Операция «Цицерон» - Мойзиш Людвиг Карл - Страница 1

• 1/37
• Следующая

Операция «Цицерон» – пожалуй, самое выдающееся событие в той загадочной, тайной и безмолвной борьбе, которая ни на минуту не прекращалась в течение шести долгих лет минувшей войны. Развернулась эта операция Турции в период с октября 1943 по апрель 1944 года.

Цицерон – кличка шпиона, настоящего имени которого я так никогда и не узнал, хотя из-за него в течение шести самых напряженных месяцев моей жизни я не раз стоял на грани потери рассудка и чуть было не поплатился своей головой.

Едва все это кончилось, как разразилась колоссальная катастрофа Третьего Рейха, за которой последовали многие годы глубокой душевной подавленности. Тогда мне казалось, что операция «Цицерон», затерявшись в массе бурных событий, навсегда погребена в анналах истории. Но вот недавно в прессе стали появляться сенсационные сообщения о ней, сильно искажающие действительные факты. И так как, кроме самого Цицерона, если он жив (что почти невероятно), я оказался единственным свидетелем, которому известны все подробности этого дела, то я и попытаюсь в меру своих возможностей беспристрастно рассказать о них. Я говорю «беспристрастно», потому что даже спустя пять лет волнения и переживания того времени всё ещё свежи в моей памяти.

Когда началась операция «Цицерон», война подходила к своему кульминационному пункту. Союзники высадились в Италии. Русские, над которыми год тому назад, когда немцы подходили к Сталинграду и ворвались в Крым, нависла угроза поражения, теперь успешно наступали. Воздушные, налеты на территорию Германии стали ежедневными и более мощными. Колоссальная военная машина Гитлера начала разваливаться. Превосходящие силы союзников готовились к нанесению решительных ударов. Дни Третьего Рейха были сочтены. Руководители Германии не хотели осознать всю безнадежность создавшегося положения, хотя операция «Цицерон» дала им в руки исчерпывающие сведения о силах и намерениях противника, сведения, подобные которым едва ли удавалось добыть через каналы разведывательной службы кому-либо из военных руководителей в прошлом.

Анкара имела то преимущество перед другими городами мира, что из неё лучше всего была видна общая картина войны. Занимая в Анкаре должность атташе немецкого посольства, я, естественно, находился в центре дипломатических интриг военного времени; по делам службы я часто бывал в Стамбуле – знойном, шумном, оживленном городе, который в то время был самым крупным нейтральным городом на земном шаре.

Посольство в Анкаре служило для Германии окном во внешний мир, а потому должность посла в Турции была наиболее ответственной из всех, какие только могла предложить дипломатическая служба Третьего Рейха.

Об этом убедительно говорит назначение на должность посла бывшего канцлера Германии Франца фон Папена – самого искусного политического деятеля первой половины XX века. Этот пост отнюдь не был синекурой, и для успеха дела требовалась политическая фигура масштаба фон Папена.

Работу фон Папена сильно затрудняло урегулирование бесконечных неприятностей, возникавших из-за вмешательства наших высших начальников, или, точнее, из-за слишком большого количества высших начальников, каждый из которых старался взять под свой контроль внешнюю политику Германии.

Официально мы подчинялись, конечно, министерству иностранных дел, возглавляемому фон Риббентропом. Но помимо него, было очень много других официальных и полуофициальных организаций, политических группировок и отдельных лиц, деятельность которых вносила досадные помехи в работу посольства. Их влияние на внешнюю политику зависело от близости к фюреру в каждый из исторических моментов. В результате возник небывало сложный комплекс интриг между отдельными видными деятелями, причем арена политических событий часто перемещалась с Вильгельмштрассе в Берхтесгаден[1] или в ставку фюрера, находившуюся на Восточном фронте.

Среди этих соперничавших органов, вмешивавшихся в нашу работу и доставлявших нам массу хлопот, был так называемый отдел внешних сношений нацистской партии, руководимый пресловутым господином Боле, который, будучи одним из видных партийных деятелей, имел необычайно сильное влияние на Гитлера. Следует, между прочим, заметить, что Боле – уроженец Брэдфорда (Англия).

За этим отделом следовал целый ряд организаций, аналогичных «Британской Секретной Службе», но отличавшихся от неё отсутствием строгой централизации. Из них прежде всего нужно назвать министерство иностранных дел, имевшее свою официальную разведывательную службу. Нельзя не упомянуть и о крупной разведывательной организации, которую в то время возглавлял весьма влиятельный эсэсовский генерал Кальтенбруннер, приговоренный впоследствии в Нюрнберге к смертной казни. За ней следовала армейская контрразведка, руководимая адмиралом Канарисом, который позднее оказался в оппозиции к нацистскому режиму, участвовал в покушении на жизнь Гитлера 20 июля 1944 года и был казнен. К числу этих организаций относилась также личная разведка Гиммлера. Во главе её во время моего четырехлетнего пребывания в Анкаре стоял сначала Йост, а затем Шелленберг.

В конце концов она слилась с организацией Кальтенбруннера. Геббельс тоже имел штат разведчиков и проявлял невероятную ревность, когда какая-нибудь другая организация брала на себя функции, которые он считал своими.

Наконец, – но это далеко не исчерпывает всего перечня – назову ещё министерство по делам оккупированных восточных районов во главе с Розенбергом, занимавшимся, как выяснилось позднее, главным образом распределением трофеев среди своих личных друзей. Не обладая в достаточной мере чувством реальности, он роздал своим друзьям большое количество административных должностей даже в районах, на территорию которых не ступала нога германского солдата. Бесспорно, его организация была самой нелепой и никчемной из всех других. Однако и она состояла из бесчисленного множества управлений с большим количеством начальников, заместителей и секретарей, каждый из которых пытался создать видимость интенсивной деятельности, дабы оправдать свое существование. Наибольшую активность они проявляли, стремясь получить максимальное количество командировок, разумеется, в специальных самолетах и на положении щедро оплачиваемых, особо важных персон.

И сколь смешным ни казалось министерство Розенберга, оно однажды причинило фон Папену самую большую неприятность из всех, какие приходилось ему переносить из-за вмешательства этих неофициальных вершителей внешней политики Германии. Данный инцидент явился причиной самого серьезного дипломатического осложнения первого периода войны как для нашего посольства в Турции, так и для всей Германской империи.

Летом 1941 года, когда немецкая армия на Восточном фронте ещё вела успешные боевые действия, в Турции появился человек, называвший себя «гауляйтером Тифлиса». Берлин не поставил нас в известность о его приезде, а он, не проявив достаточного такта, не представился в посольстве. Около недели, этот субъект разъезжал из Стамбула в Анкару и обратно, давая то тут, то там пышные обеды. Его гостями в большинстве случаев были довольно известные русские белогвардейцы – эмигранты с Кавказа, которых щедрый хозяин великодушно одарял будущими должностями даже в тех редких случаях, когда он был абсолютно трезв. Подкрепленные вином и посулами, они восхваляли своего будущего «гауляйтера». Узнав о «деятельности» этого «гауляйтера», фон Папен пришел в ярость. Турецкое правительство тоже было осведомлено обо всем этом. Нуман Менеменджоглу (министр иностранных дел) немедленно вызвал к себе германского посла. Состоялась одна из самых унизительных для фон Папена встреч с Нуманом Менеменджоглу, с которым после ряда лет терпеливой и исполненной такта работы ему удалось установить атмосферу личного доверия и даже дружбы, несмотря на бесчисленные трудности и помехи, создаваемые, как правило, Берлином.

• 1/37
• Следующая