Проклятый горн - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/99
• Следующая

Несколько деревень — красные пятна крыш на ярко-зеленом ковре злаков, всходящих на полях, где работали крестьяне. Вдалеке располагался погост и мрачная часовня еще тех веков, когда воины надевали на себя тяжелые латы и долбили по ним секирами. Сам город оказался окружен серо-желтой стеной, достаточно высокой, но давно уже не вмещавшей всех жителей, поэтому у ее подножия выросли постройки, занимавшие площадь ничуть не меньшую, чем сам Барко-де-Калаорра.

Я свернул к холмам, проехав через оливковые рощи, мимо апельсиновых садов и возделываемых полей к большому поместью, стоящему на пологом пригорке. Трое вооруженных конных, одетые точно фермеры — в жилетах, широкополых соломенных шляпах, черных платках на шеях, преградили мне путь.

— Вы по приглашению, сеньор? — спросил один из них. Немолодой, очень высокий и по глаза заросший бородой.

— Ищу инквизитора. Он здесь?

— Да, — односложно отозвался тот, развернул коня, поманив меня за собой, к дому.

Двое его товарищей оставили нас и отправились вдоль кромки поля, продолжая охранять границу поместья.

Вилла оказалась прекрасным белым четырехэтажным зданием с покатой крышей, маленькой башенкой и часовней. При всей своей красоте и аккуратности она напоминала крепость. Толстые стены, тяжелые ставни на окнах, узкие бойницы, которые, казалось, были сделаны исключительно для декора, позволяли дать отпор нападавшим.

— Кто здесь живет? — спросил я.

Бородач обернулся в седле:

— Сеньор Фердинанд де Армаго, барон Рето, член городского собрания Барисеты.

Мне это имя ничего не говорило, и, как видно, он это понял, так как усмехнулся, но промолчал.

Дом стоял в окружении старых мандариновых деревьев, купаясь в их тени, словно пловец в высоких волнах. Услышав стук копыт, из подсобного помещения вышел очередной широкоплечий слуга в черном фартуке поверх фермерской одежды. Он молча забрал у нас лошадей, кивком указал на крыльцо.

Внутри царила прохлада, стояли большие каменные вазы с букетами свежих цветов, стены были голые и почти без украшений, что необычно — в домах у благородных, как правило, все завешано знаменами, картинами, доспехами, оружием и головами убитого зверья.

Идти пришлось недалеко: всего лишь через три зала, в которых гулким эхом отражались наши шаги, затем по одной новой, все еще пахнущей кедром лестнице на второй этаж. Слуга показал мне на распахнутую дверь. Через нее в мрачноватый коридор лился теплый солнечный свет.

На открытой террасе я увидел отца Марта, сидевшего за столом и негромко беседовавшего с седовласым пожилым человеком.

Инквизитор, к моему удивлению, был не в своей серой рясе, а в мирской одежде дворянина. При шпаге, пистолете, золотой цепи на шее. Крайне непривычный вид. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать его.

Он выглядел уставшим. Возможно, из-за того, что обычно короткие волосы отросли и пребывали в беспорядке, возможно, из-за щетины, покрывающей впалые щеки, а быть может, от того, что под глазами залегли тени.

Увидев меня он, приветливо улыбнулся, сгоняя со лба глубокие морщины.

— Здравствуйте, Людвиг. Я рад, что вы откликнулись на мою просьбу. — Он привстал с тяжелого трехногого табурета. — Позвольте вам представить сеньора Фердинандо де Армаго, владельца этого чудесного дома и одного из членов городского совета Барисеты. Фердинанд, это Людвиг ван Нормайенн, страж Братства.

Де Армаго был мощным, низкорослым стариком с неприятным, загорелым лицом. Тяжелая челюсть, которую не скрывала аккуратная бородка, маленькие запавшие глазки, сильные залысины и тонкие бледные губы — он привык командовать, распоряжаться и делать все по-своему. Я счел его довольно жестоким и даже опасным человеком, хотя, возможно, обманывался в своих впечатлениях. Просто не любил такой тип людей.

Повел он себя вежливо, тоже встал, протянул руку — здоровенную медвежью лапу. Рукопожатие у него было соответствующим. Все так же ничего не говоря, он без помощи слуг изволил налить мне холодного белого вина из большого пузатого кувшина, стоявшего на столе.

— Март сказал, что вы можете помочь. Снять вопросы, — пророкотал старик, и мои брови полезли вверх от того, как он называет легата Риапано. Де Армаго словно бы этого не заметил. — Сперва я противился, дело у нас семейное, но, если это облегчит ему работу и ускорит ее, почему бы и не позвать стража? Хуже уже все равно не станет.

— Семейное? — пробормотал Проповедник, облокотившийся на перила балкона.

— Вы родственники? — Я пригубил вина, которое оказалось превосходным.

Барон хмуро ответил:

— Что уж тут удивительного? У всех они есть. Даже у тех, кто выбрал дорогу инквизитора. Все мы по-разному служим Господу. А дело действительно семейное. Кто-то разорил фамильное кладбище, господин ван Нормайенн. И выкрал тело.

Он ждал моей реакции, я же сделал еще один глоток, прежде чем сказать:

— Воровство мертвых — дело плохое. Но этой проблемой обычно занимаются городские власти. Не инквизиторы вашего ранга, отец Март.

— Семейное дело… — снова начал де Армаго, но клирик поднял руку, обрывая родственника.

— Я предупреждал тебя, что если он приедет, то мы не будем играть в недомолвки. Обещаю, это останется между нами.

Тот проворчал, точно медведь, неохотно кивнул.

— Ладно. Тогда проще показать. Я останусь здесь. — Де Армаго налил себе вина. — И напьюсь.

— Людвиг, составите мне компанию? — Отец Март встал из-за стола. — Только хочу предупредить, зрелище не слишком приятное…

Старый барон вновь нахмурился, отвернулся и стал смотреть на шелестящие кроны мандариновых деревьев.

— Я несколько удивлен вашему наряду. Не представлял вас в мирской одежде, — сказал я инквизитору, когда мы спускались по лестнице.

— Служение Господу требует разных жертв, — уклончиво ответил тот, не желая вдаваться в подробности.

Он прекрасно ориентировался в доме и быстро привел меня к задней двери, ведущей в сад с каменистой дорожкой, которая терялась в густой зелени.

— Вы не похожи на нарарца. — Я отметил про себя, что сад хоть и старый, но очень ухоженный. — Всегда считал вас уроженцем Лезерберга.

— Так и есть, — не стал отрицать инквизитор. — Но с дворянскими фамилиями всегда так — дочерей порой выдают за тех, кто живет далеко от отчего дома. С родом де Армаго у меня общая прабабка, и мы продолжаем поддерживать отношения.

В ветвях звонко перекликались птицы, от земли парило, было душно и влажно. Возможно, к вечеру соберется гроза. За долгую холодную осень и зиму я сильно соскучился по лету и теперь наслаждался множеством запахов, витавших здесь и говорящих, что до июня осталось всего ничего.

— Родич вызвал вас из-за случившегося?

— Отчасти. Я был в Крусо по делам, когда получил от него письмо с просьбой прислать кого-нибудь. Решил заехать сам. Слышал о том, что вы тоже посетили этот чудесный город. — Клирик нес шпагу непринужденно, словно родился вместе с ней. — Соболезную по поводу гибели вашей коллеги. Кардинал Урбан писал мне о случившемся. Не знал, что вы знакомы с Романом.

— Мир вообще мал.

Он кивнул, соглашаясь с этим:

— Я знаю Романа не первый год. У него крайне мало друзей. А вас он таковым считает.

— Приятно слышать.

Инквизитор помолчал.

— Вас выгодно держать в друзьях, Людвиг. Мало того что вы довольно интересный человек редкой профессии, так еще вокруг вас происходят занимательные вещи. И лучше всегда быть поблизости, если не хочешь упустить нечто неординарное. Впрочем, речь сейчас не о ваших, вне всякого сомнения, потрясающих талантах. Я завел разговор о Крусо, чтобы поблагодарить вас еще раз за то, что вы сделали в этом городе.

— Моя роль была не так уж велика.

— Слова воистину скромного человека.

— Не я остановил золотое пламя.

— Не вы, — не стал спорить инквизитор. — Это сделало перо архангела Уриила, которое кардинал Урбан привез из Риапано.

Проповедник всплеснул руками и завопил:

• Предыдущая
• 44/99
• Следующая