Ветер удачи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/90
- Следующая
— Эй ты, чудо, серьгу снять забыл! А ты, борода, скидывай нагрудник — отвоевался! Вай-ваг! Да у тебя под ним кошель? — удивился дан-цед. — Отвязывай, не жалей. Все равно мы вас в Мванааке в одних набедренных повязках высадим. Так лучше уж сразу избавиться от всего лишнего.
Не отставали от дан-цеда и писари, громко переспрашивая:
— Шерах? Саккаремец? Торговец металлической посудой? Ай-вай! Ничего-то, кроме гребца или сборщика риса, из тебя не выйдет! Что за глупый корабль: ни кузнецов, ни плотников, ни сукновалов, ни ткачей! А ты кто? Хилой? Благодари своих Богов за то, что к нам попал. По крайней мере, от ожирения не умрешь…
Памятуя, что комариный писк на небе не слышен, купцы и корабельщики покорно отвечали на вопросы писцов и безропотно расставались со своим добром. Подавленные обрушившейся на них бедой, они словно разом утратили силы к сопротивлению и лишь возводили очи горе, призывая в трудный час на подмогу кто Храмна, кто Морского Старца, кто Священный Огонь, и Эврих уже начал склоняться к мысли, что обращение более полусотни людей в рабство так вот тихо-мирно, по-домашнему, и закончится, когда дан-цед раздраженно прикрикнул на Ирама:
— Тебе говорю, снимай браслет! Полно губами шлепать! Теперь тебе если что и предстоит носить, так только колодки. А ну!.. — Он шагнул к светловолосому парню, и тут произошло то, чего никто не ожидал, а большинство даже и не успело увидеть.
Ирам откачнулся от тянущихся к нему рук дан-цеда, выхватил из складок халата длинный кинжал и ткнул им весельчака зузбара в грудь. Клинок скользнул по пластинкам маронгового панциря, и тогда Ирам нанес еще один удар, целя под обрез доспеха. Дан-цед жалобно вскрикнул, дернулся, словно пронзенная острогой рыбина, и рухнул на палубу, прижимая к животу окрасившиеся кровью ладони. Ирам с пронзительным воплем отпрыгнул к фальшборту, выставив перед собой кинжал, стоявшие подле него купцы шарахнулись в разные стороны, писцы, разом утратив весь свой гонор, пятясь, начали отступать от шеренги пленных.
— Лоче! — испуганно крикнул капитан «Верволики» г кидаясь к корчащемуся на палубе молодому дан-цеду. Охранники, обнажив широкие кривые мечи, опережая его, бросились на Ирама.
— Живым! Живым взять! Живьем! — взвыл капитан «Верволики», склоняясь над дан-цедом. — Сунгар! Сунгара сюда! Быстро!
Стоя на коленях, он трясущимися руками попытался расстегнуть ремни маронгового панциря, низ которого, как и пластинчатый кильт, уже окрасился кровью раненого.
— Сунгара! Капитан Шарван требует Сунгара! Лекаря приведите, лекаря! Лоче ранен! Лоче убит!.. — вопили «стервятники Кешо».
— Не подходи, убью! — отчаянно взвизгнул Ирам, размахивая окровавленным кинжалом.
— Сеть принесите! Позовите Сунгара! Лоче умирает! Смерть халисунцу! Смерть убийце! Перерезать негодяям глотки! Выпустить кишки!..
— О Боги Небесной Горы, что за идиот! Давеча он готов был проиграть этот браслет в кости, а нынче убил из-за него человека, — пробормотал Эврих, испытывая почти физические страдания при виде искаженного болью лица дан-цеда и сознавая, что смерть его не останется неотомщенной.
— Пустите меня! Дайте дорогу! — Плешивый кривоногий зузбар отстранил капитана «Верволики» от дан-цеда и, нагнувшись над раненым, ловко перерезал ножом застежки панциря. — Вай-ваг! Дело плохо! С такой дырой в брюхе он едва ли выживет…
— Если Лоче умрет, я убью десять, нет, двадцать жирных ублюдков! А скудоумного предателя повешу за ноги! — дико вращая глазами, прорычал капитан «Верволики». — Я велю содрать с него живого кожу! Я буду кормить его собственными отрубленными пальцами! Ай-ваг! Клянусь бездонным чревом Хаг-Хагора, я использую этих трупоедов как наживку для ловли акул!..
Пока капитан сыпал проклятиями и перечислял пытки, которым он подвергнет Ирама и еще добрую половину пленников, светловолосый парень, прижавшись спиной к фальшборту, яростно отбивался от наседавших на него зузбаров. Получив приказ взять его живым, они слегка растерялись: попробуй-ка подступись к этому сумасшедшему — он ведь, в чаянии легкой смерти, того и гляди сам на их мечи бросится. А не скрутят они его — за борт прыгнет, и уж тогда от капитана пощады не жди. Шарван души не чает в сыне своей младшей сестры и не простит им, если они упустят его убийцу. Гибель в акульей пасти — слишком быстрая и вовсе не подходящая смерть для того, кто нанес вероломный удар любимцу капитана «Верволики».
Отбиваясь от наседавших на него зузбаров, Ирам очень скоро понял, что единственный способ избежать бесконечно долгих мук — это броситься за борт, а там будь что будет. Плавал он скверно, однако лучше уж было утонуть или быть растерзанным акулами, чем позволить тешиться над собой печально прославившимся своей жестокостью «стервятникам Кешо». Размахивая кинжалом, он некоторое время держал противников на расстоянии, достаточном для того, чтобы перемахнуть через фальшборт, но маячившие между Рудными горами и «Ласточкой» косые плавники учуявших поживу хищников заставляли его медлить, судорожно отыскивая какой-нибудь иной способ если уж не спастись, то хотя бы умереть быстро и достойно.
Эти-то колебания и стали для светловолосого юноши роковыми. Видя, что к зузбарам идет подкрепление, он, отбросив кинжал, вскочил на фальшборт, и в тот же миг его накрыла брошенная одним из «стервятников» сеть. Запутавшись в ней, он рухнул за борт, но, вместо того чтобы упасть в море, остался болтаться в двух-трех локтях над верхушками волн, тщетно силясь выдраться из крупноячеистой люльки и горестно проклиная собственную нерешительность и коварство Богов, отвернувшихся и отрекшихся от него в годину испытаний.
Перипетии охоты зузбаров за Ирамом отвлекли Эвриха от врачевателя, старавшегося облегчить страдания Лоче, и, когда он вновь взглянул на Сунгара, тот уже поднимался с колен, безнадежно качая плешивой головой.
— Мне очень жаль, капитан, но я ничего не могу поделать. Парень испустит дух еще до конца дня, и, право же, чем скорее отправится его душа на свидание с душами предков, тем меньше он будет мучиться.
— Послушай-ка, ты, тухлое черепашье яйцо! — в бессильной ярости процедил Шарван. — Он еще жив, а ты зовешься лекарем! Так сделай же что-нибудь, иначе, клянусь Черным посохом Белирона, я велю трижды протащить тебя под днищем «Верволики» как самозванца, ничего не смыслящего в порученном ему деле!
— О, Шарван, будь милостив и справедлив! Вспомни, что лев не давит мышей! Я сделал что мог — наложил кровоостанавливающую повязку, но не требуй от меня невозможного. Даже лучшие врачеватели Мванааке не в состоянии были бы спасти твоего племянника. Чего же ты хочешь от корабельного лекаря, чья работа заключается в излечении поносов и выдирании больных зубов?
— Быть может, твой лекарь годится на что-то большее? — с надеждой обратился Шарван к капитану «Хунгара». — Я щедро заплачу…
— Едва ли мой Памбо оправдает твои ожидания. Он неплохой повар и может аккуратно зашить рану, но тут его умений будет явно недостаточно…
Эврих бросил взгляд на впавшего в беспамятство Лоче, потом на Ирама, которого зузбары как раз в этот момент вытащили на палубу. Не так уж часто давали ему Боги шанс попытаться спасти две человеческие жизни за раз, и черной неблагодарностью было бы не воспользоваться им, убоявшись Шарвана.
— Что ж, поглядим, не останется ли и нынче грозно ревущий лев без добычи, — буркнул он и, отделившись от сбившихся в кучу пленных, громко промолвил: — Капитан, я попробую спасти твоего племянника, если ты готов обменять жизнь на жизнь.
— Вай-ваг! О чем лепечет это шрамолицый аррант? — Шарван в недоумении уставился на Эвриха, и тот, подозревая, что отсутствие практики не слишком благотворно сказалось на его владении языком Южного континента, терпеливо повторил:
— Я спасу Лоче, если ты сохранишь жизнь Ираму.
Брови чернокожего капитана сошлись на переносице. Он смерил Эвриха с ног до головы презрительным взглядом и уверенно заявил:
— Ты не врачеватель и не в силах спасти сына моей сестры. Признайся, что ты врешь!
- Предыдущая
- 10/90
- Следующая
