Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона - Кей Марвин - Страница 44

Упомянутый им Планкер, беспризорник с весьма сомнительной репутацией, расплылся в улыбке, демонстрируя кривые зубы.

— Доложите, что вы узнали, — потребовал Холмс.

— Следовать за вами прошлой ночью, дяденька, как договариваться. — Виггинс явно взял на себя роль официального представителя этой бригады. — Мы шпионить, другие у вас на хвосте, прям как вы и говорить, и были еще странные маленькие обезьяны. Не сильно уродливые. Когда вы ускользать от них в парк, они разделяться, поэтому и мы разделяться. Планкер ходить за один из них до ворот Ноттинг-Хилл и находить еще таких же возле дома, где сдавать комнаты. Планкер смотреть во все глаза, понимать их игру и узнать нужного вам человека. Теперь он ваш.

— Отличная работа, джентльмены! Можете назвать адрес?

Виггинс дал знак.

— Второй этаж, дверь прямо, — сказал Планкер.

— Отличная работа! — повторил Холмс. Он вытащил из кармана гинею. — Планкер, награда твоя.

— Ух ты! — Планкер расплылся в кривой улыбке.

— Остальные получают обычную плату за два дня работы. — Холмс раздал ребятам серебряные монетки. — До следующего раза, джентльмены.

Довольные беспризорники удалились, и наша хозяйка, бесспорно, вздохнула с облегчением.

— Фу! — такой была моя реакция.

— Нельзя терять ни минуты, Ватсон, — заявил Холмс. — Время Сефтона Таллиарда сочтено.

Экипаж доставил нас к дому, указанному юным информатором. Это было приличного вида здание, хорошо сохранившееся, но и ничем не примечательное. Мы выбрались из экипажа, и я осмотрелся: никаких признаков засады. На этот раз не было ощущения, что за нами наблюдают, охватившего меня прошлой ночью в Риджентс-парке. И тем не менее, сам не знаю почему, мои руки похолодели, а сердце сжималось от страха.

Несколько ударов отполированного медного дверного молотка — и на пороге появилась хозяйка дома. Холмс представился другом американца со второго этажа, и она впустила нас без всяких возражений. Мы поспешили наверх и постучали в дверь комнаты Сефтона Таллиарда. Ответа не последовало, и мой страх еще усилился.

Комната была заперта. Общими усилиями нам с Холмсом кое-как удалось открыть ее, и моему взору открылась сцена, которую я до сих пор вспоминаю с содроганием. Я хирург, давно привыкший к вещам, которые большинство людей считают жуткими, но даже мой многолетний опыт не помог мне справиться с эмоциями при виде обезглавленного тела Сефтона Таллиарда, которое в неуклюжей позе лежало на окровавленной кровати. Кажется, я вскрикнул и сделал пару шагов назад. Шерлок Холмс не проявил такой слабости. Обведя комнату быстрым, внимательным взглядом, он сначала подошел к закрытому окну, затем к камину, который осмотрел, опустившись на колени. После этого он переключил свое внимание на одежду, книги и бумаги, которые были разбросаны повсюду. Было очевидно, что комнату Таллиарда тщательно обыскивали. Однако объект поисков моего друга был для меня отнюдь не очевиден. Сначала я предположил, что он искал пластинку от пьедестала Ур-Аллазота, но она вряд ли была здесь — убийцы, побывавшие перед нами в комнате профессора, наверняка забрали ее, ведь она была для них жизненно необходима. Потом я подумал, что Холмс ищет голову Таллиарда, но и эта мысль не оправдалась. Наконец раздался вздох удовлетворения — он нашел среди этих ужасных окровавленных предметов маленькую книгу, завернутую в красный сафьян.

Было нетрудно догадаться, что это был упомянутый Белкнапом бесценный дневник профессора Таллиарда.

Полностью погруженный в свои мысли, Холмс стоя начал читать, не обращая внимания на изуродованное тело на кровати, находившееся всего в двух ярдах от него. Я не мог спокойно на это смотреть.

— Холмс… — умоляющим тоном начал я.

— Минутку… А! — выражение лица Холмса изменилось, и он явно собрался уйти. — Вот… да… я думал об этом, но такого я не предвидел.

— Не предвидели чего? — спросил я.

— Пойдемте, нам нужно срочно найти Белкнапа.

— Мы не можем уйти отсюда, Холмс! — пытался образумить его я. — Здесь было совершено убийство. Мы обязаны сообщить властям, существует определенная процедура…

— Это подождет, — сказал Холмс. Он нехотя оторвал взгляд от дневника. — Моему клиенту угрожает смертельная опасность. Он что же, должен погибнуть из-за того, что я не сумел догадаться вовремя?

С этим нельзя было поспорить.

— Некогда, Ватсон! Жизнь Белкнапа висит на волоске. — Сунув дневник Таллиарда в карман, Холмс поспешно вышел из комнаты, даже не взглянув в последний раз на мертвого мужчину.

Через секунду я уже шел за ним следом. Какой вывод сделает хозяйка дома после нашего неожиданного ухода, обнаружив затем тело американца в его комнате, меня в тот момент не волновало.

Не успел я выйти на улицу, как Холмс уже остановил экипаж. Я запрыгнул в него на ходу, и двуколка направилась на восток. Дорога была бесконечной, а разговор велся одним лицом, потому что Холмс отказался отвечать на мои вопросы, да и вообще говорить. В конце концов я прекратил его расспрашивать. В это время движение по улицам Лондона было осложнено, туман густел, мы продвигались медленно, а меня не покидали мрачные предчувствия.

Наконец мы подъехали к дому на Флит-стрит, где обосновался Август Белкнап. Это на удивление жалкое место; очевидно, что клиент Холмса, желая затеряться в водовороте Лондона, укрылся в дешевой квартире над парикмахерской.

Парикмахерская еще была открыта. Мы поспешили внутрь, чтобы расспросить владельца о каких-либо ужасных происшествиях, затем бросились в другой конец зала, поднялись по лестнице и громко постучали в дверь комнаты Августа Белкнапа.

Мы позвали его по имени, и он сразу же нас впустил. Прежде чем с губ скрывающегося от преследования ученого слетел первый вопрос, Шерлок Холмс спросил:

— Фотография вашей жены, Белкнап, — где она?

Белкнап непонимающе уставился на него широко открытыми глазами, в которых плескалась тревога. Холмс с нетерпением повторил вопрос, и его клиент молча показал на дубовый письменный стол в углу. Открыв верхний ящик, мой друг быстро нашел и вытащил портрет в серебряной рамке, на котором была изображена круглолицая молодая женщина, миловидная, хоть и с неправильными чертами и серьезным выражением лица. Признаться, я был обескуражен не меньше профессора. Однако наше недоумение развеялось, когда Шерлок Холмс достал из-под рамки плоскую резную пластинку, спрятанную за фотографией.

— О господи! — воскликнул Белкнап.

Его реакция была явно неподдельной. Потребовался бы талант Ирвинга или Форбса-Робертсона,[23] чтобы сыграть такое искреннее изумление.

— Вы должны избавиться от этого предмета, — обратился Холмс к своему клиенту. — Это ваш единственный шанс спастись.

— Мистер Холмс, я ничего не знал об этом! Я с радостью отделаюсь от этой вещи. Я закопаю ее, — превращу ее в порошок, подарю музею, отвезу назад на Суматру, если потребуется…

— Это бесполезно, — прервал его Холмс. — И совсем ни к чему. Из этой ситуации есть только один выход. Ведь все инструкции содержит ваша расшифровка знаков с Суматры, профессор.

— «И преследования не прекратятся до тех пор, — процитировал вслух Белкнап, — пока не сомкнутся над ним воды мирового океана, над которыми властен Сам Безжалостный и которые есть тело его».

— Именно так. Пойдемте, нельзя терять ни секунды.

Холмс вышел, а мы последовали за ним вниз по лестнице, мимо вытаращившего на нас глаза владельца парикмахерской, на укутанную туманом Флит-стрит. Сыщик повел нас на восток, и пока мы шли, у меня по спине бежали мурашки, потому что я чувствовал, что за нами наблюдают невидимые охотники.

Мы дошли до Лудгейт-Серкус, и теперь я впервые действительно увидел тени людей, очень быстро скользящие в тумане, и заметил блеск светящихся злобой голубых глаз.

Даже Шерлок Холмс не стал притворяться, что ему все равно. Мы ускорили шаг, и наши преследователи сделали то же самое. Они подобрались ближе, когда мы свернули на юг и двинулись по направлению к Темзе.