Эгейская компания - Блейк Ян - Страница 22
- Предыдущая
- 22/55
- Следующая
За пределами залива стали взбухать волны. Порывы ветра срывали пену с белых гребней и швыряли брызги, попадавшие на одежду и обжигавшие глаза. Каик дрожал и стонал всем корпусом, разрезая волны, которые временами окатывали палубу от носа до кормы.
– Может, зарифить паруса? – предложил Ларсен.
– Нет, не надо, – возразил Кристофу.
Он указал рукой вперед и пояснил:
– Как только мы зайдем вон за тот мыс, станет спокойнее.
Поглядев на побледневшего Барнсуорта, добавил:
– Если тебя, друг, тошнит, пойди к тому борту. Иначе вся твоя блевотина будет на твоей одежде.
– Сам знаю, как блевать на шхуне, – начал было Барнсуорт, но не закончил фразы и поспешил последовать совету капитана.
– Никак не мог предположить, Билли, что ты страдаешь морской болезнью, – притворно рассердился Ларсен. – Лучше бы тебе остаться в гвардии.
– Я люблю быть в воде или под водой, но уж никак не на воде, – пожаловался Барнсуорт. – Во всяком случае, в таком корыте.
Ветер все крепчал, но как только они миновали мыс, каик легко заскользил по бурным волнам и при попутном ветре его скорость возросла почти до максимума – шести или семи узлов.
Алемния, вначале казавшаяся небольшим горбом на горизонте, быстро приближалась, и спустя час после того, как они покинули Калчи, каик входил в единственную естественную гавань крохотного островка. В дальнем конце длинного залива виднелись небольшие дома, пара церквей и руины замка на вершине холма, но никаких признаков жизни.
Возле берега было достаточно глубоко, и Кристофу смог загнать каик на песок и бросить якорь с кормы. Отряд СБС спрыгнул на пляж, держа автоматы наготове. Осмотрелись. Под ветром беспомощно хлопала раскрытая дверь одного из домов, а рядом бился на флагштоке полуспущенный рваный итальянский флаг.
Обыскали все дома, оказавшиеся пустыми, кроме одного, где на земляном полу валялись трупы, над которыми роились мухи. Среди мертвецов был только один мужчина, а остальные – женщины и дети. Ларсен с багровым от ярости лицом громко захлопнул дверь.
За крайним домом шла стена, грубо сложенная из камня. Возможно, здесь начинали строить новый дом. Возле стены лежали трупы пяти солдат итальянской армии. Руки были связаны за спиной проволокой. Носком ботинка Ларсен перевернул их лицом вверх.
– Казнены, – мрачно изрек он. – Поставили у стены и расстреляли.
Когда они вернулись на берег, Кристофу беседовал со старым священником с седой бородой по грудь.
– Он может объяснить, что здесь произошло? – спросил Ларсен.
– Немцы высадились, – ответил Кристофу, как если бы появление немцев все объясняло, и его не могли удивить любые их поступки. – Священник спрятался в могильном склепе и слышал стрельбу. Немцы обыскали церковь, но его не нашли, и он видел, как они уходили.
– Куда они пошли? На чем приехали? Сколько их было? – требовал ответа Ларсен, дрожа от ярости.
Кристофу понадобилось немало времени, чтобы выдоить нужную информацию из священника, который все еще не мог прийти в себя, но в конечном счете он смог поведать следующее:
– По словам священника, немцев было десять, и они прибыли на белом катере с флагом на корме.
– Если бы я об этом знал раньше, я бы пристрелил того гада не в голову, а целился бы значительно ниже, – сказал Барнсуорт.
– Передайте священнику, что справедливость восторжествовала, – попросил Ларсен старого рыбака. – Скажите ему, что все эти немцы убиты.
Они разыскали лопаты и кирку и вырыли у берега одиннадцать могил. Двух младенцев похоронили вместе с их матерями. Священник прочитал молитву над каждой могилой, а солдаты смастерили кресты из плавника и установили их на холмиках.
Закончив эту работу, они провели поиски оружия и провианта, но ничего не нашли, кроме бутыли кьянти, которую распили на месте. Видимо, немцы уничтожили все, что не смогли забрать с собой. Священник проводил их в путь и благословил на дорогу, а когда они уже подняли якорь и были готовы к отплытию, что-то прокричал им вслед.
– Что он сказал? – спросил Тиллер.
– Он говорит, что война – это ужасно, – перевел Кристофу. – Однако вы вели себя достойно, и он пожелал: «Бог в помощь!»
Между Алемнией и Сими было открытое море, и Кристофу предусмотрительно взял риф, но хотя уменьшилась площадь парусов, каик зарывался в волны и, казалось, шел чаще под водой, чем по воде. Ветер усиливался и поднял высокие волны, грозившие в любую минуту захлестнуть судно. Каждый раз, когда надвигалась новая крутая волна, каику как-то удавалось в последнее мгновение подняться на пенящемся гребне, ухнуть вниз и снова задрать нос. Парус встряхивался, как искупавшаяся собака, палубу окатывало водой, и они продолжали нестись вперед.
Время от времени Барнсуорт склонялся к борту и его тошнило. Джорджиу сидел на палубе, прижавшись спиной к мачте, в готовности убрать парус по первой команде, и не переставал точить нож с таким остервенением, будто от этого зависела его жизнь. Выросший у бурных вод пролива Скагеррак, Ларсен чувствовал себя превосходно.
Тиллеру впервые довелось встретиться лицом к лицу с силой ветра и волн, и больше всего его удивил шум шторма. Пронзительно свистели снасти, по мачте гулко бил незакрепленный линь, весь корпус судна содрогался и стонал, как смертельно больной, а в трюме что-то перекатывалось и стучало. Невозможно было понять, почему судно не разваливается, и объяснить это можно было только чудом, но хотя Кристофу приходилось прилагать все усилия, чтобы удержать каик на курсе, он сидел у длинного изогнутого руля с безразличным видом, будто его ничто не касалось.
– Мельтеми дует при ясном небе, – прокричал он пассажирам, стараясь перекрыть вой ветра. – Раз – и уже шторм, но на этот раз все не так уж плохо, бывает и хуже, а к вечеру все будет совершенно спокойно.
– Разве все начинается без всякого предупреждения?
– Да, все происходит внезапно. Обычно летом задувает с северо-востока на северо-запад, и самый плохой месяц – август. Если стоишь в гавани и поднимается сильный ветер, нужно оставаться на месте. Если застанет в открытом море, нужно сразу искать убежище. Если укрыться негде, выходи в открытое море, спускай паруса и отдавайся на волю ветра. Если случится сильный шторм, бросай якоря, чтобы немного сбавить ход. Я знаю случаи, когда шхуны заносило мельтеми чуть ли не до Кипра.
Ларсен постарался запомнить слова старого рыбака в надежде, что когда-нибудь ему пригодятся эти сведения.
Когда они стали приближаться к Сими, ветер, как по заказу, утих, и его последний вздох донес их до порта как раз в тот момент, когда солнце начало заходить за горы.
У причала их встречал Уоррингтон, как и Барнсуорт, один из немногих солдат Специальной лодочной службы, выживших со времен Роджера Кортни и дивизиона Ди под командой Стерлинга.
– Сегодня с утра с нами связался майор, шкипер, – доложил он. – Он велел вам быть у рации в двадцать часов сегодня.
– Спасибо, Тед. Все спокойно?
– Лейтенант Кристос, как мне кажется, установил полный контакт с местными жителями, и они смотрят ему в рот, но макаронники затеяли какую-то возню и очень недовольны жизнью. Фрицев пока не видно.
Гарнизон начал рыть щели, и из замка доставили кое-какую еду для местных жителей, но горючее для противолодочного корабля не поступало, и он по-прежнему был пришвартован у дальнего края причала.
Рация на ЛС8 ожила точно в двадцать часов.
– Солнечный луч вызывает ЛС8. Как слышите? Прием.
– ЛС8 слушает. Вас слышу ясно и четко, – ответил Гриффитс и передал трубку Ларсену.
– Солнечный луч, младший слушает. Прием.
– Я на Эпсилоне, повторяю: Эпсилоне. Ларсен открыл блокнот с записью кодов, которые придумали патрули СБС для обмена малозначащей тактической информацией. Альфа означала Сими, Омега – Родос, Эпсилон – Самос, лежавший к северу от Додеканесских островов. Какого черта Джерретт туда забрался?
– Понял. Прием.
– Бета, Гамма и Дельта под контролем и скоро произойдет смена. Здесь я еще в процессе переговоров. Операция «Акколада» идет по плану, особенно на Бете. Прием.
- Предыдущая
- 22/55
- Следующая
