январе 1940 года туда же вслед за ним приехала Сильвия. Пользуясь рекомендацией своей сестры, она встретилась с Троцким и два месяца работала его секретаршей. Об истинной роли «Раймонда» она ничего не знала.
Во время пребывания Сильвии в Мехико он не делал попытки проникнуть на виллу, но ежедневно заезжал за девушкой; охрана привыкла к нему. В марте 1940 года Рамона впервые пригласили на виллу. С тех пор он побывал там (по записям в журнале охраны) 12 раз, провел в общей сложности более 5 часов, несколько раз в саду встречался с Троцким и беседовал с ним.
Меркадер добыл полезную информацию о системе охраны превращенной в крепость виллы и ее обитателях и передал ее Эйтингону, который в это время находился в Мехико и поддерживал постоянную связь с Сикейросом, непосредственным руководителем террористической группы, в которой не было ни одного советского агента, а только его личные друзья.
24 мая 1940 года около четырех часов утра группа из 20 человек, одетая в униформу мексиканских полицейских и военнослужащих, под командой Сикейроса подошла к воротам виллы-крепости. Вызвали звонком дежурного — это был Роберт Шелдон Харт, американец, который открыл калитку и впустил нападавших. Они схватили и заперли в закрытых помещениях охранников, отключили звуковую сигнализацию. Поднявшись наверх, заняли позиции вокруг спальни Троцкого и открыли огонь из ручного пулемета и стрелкового оружия, выпустив более 200 пуль. Троцкий и его жена, соскользнув с постели, спрятались под ней и остались невредимыми.
Нападавшие, окончив стрельбу и захватив с собой Шелдона Харта, скрылись на двух автомашинах. Своего пленника, посчитав его американским агентом (что соответствовало действительности), они убили, а сами рассеялись по окрестностям.
Полиции удалось выйти на след покушавшихся. Были задержаны второстепенные участники нападения, остальные, кроме Сикейроса, сумели скрыться. Художника задержали только в июле 1940 года, но решением президента, большого поклонника его таланта, Сикейроса отпустили, и он выехал из страны. Перед этим он заявил, что целью нападения было не убить Троцкого, а вызвать психологический шок и использовать его в качестве протеста против проживания Троцкого в Мексике.
Вскоре из Мехико поступило сенсационное сообщение: 20 августа 1940 года совершено покушение на Троцкого, получившего смертельное ранение, от которого он скончался вечером следующего дня.
Что же произошло на вилле Койякане?
Когда Рамон в период работы Сильвии секретарем Троцкого (январь — март 1940 года) ежедневно заезжал за ней, он познакомился и «подружился» с гостившими у Троцкого его старыми друзьями Маргаритой и Альфредом Росмерами. Как свой человек — жених Сильвии, приятель Росмеров — он и был воспринят Троцким и его супругой. Как-то раз, в августе 1940 года, Рамон (он был известен Троцкому и его окружению как бельгийский подданный Жак Морнар) показал Троцкому свою статью о троцкистских организациях в США и попросил его высказать свои замечания. Троцкий взял эту статью и предложил Району зайти к нему 20 августа для обсуждения статьи.
В этот день Рамон пришел на виллу вооруженный пистолетом, ледорубом и ножом, спрятанным в подкладке пиджака. Нож был нужен на тот случай, если охрана обнаружит и предложит сдать пистолет и ледоруб. Но его никто не остановил, и он спокойно вошел в кабинет Троцкого. Тот сел за стол, положив статью перед собой, и стал высказывать свое мнение. Рамон стоял сзади, как бы внимательно прислушиваясь к замечаниям «учителя». Затем достал ледоруб, немного размахнулся и ударил Троцкого по голове. Удар не оказался смертельным — Троцкий обернулся, дико закричал и вцепился зубами в руку Меркадера. Ворвавшаяся охрана схватила Рамона, зверски, до полусмерти, избила его и скрутила.
Троцкий был доставлен в госпиталь, где 21 августа 1940 года умер.
Рамона Меркадера поместили в тюрьму. Началось длительное следствие. От него требовали чистосердечного признания, которого, однако, ни тогда, ни впоследствии не получили. Через бельгийского посланника было установлено, что Рамон не является бельгийским подданным Жаком Морнаром. Однако Рамон стоял на своем, подтверждая версию, изложенную в письме, которое он передал старшему медицинской кареты, когда его везли после задержания. В письме говорилось, что он, Жак Морнар, бельгийский подданный, приехал в Мексику по предложению одного из членов IV Интернационала (фамилия не названа), чтобы войти в контакт с Троцким. От него же получены деньги на поездку и паспорт на имя Фрэнка Джексона. Далее в письме подробно излагались мотивы убийства: разочарование в теории и практике троцкизма в результате знакомства с Троцким, а особенно после того, как Троцкий высказал намерение отправить его в СССР для совершения террористических актов и убийства Сталина. К тому же Троцкий возражал против его женитьбы на Сильвии.
Не получив признания, следствие стало применять меры морально-психологического и физического воздействия. В полицейском участке истязания продолжались несколько недель. В ходе предварительного следствия Рамон семь месяцев содержался в подвале, «являясь, — как говорится в официальном меморандуме, — объектом неслыханных издевательств и унижений… Он был на грани потери зрения».
- Предыдущая
- 52/162
- Следующая
