Граница не знает покоя - Авдеенко Александр Остапович - Страница 38

— Стой! Ложись!

Бандиты огрызнулись несколькими выстрелами и нацелились бежать, но справа и слева от них метрах в тридцати разорвались две гранаты, и позади снова кто-то крикнул:

— Ложись, говорят! Бросай оружие!

— Ложись, гады! — прозвучал поблизости другой голос. Приказ раздался, когда в воздухе еще свистели гранатные осколки. Такое сочетание делало требование очень убедительным. И бандиты, как подкошенные, рухнули ниц. С заставы уже мчалась на поддержку группа пограничников.

Бандитов разоружили и отконвоировали на заставу.

А в ту же осень как-то Петров «святого ангела» привел на заставу. Товарищи терпеливо ждали, когда Петров выспится после ночного наряда, чтобы расспросить, как он сцапал «святого»?

Делая вид, что не замечает любопытства друзей, Петров неторопливо умывался, с аппетитом поел и лишь тогда, закурив, рассказал:

— Иду к Бугу, — начал Василий Петров. — Ночь лунная. Трава на лугу, что около реки, будто серебром полита. Особенно кочки. Ощупываю взглядом каждый бугорок, вижу, один из них движется. Вот, думаю, чудо! Я, конечно, оружие наизготовку и туда. Подобрался, вижу в траве мужик — в чем мать родила. Чес-слово! «А ну, — говорю, — подымайся». Поднялся. Гляжу — мать честная! — на груди у него здоровенный крест синий. Наколка. Мужик трясется весь не то от холода, не то от злости, а меня смех разбирает: «святые» через границу на брюхе ползать начали!.. «Это кто ж, бог тебя проштемпелевал? — спрашиваю. Молчит. Ну и черт с тобой. — Марш вперед, Каинова печать!»

Прикрыл он руками срам и понес свой крест на заставу. Вот и все, — под гром смеха друзей закончил свой рассказ Василий.

Весь день на заставе только и разговоров было, как замполитрука Петров поймал беспорточного лазутчика, решившего замаскироваться под цвет поблескивающей от лунного света росяной травы.

Шли дни за днями боевой жизни пограничной заставы, расположенной на Буге.

Немало задерживали здесь нарушителей границы. Ни один из них не прошел на том участке. Начальник заставы лейтенант Мирон Репенко, командиры отделении учили воинов метко стрелять и умело действовать на границе. Политрук Тимофей Мещеряков проводил политические занятия, воспитывал бойцов. Много помогал ему в этом замполитрука Петров. На заставе проходили тематические вечера, спортивные соревнования. Коммунисты, комсомольцы, воины-активисты часто ходили к местным жителям, освобожденным недавно от гнета польских панов. Каждый раз при таких встречах завязывались задушевные беседы. С затаенным дыханием слушали крестьяне рассказы Тимофея Мещерякова о Советской стране, о жизни рабочих и колхозников, которые сами управляют своим государством. Василий Петров, Михаил Каретников, Федор Козлов и другие подробно рассказывали каждый о своем городе, селе, о своем родном крае. Крепла дружба с населением, и местные жители — крестьяне-украинцы — встречали у себя пограничников, как дорогих гостей.

Настала весна 1941 года. Зазеленели прибугские поля, луга, пастбища. Белым нарядом украсились сады, И вот ветви фруктовых деревьев отягощаются плодами, Разлившийся во время весеннего паводка Буг вошел в свои берега и от знойного солнца мелел, образуя местами легко проходимые броды.

Каждый раз, выходя на границу, воины заставы наблюдали за Бугом необычные картины: там двигались танки, орудия, маршировала немецкая пехота. Доносился грохот машин, гул моторов. Потом движение военной техники прекратилось. А в последующую затем субботу за Бугом царила тревожная тишина. В этот предвоскресный день, как обычно, пограничники заставы вышли в наряды. Василий Петров, Федор Козлов освободилась к вечеру и пошли в село. Возвратились рано. Долго беседовали, сидя в скверике, разбитом под окнами казармы.

— Что-то Михаил давно к нам не заглядывал, — вспомнил Козлов о Каретникове.

— Да, забывает друзей, — промолвил Петров.

Каретников с полгода назад был назначен старшиной на соседнюю заставу, расположенную километрах в пяти отсюда. Раньше, бывало, нет-нет да и заскочит он к старым своим товарищам. Но вот уже больше месяца его ни разу здесь не видали.

В комнатах, где отдыхают солдаты, погас свет. Застава погрузилась в сон. Но вот на рассвете раздался сигнал:

— Тревога! Застава — в ружье!

Будто вихрем сорвало пограничников с постелей. Расхватав из пирамид оружие, на бегу застегивая ремни снаряжения, люди выскочили из казармы, Все Забужье сверкало вспышками орудийного огня. Гремели залпы, татакали пулеметы. Кто-то громко воскликнул:

— Война!

Лейтенант Репенко подбежал к телефону, чтобы связаться со старшим начальником. Но связь уже была выведена из строя. Он хотел было вызвать политрука Мещерякова и, вспомнив, что тот в командировке, пожалел — хорошо, если бы друг был рядом! В этот момент к Репенко подбежал Василий Петров.

— Оружие и боеприпасы немедленно в блокгаузы. Занять оборону! — приказал лейтенант.

Федор Козлов, выполнявший обязанности старшины, открыл склад оружия и боеприпасов. Выкатывали пулеметы, ящики с патронами и уносили в вырытые под землей укрытия с бойницами. Одна группа бойцов заняла блокгауз, выдвинутый к Бугу влево от домика заставы. Эту группу возглавил сержант Федор Козлов. Старшим группы бойцов, занявших другой блокгауз, назначен Василий Петров.

Редела предутренняя мгла. Яркими лилово-оранжевыми красками разрисовывался восточный край неба. Грохот орудий над Бугом не прекращался. Теперь, с началом рассвета, снаряды стали ложиться все ближе к заставе. В какой-то миг два снаряда почти одновременно угодили в казарму — разлетелась крыша, рухнули стены, и пламя охватило строение. Лейтенант приказал всем солдатам занять места в блокгаузах.

Выставленные разведчики-наблюдатели видели, как вражеские солдаты накапливались на противоположном берегу реки, готовясь к переправе. На участке слева от заставы группа вражеской пехоты предприняла попытку переправиться на лодках. Сержант Козлов приказал расчету станкового пулемета открыть огонь. Пули сразили с десяток гитлеровцев, и те повернули в другое место.

Между тем разведчики донесли лейтенанту Репенко, что крупные, силы немцев сосредоточиваются в леске, за изгибом реки.

— Послать туда станковый пулемет! — приказал он замполитруку Петрову.

— Разрешите мне самому пойти! — вызвался Василий Петров.

— Что ж, давай! — не раздумывая, согласился Репенко. Он внимательно посмотрел в открытое, всегда добродушное лицо Василия Петрова, заглянул в полные решимости глаза воина и крепко пожал ему руку.

— Ну, хлопцы, пошли! — сказал Петров пулеметчикам, махнув рукой вправо от блокгауза.

Через несколько минут расчет станкового пулемета уже пробирался кустарниками к нужному месту. Впереди Петров с высоким смуглым солдатом Мершевым тащили пулемет. За ними, пригибая голову, шел Савин. Путь был небольшой, но теперь, когда над головами проносились снаряды, свистели пули, он казался длинным. Маскируясь растительностью и складками местности, пулеметчики поднимались по холму все выше и выше.

— Вот здесь будет огневая позиция! — сказал Василий Петров, остановившись возле заросшего травой старого окопа. Мершевой и Савин, достав лопаты, лежа стали дооборудовать огневую позицию. Петров залег, развернул пулемет и, взявшись за рукоятки, осмотрел противоположный берег.

Обзор отсюда был отличный. На многие сотни метров вправо и влево просматривалась река. Большое пространство противоположного берега с лесом было как на ладони.

Петров видит, как к реке подтягиваются цепи немцев, как множество лодок спускалось на воду.

С левого берега загрохотали орудия, минометы: под прикрытием огня началась переправа через Буг.

— Сейчас мы им покажем переправу! — со злостью проговорил Петров и, еще крепче стиснув рукоятки пулемета, нажал на гашетки, Длинные очереди, словно лезвие огромной бритвы, косили немцев. На мыс, откуда строчил пулемет, градом посыпались мины. Но Петров и бойцы расчета ползком перебрались в сторону, где Савин уже успел отрыть новый окоп. И тут Петров опять поливает врага смертоносным ливнем. Вода в Буге побагровела от вражеской крови. Ни один фашистский солдат не доплыл до правого берега.