По Южной Индии - Шапошникова Людмила Васильевна - Страница 3

В 1947 году англичане вынуждены были уйти из Индии и перед уходом расчленили ее на два доминиона — Индию и Пакистан. Низам Хайдарабада стал лелеять мечту о превращении княжества в самостоятельное мусульманское государство. Из Хайдарабада в Дели на имя последнего вице-короля Индии лорда Маунтбэттена приходила обильная корреспонденция. «Верный союзник» в своих письмах доказывал право княжества на самостоятельное существование.

Лорд Маунтбэттен был занят процедурой раздела и неохотно отвечал на призывы низама о помощи. Правда, идеи низама нашли определенную поддержку в английских правящих кругах. Низам умолял вице-короля приехать в княжество. Но земля уже горела под ногами колонизаторов, и английским империалистам было не до «верного союзника». Последний призыв низама так и остался без ответа. Лорд Маунтбэттен покинул Индию в июне 1947 г., предоставив низаму самому (к чему он, естественно, не привык) решать судьбу своих владений.

Однако сколь ни горько было разочарование низама в своих бывших хозяевах, он решил действовать на свой страх и риск. Сумасбродная идея возродить былое величие мусульманских правителей Декана овладела феодальной знатью княжества. В Хайдарабад потянулись наемники и авантюристы, «борцы за веру». Из них формировались новые отряды для армии низама. Спешно увеличивалось число разакаров — членов военизированной организации, созданной реакционной партией «Иттихад-уль-муслимин» («Союз мусульман»). Разакары были вооружены старыми английскими ружьями и средневековыми мечами. Во главе разакаров стал Касим Разви, один из приближенных низама. К 1948 году у низама оказалось 22 тысячи регулярных войск, 10 тысяч нерегулярных, 10 тысяч арабов-наемников и отряды крупных джагирдаров, 10 тысяч полицейских и 200 тысяч разакаров. Главнокомандующим этой армией был назначен генерал Эль-Эдрус. Феодальная реакция готовилась дать решительный бой независимой Индии.

Случилось то, что обычно происходило, когда встречалась разношерстная феодальная армия с частями, представлявшими более передовые социальные отношения. Давно отвыкшие владеть оружием джагирдары и равнодушные к судьбе своих хозяев наемники побежали. Вся кампания заняла четыре дня. Армия низама была окружена, и генерал Эль-Эдрус сдался. 13 сентября индийские части вошли в столицу — Хайдарабад. В княжестве ввели военное положение, распустили разакаров, репатриировали наемников. Но с низамом обошлись весьма почтительно. Он был назначен раджпрамукхом (правителем) нового штата Хайдарабад. Однако в штате было создано законодательное собрание, хотя и с ограниченными правами. Покорившись своей участи, низам все-таки продолжал считать себя личностью выдающейся и имеющей исключительные права. Для того чтобы его бывшие подданные не забывали об этом, низам ездил в автомобиле, нарушая уличное движение, по противоположной стороне. Все смертные соблюдали левостороннее движение, низам — правостороннее.

Шли годы… В бывшем княжестве реформа феодальной системы землевладения привела к конфискации обширных имений джагирдаров. Этим была в корне подорвана экономическая основа феодального класса. Раджи, навабы и более мелкая знать получили известную компенсацию за утраченные владения. Времена, когда доходы непересыхающей рекой текли в карманы феодалов, отошли в прошлое. Начался медленный процесс гибели класса.

В 1956 году княжество Хайдарабад прекратило свое существование. Небольшая его часть, Хайдарабадская Телингана с городом Хайдарабадом, вошла в состав нового национального штата Андхра Прадеш. Власть раджпрамукха была упразднена. Низам превратился в частное лицо, лишенное каких либо политических и административных полномочий. Теперь законодательные функции в штате осуществляет полноправное законодательное собрание. Собрание имеет две палаты — верхнюю и нижнюю. Большая часть депутатских мест принадлежит партии Национальный конгресс. Некоторые партии, представленные в собрании, были когда-то запрещены правительством низама.

Старое не уходит добровольно в небытие, оно цепко держится за жизнь. В бывшей столице княжества это чувствуется особенно остро. Здесь сосредоточилась служилая знать низама, живые носители отживающих традиций. Сожаление об ушедших временах звучит в разговорах зажиточных мусульман. В некоторых учреждениях и лавках еще висят портреты низама.

Когда-то в одной из книг об английской колониальной империи я увидела такой снимок: под сводами высокого зала на кресле-троне восседает хайдарабадский низам в высокой белоснежной чалме. Драгоценные камни украшают его одежду. По левую и правую руку низама стоят придворные. Их мундиры и сюртуки блещут драгоценностями и замысловатыми украшениями. Лица подобострастно повернуты к повелителю. Дословно не помню, что было написано под этим снимком, но приблизительно это звучало так: могущественный потомок Великих Моголов со своей блестящей свитой. Все выглядело действительно очень внушительно. Книга, кажется, была издана году в 1918–1919.

А теперь, много лет спустя, на одной из тихих улиц Хайдарабада, расположенной по соседству с главной магистралью Абид-роуд, я увидела человека. Он был небольшого роста, неверная старческая походка выдавала его преклонный возраст. Человек был одет в поношенное ширвани, из-под несвежих измятых широких брюк-паджамы виднелись стоптанные туфли, на голове красовалась темно-красная высокая феска, которую обычно носят хайдарабадские мусульмане. С невыразительного и незапоминающегося, изрезанного морщинами лица смотрели подслеповатые тусклые глаза. Человек медленно прогуливался около вычурных ворот. Это был генерал-лейтенант, его высочество Асаф Джах Музаффар-уль-Мульк Вал Мамалик Низам-уль-Мульк Низам-уд-Даула Наваб Мир сэр Усман Али-хан Бахадур, Фатех Джанг, верный союзник британского правительства, низам VII Хайдарабада. Я не могла найти ничего общего между ним и тем, кто был изображен на снимке в английской книге. Я пристально разглядывала этого жалкого носителя пышного титула, бывшего властителя огромного княжества. Низам посмотрел в мою сторону и недовольно отвернулся. Очевидно, на его взгляд, я была только ничтожной женщиной, которой не пристало так бесстыдно разглядывать чужих мужчин, а тем более его высочество, считавшееся первым после Аллаха. Я, естественно, так о себе не думала и не хотела упускать случая получше разглядеть последнего Могола, чья жизнь была окружена целым сонмом легенд. Но, увидев живого низама, я поняла, что многие легенды не имели под собой реального основания, а некоторые были и справедливыми.

Могол сказочно богат и удивительно скуп. Поношенное ширвани и стоптанные туфли говорили сами за себя. В гараже низама стоят новейших марок блистающие лаком и никелем «роллс-ройсы», «паккарды», «кадиллаки». Но сам он ездит на замызганном «форде» образца 1934 года. Многочисленные дворцовые слуги живут впроголодь, и охрана сверкает босыми пятками. Страсть к бессмысленному накоплению гложет душу Могола. Копить деньги и драгоценности, безделушки и одежду, дома и автомобили. Забрать в свои жадные руки все, что может дать этот мир, не выпускать ничего, не давать другим и даже не пользоваться самому.

Род седьмого низама Усман Али-хана ведет свое начало от властительного Асаф Джаха, наместника Декана при имраторе Аурангзебе. Говорят, Асаф Джах состоял в каких-то дальних родственных отношениях с императором, поэтому низамы всегда причисляли себя к могольской династии.

Седьмой низам появился на свет в 1884 году. Его воспитание было поручено англичанину сэру Бриану Гертону. Сэр Бриан заботливо формировал вкусы и наклонности своего владетельного воспитанника. Традиционная лакейская преданность дома низамов своим заморским хозяевам, уже с детства заложенная в Усман Али-хане, прекрасно дополнялись системой английского образования. В 1911 году, после смерти низама VI Махбуб Али-хана, Усман Али-хан занял трон княжества.

Круг интересов и занятий молодого низама был весьма обширен. Первым серьезным его увлечением была английская фирма «Джон Бартон и К°». Фирма шила на низама. Поношенные ширвани еще не были в моде, и портные от Джона Бартона присылали во дворец «сарапа»[4], украшенные драгоценностями. Самыми дорогими были четыре «сарапа»: одна — расшитая жемчугом, другая — изумрудами, третья ― бриллиантами, четвертая — рубинами. Расточительность молодого правителя вызывала тревогу во дворце.