Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз - Страница 39
- Предыдущая
- 39/198
- Следующая
— Вы что, до сих пор думаете, что этого зверя можно застрелить? — спросил Дигори, — Той железяки он и не заметил.
Дядя Эндрю вдруг оживился.
— При всех ее недостатках, мой мальчик, эта дама не робкого десятка. — Он потер руки и похрустел суставами, словно в очередной раз запамятовал, какого страху нагоняла на пего ведьма, когда оказывалась поблизости. — С ее стороны это было весьма достойно.
— Это было отвратительно, — вмешалась Полли, — Что плохого ей сделал Лев?
— Эге! — воскликнул Дигори. — А это что такое? — Он наклонился к земле, — Полли, ты только посмотри!
Девочка подбежала к нему, а следом подошел и дядя Эндрю. Не то чтобы ему было интересно, вовсе нет: он всего лишь старался держаться поближе к детям — а вдруг представится шанс стащить кольцо. Впрочем, находка Дигори не оставила профессора безучастным. Из земли возник фонарный столб, самый настоящий, разве что совсем крохотный; этот столб на глазах рос и утолщался, подобно тому, как росли деревья.
— Он живой! — с восторгом проговорил Дигори. — Глядите, светится! — Фонарь и вправду мерцал желтым, хотя чтобы заметить это мерцание, нужно было хорошенько приглядеться — слишком уж ярок был солнечный свет.
— Поразительно, просто поразительно, — пробормотал дядя Эндрю. — Даже мне не могло присниться подобное волшебство. В этом мире оживает и растет все, даже фонарные столбы! Любопытно, из какого семени вырос этот столб?
— Из того самого, — ответил Дигори. — Сюда упала та перекладина, которую ведьма отломала от фонарного столба у нас дома. Она провалилась под землю, и теперь из нее вырос новый столбик. (Надо сказать, что «столбик» уже был ростом с Дигори.)
— Ну, конечно! Чудо, истинное чудо! — Дядя Эндрю захрустел суставами сильнее прежнего. — Ха! Они потешались над моей магией! Эта глупая женщина, твоя тетка, считала меня безумцем! А что бы они сказали на это? Я открыл новый мир, восхитительный, дивный мир, исполненный жизни. Колумб, говорите? Да кто такой этот ваш Колумб рядом со мною? Мой мальчик, ты представить себе не можешь, какие передо мной открываются возможности! Доставить сюда груду металлолома, закопать ее в землю — и пожалуйста, расти себе новые локомотивы, корабли, да что угодно! И бесплатно, заметь, совершенно бесплатно! А в Англии их можно будет продать за кругленькую сумму! Я стану миллионером! А климат! Я словно помолодел на добрых двадцать лет. Можно устроить здесь курорт. Санаторий будет приносить двадцать тысяч годовых. Разумеется, одному мне не справиться, придется кое-кого нанять. Но первым делом нужно прикончить эту зверюгу.
— Вы прямо как ведьма, — осуждающе проговорила Полли. — Все бы вам кого-нибудь убить.
— И самое главное, — мечтательно продолжал профессор, словно не расслышав. — Поселившись здесь, я наверняка проживу гораздо дольше. А в моем возрасте это немаловажно, уж поверьте человеку, которому перевалило за шестьдесят. Признаться, я ничуть не удивлюсь, если за год, проведенный тут, не постарею ни на день. Чудо, истинное чудо! Страна вечной юности!
— Страна вечной юности! — с замиранием сердца повторил Дигори. — По-вашему, это она и есть? — Ему сразу вспомнились слова той дамы, которая приносила апельсины его маме, и в сердце мальчика вновь вспыхнула надежда. — Дядя Эндрю, а может, тут найдется лекарство для мамы?
— Не мели чепухи! — отмахнулся профессор. — Это тебе не аптека! Так вот, я говорил…
— Вам на нее наплевать! — закричал Дигори. — Только о себе и думаете! А моя мама, между прочим, ваша родная сестра! Ну и шиш с вами! Пойду спрошу у льва; может, он мне подсобит, — и с этими словами мальчик решительно двинулся прочь. Полли помедлила, а затем побежала за ним.
— Погоди! — крикнул вслед девочке профессор. — Вернись! Мальчишка спятил! — Но Полли и не подумала остановиться, так что дяде Эндрю волей-неволей пришлось последовать за ней. Он старался особенно не отставать, но и не спешил нагонять детей, чтобы не очутиться вдруг слишком близко ко льву.
Дигори дошел до лесной опушки — и замер. Прямо перед ним стоял Лев. Зверь по-прежнему пел, но это была уже новая Песнь. В ней появилась мелодия, и в то же время она стала какой-то яростной, даже неистовой. Под нее хотелось бегать, прыгать, карабкаться на деревья, вопить, бросаться к первым встречным с распростертыми объятиями — или чтобы надавать им тумаков… Слушая Песнь, Дигори весь раскраснелся. Краем уха он расслышал, как дядя Эндрю бормочет: «Какая женщина, сэр! Сколько сил, сколько достоинства! Конечно, нрав у нее уж чересчур горячий, но кто из нас не без греха, сэр? А в остальном — какая женщина!»
И под эту Песнь мир вокруг снова преобразился.
Попробуйте представить себе долину, земля в которой кипит точно вода в котле. Да, земля именно кипела, бурлила, по ней словно пробегали волны; и повсюду вспухали кочки, некоторые точь-в-точь как холмики, какие оставляют кроты; другие покрупнее, размерами с бочку, а самые большие были с двухэтажный дом. Эти кочки содрогались, лопались, разлетаясь комьями земли, и из каждой появлялось какое-нибудь животное. Из маленьких выбирались кроты — точно так же, как где-нибудь в Англии; собаки принимались лаять, едва высунув из-под земли головы, и бешено дергали лапами, будто протискиваясь сквозь дыру в заборе. У оленей сперва высовывались рога — сначала Дигори принял их за деревья. Лягушки выскочили из-под земли у реки и тут же с громким плеском попрыгали в воду и громко заквакали. Пантеры, леопарды и другие кошки, большие и маленькие, немедленно стали умываться, а покончив с этим, взялись точить когти о стоявшие поблизости деревья. С деревьев стаями срывались птицы. Над травой порхали бабочки, пчелы сразу же поспешили к цветам, будто их подгонял невидимый кнут. А удивительнее всего было, когда лопнула самая большая кочища — с таким грохотом, что земля под ногами содрогнулась, — и из нее показался длинный хобот, затем появилась крупная голова с обвислыми ушами, и наконец, тяжело ступая и отфыркиваясь, на поверхность вылез огромный слон. Песни льва было не различить, ее заглушали всевозможные звуки — рычание, мычание, блеянье, кваканье, лай, щебет, ржание, карканье, урчание, мяуканье, шипение и сопение.
Дигори стоял как завороженный, не в силах отвести взгляд от Льва. Громадный золотистый зверь величаво расхаживал среди животных, которые, похоже, ничуть его не боялись. Внезапно за спиной у мальчика послышался топот копыт; мгновение спустя Ягодка проскакала мимо Дигори и присоединилась к остальным животным. (Надо заметить, что воздух этого мира пошел на пользу не только дядюшке Эндрю. Ягодка ничем не напоминала себя прежнюю, усталую, заморенную лондонскую клячу; теперь это была крепкая и бодрая лошадка, с пышной гривой и гордо выгнутой шеей.) И тут Дигори сообразил, что Песнь оборвалась. Лев замолчал, но не остановился. Продолжая расхаживать среди животных, он то и дело подходил к какой-нибудь паре (непременно к паре) и терся с ними носами. Так он выбрал двух бобров, двух леопардов, оленя с ланью… К некоторым животным он не подходил вовсе. Те, кого выбрал Лев, следовали за ним, словно забыв о своих сородичах. Наконец Лев остановился. Все животные, которых он выбрал, выстроились широким кругом, так что Лев оказался в центре. А те, кого не выбрали, начали потихоньку разбредаться кто куда. Шум постепенно стих в отдалении. Избранные животные не издавали ни звука и неотрывно глядели на льва. Все стояли неподвижно, лишь кошки изредка подергивали хвостами. Впервые с начала этого мира, в нем установилась тишина; ее нарушало только журчание воды. Сердце Дигори, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди; мальчик чувствовал, что сейчас произойдет нечто особенное, нечто очень и очень важное. Он вовсе не забыл о своей маме; просто он понимал, что пока ему лучше не вмешиваться.
Лев не мигая глядел на животных, словно хотел испепелить их своим взглядом. И под его пристальным взором животные мало-помалу менялись. Самые маленькие — кроты, кролики и прочие — как будто подросли, а самые большие — это было легко заметить по слонам — стали чуть поменьше. Многие поднялись на задние лапы и склонили головы, словно к чему-то прислушиваясь. Лев раскрыл пасть и дохнул на животных; его теплое дыхание обежало круг, как ветерок обегает рощицу. Издалека, с неведомых высот за голубизной небес, снова донеслась песня звезд — прозрачная, холодная, загадочная. Сверкнула огненная вспышка (но никто не обжегся); она сорвалась то ли с неба, то ли с львиной гривы. Детям почудилось, будто кровь у них в жилах вспыхнула, и тут над долиной раскатился голос, звучнее и царственнее которого они в жизни не слышали;
- Предыдущая
- 39/198
- Следующая
