Граница не знает покоя - Авдеенко Александр Остапович - Страница 44

Над городом зарево. Оно хорошо видно из-за стекла вагоновожатого, когда трамвай въезжает в темные улицы. Среди пассажиров возникает волнение. В переполненном вагоне ветерком проносится тревожный шепот: «Завод горит». Намечается движение к площадкам. Некоторые начинают выскакивать на ходу. Среди них — нарушитель, человек в спортивной куртке. Он не замечает, как из прицепа спрыгивают на ходу и Мальчиков с Сагайдачным. Толпой почти бегущих рабочих его выносит на площадь перед Западными воротами завода, где уже светло почти от пожара.

Пробираясь вперед, Сагайдачный и Мальчиков с двух сторон вплотную подходят сзади к нарушителю. Мальчиков ловко и с огромной силой хватает его за руки, отводя их назад, Сагайдачный, угрожая пистолетом, начинает его быстро обыскивать, находит и извлекает из кармана нарушителя оружие, тут же ударом руки по подбородку пресекает попытку преступника ухватить зубами воротник своей куртки. Все это происходит в течение почти одной секунды. Народ вокруг успевает отхлынуть только на метр. В это время, непрерывно гудя, на площадь въезжают несколько машин с военными. Они разделяют толпу на две стены, и между ними, в свободном пространстве остаются Мальчиков и Сагайдачный с задержанным нарушителем границы.

Первым замечает изменившуюся обстановку Сагайдачный. Он догадывается, что это прибыло на пожар дежурное подразделение пограничников, замечает выходящего из подъехавшего газика начальника штаба. Кивнув Мальчикову на ходу: «держи», он делает несколько шагов навстречу прибывшим. Тихо, неслышно для окружающих, докладывает начальнику штаба о задержании нарушителя.

Рукой, еще зажавшей изъятое у врага оружие, делает знак вправо. В этом жесте в сторону Мальчикова и нарушителя — усталом и измученном — чувствуется напряжение целого дня, уже иссякавшее, уже находящееся на пределе…

Полковник окидывает пристальным, понимающим взглядом и Сагайдачного и Мальчикова. Тут же по его приказу подошедшие офицеры берут из рук Мальчикова преступника, погружают в машину. Полковник обращается к Мальчикову и Сагайдачному.

— Поезжайте и вы. Там отдохнете…

Сагайдачный направляется к машине, а Мальчиков делает несколько нетвердых шагов. Затем крепится, подбирается, останавливается против полковника.

— Разрешите, товарищ полковник! Разрешите остаться…

— Зачем, старшина? Идите отдыхайте… — Голос полковника мягок. Он смотрит на этого великана, истерзанного целым днем преследования, знает, сколько истрачено за день сил и кровавого пота, но видит, что боевой дух его не сломлен, не иссяк…

Мальчиков настойчив…

— Разрешите, товарищ полковник, остаться! Пожар тушить… Разрешите!

Полковник машет рукой и видит, как Мальчиков вместе с пограничниками устремляется в раскрытые Западные ворота, туда, где вдалеке бушует пламя.

Те же Западные ворота завода. Над головами рабочей толпы, находящейся в сильном движении, среди суровых взволнованных лиц — воспаленное лицо Зубра. Затаенное злорадное выражение постепенно сменяется другим выражением, полным внутреннего напряжения. На лбу и висках появляются капельки пота, глаза начинают бегать из стороны в сторону, будто ища выхода, — как бы отсюда скрыться?..

Над головами рабочей толпы суровые лица двух человек. Один из них в штатском, другой — в форме капитана. Это оперативные работники Управления государственной безопасности Васильян и Серебров. Васильян хотя и в штатском, но чувствуется, что он старше Сереброва не только по возрасту. Оба видят Зубра, но тот уже далеко. Пока разведчики успевают выбраться к своей машине, тот уже намного опередил их в направлении Западного вокзала.

Перрон Западного вокзала. На перрон выскакивают Васильян с Серебровым. Никого. Лишь дежурный — под колоколом. Вдалеке красный огонек ушедшего поезда. Васильян обращается к дежурному в красной фуражке.

— Куда состав ушел?

— На Пограничную…

Васильян с Серебровым отходят в сторону.

— Пограничная на каком участке?

Серебров, подумав…

— Первой комендатуры.

— Там, кажется, Громобой?

— Да, он…

— Дорогу знаешь?

— Знаю… Напрямик если — «Победа» обгонит поезд.

— Поехали!..

Пожар продолжается. Фронт огня становится шире и шире. Перед нами-два пояса борьбы с огнем. Впереди, ближе к горящим нефтяным бакам, видны пожарные машины, видны позиции ствольщиков, мощными струями воды охлаждающие соседние цистерны, видим подготовку к пенной атаке, видно, как группы пожарников подтаскивают переносные пеносливы к зоне огня.

А за этим поясом — второй пояс борьбы. Здесь — военные, пограничники, масса рабочих. Кипит работа, поднимаются и опускаются поблескивающие в зареве стальные лопаты. Летит вверх и в стороны земля — идет обваловывание зоны, поднимается земляной вал для ограждения территории завода от грозящей ей огненной жидкости.

Около кучи лопат — Мальчиков. Он и копает землю — от его лопаты летят вверх огромные пласты земли, — и поглядывает на огонь впереди, и покрикивает на соседей, и распоряжается лопатами, которые берут нарасхват. Все одновременно. Энергия его могуча и неиссякаема.

На фоне огня — двое: начальник пожарной охраны завода Бирюков с повязкой РТП — руководителя тушения пожара — и Могучий. Они смотрят вперед, на горящие цистерны. Бирюков отдает распоряжение своему помощнику — Могучему.

— Первый бак ставим на выгорание — тихо горит. Второй спустить в резервный чан, под землю. Там фильтры. Смежные чаны охлаждать! Непрерывно охлаждать! В двадцать стволов!

— Есть, капитан!

— Лишь бы взрыва не было…

Эти слова Бирюков произносит про себя, почти шепотом, но они доходят до Могучего, Внезапно взор его приковывается к одной точке, Эта точка — над крышей-колпаком бака с горючим. Бак стоит близко от огня, и ствольщики бьют по корпусу его охлаждающими струями. Но над колпаком, там, где обычно находятся дыхательные клапаны, возникают два маленьких факела огня.

Могучий бледнеет. Даже при зареве заметно, как он изменился в лице.

— Капитан! Пары загораются!.. Факелы над баком!..

Бирюков тоже видит факелы над колпаком бака. Перед угрозой взрыва и он потрясен…

— Надо сбить! Водой! Ствольщиков — туда…

— Нет, не собьешь! Водой не отсечешь… — Могучий пристально смотрит в сторону факелов. — Надо придушить… Пойду!.. — Эти слова он произносит уже на ходу.

— Постой!.. — Но в голосе Бирюкова нет твердости. Он знает — другого выхода нет. Иначе — взрыв… Иначе все взлетит в воздух. Но ведь это же наверняка почти смерть…

— Стволы — на меня! — полуобернувшись, кричит Могучий Бирюкову и уже бежит к баку с бензином, над крышей которого разгораются факелы огня.

Могучий у подножья резервуара. Он лезет по лестничным прутьям вверх — все выше и выше. На него направлены две скрещивающиеся струи воды. Легкий пар, или водяная пыль, обволакивает отяжелевшую фигуру в брезентовой куртке, но Могучий преодолевает высоту, не сбавляя скорости, не останавливаясь ни на секунду. По напряженным жилам рук, когда он перехватывает прутья, по вибрации мускулов чувствуется, что это ему дается нелегко.

Наконец Могучий — над кромкой крыши колпака. Его напряженное лицо, освещенное сзади близким пламенем, а спереди — отсветом двух стоящих над крышей факелов огня, — все в капельках то ли пота, то ли воды, то ли слез. Еще усилие — и он на крыше.

Не поднимаясь, Могучий вглядывается и видит… — его глаза еще больше расширяются, выражая почти ужас, — он видит, что факелы огня горят не над дыхательными клапанами, а над щелями в крыше, что никаких пластырей — асбестовых полотен тут нет, нет и подручных средств — брезентов и кошм, что крыша кругла, поката, пустынна, что над нею два факела, которые могут вызвать взрыв цистерны, а за ней — и всего завода, что эти факелы нужно во что бы то ни стало потушить. Во что бы то ни стало, сейчас же, не медля, сию секунду потушить!..

Могучий бросается к меньшему факелу. Срывает с себя каску, брезентовую куртку и набрасывается на факел. Сначала пламя, как дикий зверь, огненными язычками с боков куртки вырывается наружу, но Могучий прижимает его коленями, и оно тухнет.