Тест на верность - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 18

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая

— Пока, дорогая, — помахала мне Точка и торопливо поспешила за девчонками.

Я осталась одна с Ахмедом. С крыльца за мной наблюдал весь лепрозорий в количестве пяти штук — Красавина, Петрова, Ашимова, Улманис и Назарова.

— Идем? — неловко улыбнулся Ахмед.

— За тобой — хоть на край света, — засияла я. И пусть лепрозорий подавится от зависти, потому что я не позволю себе сгореть со стыда.

Я забежала домой, переоделась и взяла Малыша. Мы должны были попасть на улицу Лобачевского, к зданию МГИМО. Ахмед несколько дней назад проезжал мимо на машине и видел объявление на автобусной остановке. Но так как он был с семьей, и они спешили, то нормально посмотреть объявление у него не получилось. В маршрутке Малыш сидел у меня в ногах и возбужденно дышал, свесив розовый язык чуть ли не до пола. На него постоянно косилась какая-то тетка, раздраженно вздыхала, строила козью рожу и нервно ерзала. О том, что под сиденьем прячется еще и рослый доберман, она даже не подозревала. Мы переглядывались с Ахмедом, сдержанно улыбались, представляя, какой эффект будет, когда Мартин вылезет.

— Почему вы возите такую собаку в общественном транспорте и без намордника? — не выдержала тетка.

Малыш удивленно посмотрел на нее и умильно зевнул, демонстрируя зубы.

— Это один из элементов общего курса дрессировки — послушание собаки в городе, — спокойно, но строго произнес Ахмед. — Очень важно, чтобы собака была коммуникабельной в отношении к чужим людям. От этого зависит наша с вами жизнь.

— Таким агрессивным собакам не место в транспорте, — заводилась она все больше. — Почему вы на людях ставите опыты?

— Да он даже на вас не смотрит, — покосилась я на скандалистку.

— Не хватало еще, чтобы он на меня смотрел!

Малыш встал и начал вилять хвостом, поворачиваясь к недовольной попутчице. Она как-то так сразу подобралась, прижав сумку к груди.

— Он не кусается, не бойтесь, — постаралась улыбнуться я. Потрепала собаку по голове, потискала за бархатные щеки. Малыш тут же лизнул мне ладонь. Конечно же, тетка права, и мы не имеем права возить собак без намордника. Но у меня дома нет намордников, нет денег на покупку нового, хороший стоит дорого, а плохой не поможет.

— А вдруг? — не унималась она.

— Как кинолог, могу вас заверить, что с данными собаками ваши страхи беспочвенны, — ответил Ахмед.

— Собаками? — округлила женщина глаза.

— МГИМО. Кто просил остановиться у МГИМО? — громко спросил водитель, избавляя нас от общества дотошной гражданки. — Приехали.

Мы открыли дверь. Доберман и питбуль тут же, как совершенно невоспитанные шавки, рванули на улицу. Женщина только конечности поджать успела, чтобы мы на нее не наступили. Что она нам сказала вслед, я не разобрала. Ахмед, как порядочный, отвечать не стал, сделав вид, что не услышал.

— Вообще-то, она права, — проворчала я, озираясь по сторонам. — Такие собаки должны быть в намордниках.

— Права, конечно. Обрати внимание, я совершенно не спорю. Собака в общественном транспорте должна быть в наморднике, какой бы дрессированной она ни была. Но у меня не было под рукой намордника. У Малыша, подозреваю, его нет вообще. К тому же некоторым гражданам самим не помешает в намордниках ходить. Идем вон туда. Кажется, это там было.

Мы переходили от остановки к остановке, от столба к столбу. Бродили по улицам, мимо домов, от подъезда к подъезду, внимательно рассматривая доски объявлений, изучая каждую, — вдруг расклейщики заклеили то, что нам надо.

— Понимаешь, я точно видел Малыша. Там была фотография.

— Может быть, это было наше объявление? Хотя так далеко мы не забирались.

— Нет-нет, там было крупными буквами написано, что пропала собака. И фотография. Цветная такая, боком. Отец опаздывал, я не мог попросить его остановиться. Как же я так лопухнулся?!

— Мы найдем, слышишь, я верю, что мы найдем объявление, — схватила я его за рукав. Ахмед посмотрел на меня и мягко улыбнулся. Я почувствовала неловкость. Веду себя, как дура. Спрятала руки в карманы.

Мы уходили в глубь района. Ахмед рассказывал о студенческой жизни, как сдавал экзамены в МГУ, как удалось списать, сидя под носом у преподавателя. Как было тяжело первые месяцы, и он едва не сорвался, чуть не бросил учебу, поняв, что ошибся факультетом. А потом все как-то пошло само собой, втянулся, понял, что здесь не действуют законы школы, что надо учиться немного по-другому, по-иному перераспределить силы. Завел друзей и подружек. Только устает сильно, на добермана совсем не остается времени. Но именно Мартин это то существо, которое позволяет ему чувствовать, что мир большой и заключается не только в учебе.

Я в свою очередь рассказывала ему о нашей школе японского фехтования. Объясняла, чем катана — боевой меч, отличается от боккена — деревянного меча для тренировок, и показывала шрамы на руках и лице, полученные в тяжелых «боях» при неправильной отработке ката. Ахмед наклонялся ко мне поближе, чтобы получше разглядеть почти незаметные тоненькие белые линии на щеке, лбу и брови. Теплыми руками брал мои замерзшие кисти и осматривал кожу, нежно дотрагивался до мозолей, которые оставляли мечи. Взгляд очень теплый, согревающий.

— Катану носят в зависимости от намерений, — объясняла я. — Вот если у меня все хорошо и я не собираюсь никому рубить головы, то повешу ее на правый бок, потому что так ее тяжелее вытащить. А вот если я не в настроении, то катана будет висеть на левой стороне.

Ахмед рассмеялся.

Собаки играли друг с другом, возились. Мартин нападал на Малыша, по-детски подпрыгивая, порыкивал и озорно крутился вокруг нас, путая наши ноги в поводках. Малыш покусывал его за тоненькие жилистые лапы, торчащие из «рукавов» комбинезона, заставляя пританцовывать и крутить задом. Мы с Ахмедом смеялись, постоянно распутывая наши поводки.

На улице уже стемнело, а мы так и не нашли никаких объявлений. Честно говоря, я расстроилась. Казалось, что вот они, хозяева, так близко, что Малыш вернется сегодня в семью, домой, уйдет с холодной лестницы на любимую теплую подстилку. Ведь это так здорово вернуться домой.

— Мы почти дошли до Олимпийской деревни, — Ахмед смотрел на раскинувшийся впереди жилой квартал, окруженный металлическим забором. — Надо домой выбираться. По-моему, вон туда Мичуринский проспект. Сядем на автобус или маршрутку и доедем до дома. Тут по прямой. Устала?

Я качнула головой. Мартин был грязный по самые уши. Малыш повалил его в грязь и с вожделением трепал за глотку. Доберман отчаянно дрыгал лапами и изворачивался. Но тушку питбуля просто так с себя не скинешь.

— Зато Малыш нагулялся. Я последние два дня занята была, на улицу его выводила только утром и вечером, он засиделся у своей батареи.

— Оно и видно, — ухмыльнулся парень, с любовью наблюдая за возней собак. — Знаешь, если не найдем хозяев, то я его себе заберу. Хороший пес. Среди питбулей редко таких встретишь. Они в массе своей любят быть единственными, главными, а этот общительный такой. Забавный, добрый очень. Попробуем завтра поискать в противоположной стороне, и если не найдем никого, то будет у Малыша новый хозяин.

— А я? — тут же обиделась я.

— А ты будешь к нам в гости приходить. Будешь ведь?

— Не знаю… не знаю, — протянула я, кокетливо закусывая губку и хлопая ресничками. Совсем как Настя.

— Будешь, — довольно улыбался Ахмед.

— Давай в магазин зайдем. Хочется купить что-нибудь нездорового.

— Например?

— Ну… Булку… Можно еще молока взять пару пакетиков. Будет не то ужин, не то полдник.

— Господи, что же ты не сказала, что проголодалась. Смотри, вон какой-то торговый центр. Там наверняка есть кафешки.

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая