Хроники Корума (сборник) - Муркок Майкл Джон - Страница 2

Будучи вечно погруженными в весьма далекие от реальной действительности интеллектуальные изыскания, члены семейства принца Клонски уже давно — по крайней мере, лет двести — не имели контактов с иными семьями вадагов, а уж надрагов и вовсе не видели века три. В течение последних ста лет обитатели замка не имели абсолютно никаких сношений с внешним миром. Лишь однажды они видели мабдена: представитель новой расы был доставлен в замок Эрорн принцем Опашем, двоюродным братом принца Клонски. Мабдена — существо оказалось самкой — сразу поместили в зверинец и ухаживали за ней прекрасно, однако прожила она совсем мало, всего чуть больше пятидесяти лет, а другого взамен не нашлось. В замке знали, разумеется, что с тех пор мабдены весьма быстро размножились и обитали уже на значительной части Бро-ан-Вадага. Ходили слухи, что некоторые замки вадагов теперь разорены и захвачены ордами мабденов, изгнавших оттуда их истинных хозяев. Впрочем, принц Клонски полагал, что подобным слухам верить нельзя. Кроме того, слухи весьма мало интересовали обитателей замка. У них находились тысячи куда более приятных тем для дискуссий и размышлений.

Кожа принца Клонски приобрела молочно-белый оттенок и стала такой тонкой, что просвечивали вены и жилки. Он прожил на свете более тысячи лет, однако столь солидный возраст стал сказываться лишь недавно. Если слабость стала бы непереносимой, а зрение начало замутняться, принц должен был сам покончить счеты с жизнью так, как это принято у вадагов: отправиться в Зал Туманов, лечь на шелковые простыни и вдыхать душистый смертоносный газ, пока не заснет навеки. С годами волосы принца обрели золотисто-каштановый оттенок, а глаза поблекли и стали почти розовыми с темно-оранжевыми зрачками. Одеяния казались слишком просторными на усохшем старческом теле, но принц по-прежнему не расставался со своим посохом, украшенным платиновым набалдашником с рубиновой инкрустацией, держался прямо и горделиво, как встарь.

Своего сына Корума он в тот день отыскал в музыкальном зале, где тот играл на весьма сложном инструменте, состоявшем из множества тонких трубок, вибрирующих струн и подвижных, переливающихся кристаллов. Мелодию, очень простую и тихую, заглушили тяжелые шаги старого принца по устилавшим пол коврам, стук его посоха и хриплое дыхание.

Принц Корум оторвался от своего занятия и посмотрел на отца с вежливым вниманием.

— Ты что-то хотел мне сказать, отец?

— Прости, я, кажется, помешал тебе?

— Ничего страшного. К тому же дело у меня все равно не шло, — Корум поднялся и накинул на плечи свой алый плащ.

— Знаешь, Корум, придется мне скоро отправиться в Зал Туманов, — спокойно проговорил принц Клонски. — И до того мне бы очень хотелось, чтобы исполнилась некая моя прихоть. Ты мне поможешь?

Принц Корум любил отца. Он был потрясен этой новостью и мрачно кивнул:

— Разумеется, отец. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Что я могу для тебя сделать?

— Мне хочется узнать о судьбе своих родственников. Например, о принце Опаше из замка Сарн, что на востоке нашей страны. И о принцессе Лорим из замка Крашах, что на юге. И о принце Фагуине из замка Гал, что на севере…

Принц Корум выпрямился.

— Хорошо, отец, но…

— Я знаю, о чем ты подумал, — прервал его старик. — Что я мог бы выяснить все это, используя оккультные силы, верно? Это не так. Почему-то стало гораздо труднее делать что-либо связанное с другими измерениями. Я их практически не чувствую, даже когда пытаюсь увидеть их своим вторым зрением. А физически переместится в иную плоскость стало просто невозможно. Видимо, старость пришла…

— Нет, отец, — сказал Корум. — Мне тоже стало трудно делать это, а ведь когда-то можно было с легкостью переместится в любую из Пяти плоскостей, стоило лишь этого захотеть. А с другими Десятью можно было установить связь, приложив небольшие усилия, хотя, как я слышал, мало кто мог их посетить в физическом теле. Теперь же я способен только видеть или изредка слышать, что происходит в четырех измерениях, которые вместе с нашим образуют сферу. А ведь наша планета в своем астральном цикле непременно проходит через все пять плоскостей! Я никак не могу понять, в чем тут дело.

— Я тоже не могу этого понять, — откликнулся старый принц. — Но вижу в том дурное предзнаменование. По всей вероятности, в самой природе нашей Земли происходят некие глубинные изменения. Вот потому-то я и хотел бы связаться с нашими родственниками-вадагами. Может быть, им известно, отчего мы оказались практически привязанными к одной лишь плоскости? Это неестественно. Это делает нас ущербными. Неужели мы уподобимся животным этой плоскости, которым изначально не дано знать иных миров, кроме своего собственного? Неужели наша раса вступила в эпоху регресса? И наши потомки ничего не смогут перенять из богатейшего опыта вадагов, постепенно нисходя к тем водным млекопитающим, от которых, собственно, мы и произошли? Признаюсь честно, сынок, мне иногда становится даже страшно.

Принц Корум не сделал ни малейшей попытки успокоить отца.

— Знаешь, я тут читал о бландагна… — молвил он задумчиво. — Это раса из третьей плоскости, обладавшая весьма изощренным умом. Но с их генами и мозговыми клетками случилось что-то странное, и они в течение всего лишь пяти поколений полностью переродились, превратившись в летучих рептилий, по-прежнему, впрочем, обладавших достаточным разумом… Последнее обстоятельство и свело их с ума. Всех до одного… Они тогда сами себя уничтожили… Интересно, что вызывает подобный регресс?

— Это ведомо лишь Повелителям Мечей… — ответил принц.

Корум улыбнулся и подхватил:

— Которых в действительности не существует. Хорошо, отец. Я понимаю твою озабоченность и непременно постараюсь разыскать наших родственников, встретиться с ними и выяснить, как они живут и ощущают ли те перемены, которые тревожат нас, обитателей замка Эрорн.

Старый принц кивнул.

— Если чувства наши действительно притупились, а восприятие мира стало таким же, как у мабденов, то вряд ли вадагам стоит продолжать свое развитие. Да и существование тоже. Заодно постарайся выяснить, как живут надраги и нет ли у них подобных проблем.

— Наши расы одинаково древние, — прошептал Корум. — Возможно, что и у них… Но разве твой кузен Шулаг ничего не рассказывал? Ведь он был у нас не так давно, всего два-три столетия назад?

— О да, он говорил, что мабдены стали часто приплывать на своих кораблях с запада и убивать надрагов. Тех же, кто оставался в живых, они превращали в рабов. Однако мне трудно поверить, чтобы мабдены, эти полузвери, сколь бы ни было велико их число, сумели бы хитростью превзойти надрагов и одерживать над ними одну победу за другой.

Корум прикусил губу и задумался.

— Возможно, надраги стали слишком благодушны и самодовольны, — проговорил он наконец.

Отец его уже повернулся, чтобы уйти, но, услышав эти слова, остановился, тихонько постукивая тяжелым посохом по пестрому, богато вышитому ковру; тонкие пальцы стиснули украшенный рубинами набалдашник.

— Благодушие и страх перед невообразимой карой — это совершенно разные вещи, — молвил он наконец, — однако и то и другое неизбежно приводит к разрушению. И абстрактные рассуждения на эту тему совершенно бессмысленны. Вернувшись, ты, возможно, уже будешь знать ответы на все подобные вопросы. И мы вместе постараемся понять, что же нас ожидает. Когда ты намерен отправиться в путь?

— Мне хотелось бы сперва закончить свою симфонию, — сказал Корум. — На это потребуется день или два. А затем я на следующее же утро покину замок.

Принц Клонски удовлетворенно кивнул.

— Благодарю тебя, сын мой.

Когда он ушел, принц Корум вернулся к прерванным музыкальным занятиям, но обнаружил, что не может сосредоточиться. Его воображение было целиком захвачено грядущим путешествием. Странное, неиспытанное дотоле чувство овладело им. Скорее всего, это можно было назвать возбуждением: ведь он впервые в жизни готовился надолго покинуть замок Эрорн!