Вишенка для Демона - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 22
- Предыдущая
- 22/26
- Следующая
Изъеденный памятью, светлый до боли миpок…
Здесь кто-то уходит, как птица, иль бритвой по венам
В поисках новых, ведущих за грани дорог.
В поисках новых миров, что встают пред глазами.
И пусть говорят: «Это сказка!» — ты помнишь, что быль…
Жестокая память опять возвращает сознанье
В иные края…
Небо…
Звезды…
Горячая пыль…
Такие, как ты, возносились до неба кострами,
Сливались со тьмой, чтобы вспыхнуть в легендах звездой.
Мечты и реальность сплелись, окруженные снами,
Тебя больше нет… Твои грезы пришли за тобой…
Гляди, вот твое отраженье в воде,
Дрожащей, как порванный лист…
И мир твоих грез тихо шепчет тебе:
«Здравствуй, эскапист».
Тебя новый мир затянул, как бездонное небо,
Метущийся разум обрел в иноземье покой.
И вот уж реальность течет, обращается в небыль,
Всей боли из сгинувших дней ты отныне чужой.
Средь песен и схваток теперь твоя жизнь закипела,
Средь боли от ран, заменившей ту боль, что в душе.
Вся серость тех сгинувших дней, как бумага сгорела,
Лишь где-то внутри все ж оставив укромное место себе…
И ты не поймешь, что тревожит тебя среди ночи —
Ты уж позабыл все, что было за гранью времен.
Но что-то внутри все же бьется, вернуть тебя хочет,
В тот мир, где по глупой ошибке ты был урожден.
Но глянь — вот твое отраженье в воде,
Дрожащей, как скомканный лист…
А грезы твои снова шепчут тебе:
«Ты наш, эскапист!»
— Очень рад, Варенька, что вы вернулись, — произнес Борис, едва в воздухе перестал звенеть последний аккорд.
Я вздрогнула и шарахнулась назад, наступив на Куколку. Все разом обернулись в нашу сторону. Он передал гитару Элизабет и поднялся нам навстречу. Сидящие на полу тут же начали убирать ноги с его пути и отползать в сторону.
— Очень красивая песня, — робко растянула я губы, не зная, что сказать. Кирилла среди этих людей не было.
— Эту песню написал Поэт, — улыбался он. — Прошу вас, проходите вместе с вашей подругой. У нас совершенно не страшно и вам не понадобится никакого пистолета.
Кукла дернулась так, словно ее ущипнули.
— Вы…
Я тоже смущенно смотрела на странного мужчину.
— Я слышу все, что говорят в этом доме. Прошу, присаживайтесь, — указал на диван, с которого тут же поднялось двое мужчин.
— Нет-нет, Борис, простите великодушно, — замотала я головой, подходя к нему и беря за руку. Пальцы теплые, мягкие. Он тут же скользнул кончиками по моему лицу и волосам.
— Вы сегодня прекрасно выглядите. Поэту бы понравилось.
— Где он? — спросила шепотом.
— Не знаю. Он ушел тогда за вами. Потом вернулся расстроенный. Вчера опять ушел и больше не приходил.
— Во сколько? — сердце гулко стучало в груди, отдаваясь в ушах. Ушел? Не вернулся? Ушел за мной!
— Думаю, это было часов в пять.
— Он не говорил, куда поехал? — спросила Куколка.
Борис повернулся на голос. Втянул воздух носом, словно пес, почуявший что-то вкусное.
— Нет, сударыня, не сказал.
— А телефон у Поэта есть? — допытывалась она.
— Наверное, есть. Поэт звонит только сам. Я ничем не могу вам помочь.
— И ни у кого нет его телефона? — Я смотрела на сидящих в комнате молчаливых людей. От мысли, что никогда больше его не увижу, на меня вдруг накатило такое отчаяние! Народ покачал головами. — Что же делать? — прошептала, не замечая, что со всей силы сжимаю кисти Бориса.
— Для начала перестать ломать мои пальцы, — усмехнулся он.
Я отпрянула назад. Заметила, что Элизабет подалась вперед, словно хотела что-то сказать. Но Борис резко поднял палец вверх, запрещая ей влезать в разговор.
— Вы не хотите говорить мне, да? — вдруг поняла я. — Ну, конечно, ведь кто я для вашего Поэта? Сопливая малолетка, которую он подобрал на трассе! Эх, вы… Какие вы, к черту, друзья? С такими друзьями и врагов не надо!
Мне почему-то захотелось заорать на них, ударить, сделать что-то плохое. Пнуть со всей силы, швырнуть стул о стену. Я от злости засопела, пятясь назад. Куколка ухватила меня за плечо, чтобы я, в самом деле, не бросилась на хозяина дома с кулаками. Борис умиротворенно подставил лицо навстречу моей ярости, с удовольствием ловя кожей исходящие от меня молнии ненависти, обиды и бессилия.
— Поэт всегда выбирает девушек с ярким характером, — улыбнулся, словно насытившийся вампир. — Мой дом — ваш дом, сударыни.
Я хотела сказать гадость, причем мерзкую и отвратительную. Куколка, вцепившись мертвой хваткой в воротник косухи, волокла меня к выходу.
— Дура! — шипела мне в ухо. — Их тут целая куча! А ты с кулаками! Спятила?
Дверь насмешливо хлопнула за спиной. Я, не попадая ногами по ступеням, почти скатывалась вниз.
— Видишь же, что издевается, паразит! Что ты к нему пристала? — Она выволокла меня на улицу и наконец-то отпустила. Я недовольно одернула куртку и зло покосилась на окна дома. — Ты хоть что-то про него знаешь?
— Знаю.
— Вот в Москве и найдешь.
— А если нет?
— Значит, он тебе так нужен.
— Найду.
— Хотя… — Куколка принялась разминать пальцы, на лице расплылась ехидная улыбка, — мне этот слепой музыкант тоже не понравился. Скользкий тип. Правильно, что твой Поэт от него ушел. Я бы тоже от него сбежала. Но играет он, конечно, бесподобно. Ух, как бы я ему в рожу-то вцепилась! — зло пританцовывала она на месте. — Ведь есть у них его телефон. Только не дали, гады.
— Ты такая добрая, — буркнула я расстроенно.
— Я еще не самая добрая, но скоро убью всех, кто добрее меня, и стану самой доброй. Пошли отсюда, Варвара. Вот вам! — Кукла повернулась спиной к дому и высоко подняла руку, продемонстрировав окнам средний палец. — Он москвич. А значит, вы все идете к черту стройными рядами!
Мы вернулись в машину. Я обняла рюкзак, прижала его к груди и уткнулась носом в пахнущие пылью лямки. Вот и все. С одной стороны все было так чудесно, поездка, однозначно, удалась. А с другой… Я потеряла Поэта. И не знаю, как его найти. Но у меня есть Точка. А уж она-то найдет кого хочешь.
Не прошло и двадцати минут, как Куколка припарковалась у Московского вокзала.
— Это тебе две тысячи…
— Я не возьму!
— Ну, хорошо, не хочешь — не надо. Сейчас мы пойдем в кассы и купим билет на поезд. Поезд, Вишня, это быстро и безопасно. Если с тобой что-то случится на обратном пути, я себе этого никогда не прощу.
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но она приложила палец к моим губам:
— И не спорь со мной. Пусть это будет мой подарок.
Куколка купила билет на сидячее место в фирменный поезд. Других не было. Он стоил в два раза дороже того, что я смотрела в Интернете, и в ответ на мое возмущенное: «Ты с ума сошла», она лишь пожала плечами со словами: «А кто нам запретит? Зато через пять часов будешь дома». Мы еще немного послонялись по вокзалу и пошли к моей «Авроре». Стало очень грустно. Поэт… пропал. Куколка сейчас тоже останется на перроне. А я… А мне завтра в школу. Как же не хочется! Три сумасшедших дня. Самые сумасшедшие дни в моей жизни. И Поэт… Трубадур, где ты?
— Кого ты все высматриваешь? — спросила она, когда мы прощались у поезда.
— Его. Может быть, он ходит где-то здесь? А может, он опять стоит на трассе и ловит попутку. Ляля, я ведь найду его в Москве, да?
Куколка закатила глаза, цокнула языком и недовольно выпятила губки.
— Приедешь, кинь эсэмэску или выйди в Сеть. Я буду ждать тебя, хорошо?
Я кивнула и зашла в вагон:
— Спасибо тебе за все.
— Приезжай в гости еще раз!
— Обещаю.
Проводница оттеснила меня от двери и подняла желтый флажок. Я махала Куколке, грустно улыбаясь.
- Предыдущая
- 22/26
- Следующая
