Чудесный сад - Сборник Сборник - Страница 30
- Предыдущая
- 30/44
- Следующая
— Да благословит вас аллах, благочестивый мулла! Я с радостью отдал бы вам золотой, но боюсь, что и повод мне не поможет.
— Почему же?
— Потому что я с младенческих лет больше всего на свете боюсь холодной воды, и мне легче помереть, чем окунуться в колодец…
«Вот дуралей! — подумал мулла. — Да я бы ради денег не то что в колодец, в преисподнюю полез бы…» А вслух говорит:
— Коли так, изволь, я выручу тебя из беды, достану со дна твои деньги. Только за риск и труды ты должен дать мне две монеты.
— Отдам! Без жалости отдам! Всё равно пропадают деньги. Пусть так и будет: два золотых — вам, один — мне.
Мулла мигом сбросил одежду и, придерживая живот, опасливо заглянул в колодец.
— Крепче держи повод, — сказал он, — а когда я достану кисет, тяни изо всех сил.
Ухватившись за повод, мулла, пыхтя, спустился в колодец и повис над водой.
— Опускай, опускай меня помаленьку, да, смотри, осторожно! — раздался из глубины его голос. — Ну, что же ты медлишь?
— А куда нам спешить, отец мой? — услышал он сверху. — «Неторопливый и на арбе догонит зайца». Я медлю потому, что думаю. А думаю я вот о чём: не признаться ли мне вам сразу, что в колодце нет никаких денег.
— Как?! — вскричал мулла. — В колодце нет денег? Мошенник! Значит, ты солгал, будто Алдар-Косе зло подшутил над тобой?
— Солгал, солгал, каюсь, святой отец! Алдар-Косе действительно подшутил, но только не надо мной, а над вами. Ведь Алдар-Косе — это я сам.
— Ох, бедная моя голова! — взвизгнул мулла и, сорвавшись с повода, плюхнулся в воду.
Колодец и вправду был неглубок. Стоя по пояс в воде, мулла бранился, проклинал, угрожал, но скоро понял, что этим Алдара не проймёшь: тот только весело хохотал, наклонившись над колодцем. Тогда мулла заговорил по-другому:
— Алдакен, душа моя, я на тебя больше не сержусь за твою озорную выходку. Не сердись и ты на меня. Пошутил — и хватит. Кинь мне поскорей конец повода, помоги, дорогой, выбраться из колодца!
Но Алдар отвечал голосом муллы:
— Молись усерднее всевышнему, святой отец. Аллах всемогущ и милостив к правоверным. Если на тебе нет греха, он не оставит тебя своими щедротами.
Тут безбородый уселся на ослика и поехал, куда ему было надо, не забыв получше запрятать одежду муллы. А мулла не один час прополоскался в колодце, пока его не вытащили оттуда проезжие купцы.
Как Алдар-Косе выручил вдову
У бедной вдовы захворал сын. Горит мальчишка, мечется, просит в бреду:
— Мама-душа, дай глоточек кумыса!
Плачет мать: сроду в их землянке кумыса не бывало. Взяла она выщербленную чашку, пошла к баю.
— Смилуйся, бай, вели налить хоть полчашки кумыса умирающему ребёнку. Муж мой замёрз в степи, спасая в буран твоё стадо, жизни для тебя не пожалел, не пожалей же ты ради доброго дела сока степных трав[9]!..
Бай только посмеялся над ней:
— Кумыса хочешь? А палки не хочешь? До чего дожили: нищие не стыдятся беспокоить достойных людей! Убирайся прочь, бессовестная попрошайка! — И он вытолкал женщину за дверь.
Обливаясь слезами, поплелась она домой. На полпути слышит за собой топот. Обернулась в страхе: Алдар-Косе на лысом коньке.
— Кто тебя обидел, женщина? Чего плачешь? — спрашивает.
Вдова рассказала ему о своём горе.
— Не тужи, помогу тебе, — говорит Алдар. — Я так считаю: была бы голова, а шапка найдётся.
И, не прибавив больше ни слова, он затрусил к юртам бая.
Бай в это время вышел подышать свежим воздухом да заодно полюбоваться своими стадами.
Алдар подъехал к нему, поздоровался по обычаю и спросил вкрадчиво, не знает ли почтенный бай, кому в этом краю нужен конь.
— Ты что же — продаёшь коня? — полюбопытствовал бай.
— Не продаю, дяденька, — меняю.
Бай заволновался: не было для него большего удовольствия, как меняться да при мене дурачить простаков. Родного отца променял бы, чтобы выгадать хоть ягнячью шкурку.
— Что же хочешь в обмен на свою клячу? — кинул он небрежно и стал ощупывать лошадку Алдара.
— Мало прошу. Пять баранов дашь?
— Сколько? Сколько? — не поверил ушам бай.
— Пять баранов. Много пять — отдам и за трёх.
Коня — за трёх баранов! Экая прибыль лезет за пазуху!
— Согласен! — заторопился бай. — Слезай долой, выбирай баранов!
Но Алдакену куда спешить? Торопливый не сделает дела. С коня-то он слез, да повода из рук не выпускает.
— Вот и хорошо, что согласен, — говорит он. — Пусть наша сделка будет к добру! А не продолжить ли нам мену, бай? Даю коня и трёх баранов за бычка. Какое твоё слово?
Бай расстегнул ворот и сплеча махнул рукой:
— Согласен!
— Вот и славно, что согласен. Ты доволен, и я доволен. Так, может, продолжим мену? Даю коня, бычка и трёх баранов за дойную кобылу!
У бая уже всё нутро пылало от азарта.
— Согласен! — выпалил он, тяжело дыша. — Пусть будет мне в убыток… Согласен!
— Какой там убыток, посовестись, бай! Ты же, как овечку, остриг меня. Ну, да пользуйся моей добротой. Меняемся дальше! Даю коня, кобылу, быка и трёх баранов за самого слабосильного верблюда!
— Согласен! — схватился за сердце бай. — За тобой верблюд.
— Вот и отлично, что согласен. Да я-то не согласен.
— Почему не согласен? — взъерепенился бай. — Зачем выворачивать шубу наизнанку? Слово, что стрела: выпустил — в колчан не возвращается.
— Потому не согласен, — отвечает Алдар, — что не хочу брать лишнего. Такой уж у меня нрав! Хватит с меня и кобылы. Пусть тебе остаётся верблюд, а мне — моя лошадёнка. Идёт?
«Опять повезло, — торжествовал замороченный бай, — какой бы ни был верблюд, цена ему не та, что лошадёнке…»
— Идёт! Идёт! Забирай своего коня! — И на радостях бай стал подсаживать Алдакена в седло. А тот накинул на шею байской кобылице аркан да и был таков.
— Эй, джигит, — крикнул ему вдогонку бай, — если будет чем меняться, приезжай опять!
— Обязательно приеду! — отвечал на скаку Алдар. — Жди!
По дороге Алдар-Косе заехал к вдове.
— Бай поскупился плеснуть тебе черпак кумыса, так я привёл тебе от него дойную кобылу. Теперь у тебя будет свой кумыс.
Обрадовалась вдова, подоила кобылицу, напоила сына кумысом. И вскоре мальчишка поправился. Всю жизнь вспоминала бедная женщина Алдара-Косе.
Бай тоже помнил его. Поостыв после сделки, спохватился он, что отдал кобылу совсем даром, да было уже поздно: брошенное в костёр не ищи в кармане.
Как Алдар-Косе гостил у скупца Шигайбая
Каков человек, такая у него и слава. Кто славится умом, кто — знатным родством, один — добрыми делами, другой — табунами, этот — храбростью и силой, тот — осанкой спесивой…
А вот бай Шигайбай на весь свет прославился своей скупостью. Над каждой каплей сыворотки, над каждой обглоданной костью трясся. Хоть год кланяйся ему в ноги, не даст и не ссудит ни убогому, ни голодному и росинки с цветка. А уж чтобы позвать кого в гости, так этого и в помине у него не было. Только завидит, старый скряга, чужого поблизости, сейчас же в крик:
— Что надо? Пошёл прочь!
Оттого-то и прилипло к нему навеки прозвище — Шикбермес Шигайбай[10].
Чтобы никто не лез к нему с просьбами, поставил Шигайбай свою юрту в глухом, безлюдном месте. Мало того, вокруг юрты настелил в три слоя сухой камыш. Расчёт у хитреца простой: ступит на настил человек или конь — зашумит камыш и тут же даст знать, что приближается непрошеный гость.
Так и жил этот бай волк-волком. Да и то сказать, кому могла прийти охота связываться с таким жмотом? Разве только одному Алдару-Косе.
И верно, засела у Алдакена в удалой голове мысль — погостить недельку-другую у Шигайбая, так засела — колом не вышибить. Не стал он долго раздумывать, а взнуздал своего лысого конька — и в путь-дорогу.
Трусит, подбоченясь, мимо аулов и пастбищ, а люди ему вслед:
- Предыдущая
- 30/44
- Следующая
