Священный лес - Гэсо Пьер Доминик - Страница 37
- Предыдущая
- 37/46
- Следующая
Начальник округа любезно отводит меня в уголок. Он еще не принял окончательного решения, но опасается, как бы хранители культа не применили к нам насилия, и заявляет, что устал получать каждый день жалобы на нас. Я, как могу, защищаю наше дело, заверяя его, что весь риск предприятия мы берем на себя.
— Я направил ваше дело губернатору, — говорит он. — Я не могу вам ничего запретить, пока нет ответа, но советую быстрее кончать работу.
Мне удается добиться пятнадцати дней отсрочки, и я ухожу вне себя от радости. У нас достаточно времени, чтобы заснять большую татуировку — ведь она состоится через неделю.
Жан и Топи ждали меня с нетерпением.
— После твоего отъезда, — говорит Жан, — нам удалось снять все переходные планы, которые ты просил, но вот беда — заболел Вуане. Он думает, что его отравили.
Я нахожу Вуане в соседней хижине. Дрожа, с тоскующим взглядом, он лежит на кровати тома, укрывшись до подбородка пуховым одеялом Топи. Он с усилием приподымается на локте.
— Люди из Согуру отравили меня, — говорит он мне. — К счастью, натроиы лечат меня.
Я пытаюсь убедить его, что жар, рвота и боль в кишечнике вызвапы простым приступом дизентерии, а не местью врагов, но он мне не верит.
— Против нас заговор, более сильный, чем раньше, — говорит он.
Потом добавляет презрительно:
— Маленький вождь не прислал даже записки.
Мы совещаемся в своей хижине. Ни Жан, ни Тони не верят в отравление. Они уже два дня наблюдают болезнь Вуане и думают, что он делает драму из кратковременного недомогания. Завтра он выздоровеет.
Мы вынуждены действовать быстро. Поскольку кантональный вождь забыл о нас, мы отправим к нему завтра гонца, который заодно поставит нас в известность о настроении других колдунов. Нужен ловкий и сообразительный человек, чтобы выполнить это поручение. Старшина носильщиков Тувелеу уже оказал нам серьезные услуги. Мы идем к нему. Он немного знает французский. Это молодой паренек с тонкими чертами лица и открытым взглядом, очень молчаливый. Вез колебаний он берется стать нашим представителем.
Приняв это решение, мы немного успокаиваемся.
Когда мы улеглись в своих гамаках, пришел старый Вуане Бэавоги. Он вернулся из очередного обхода земли тома и с горечью сообщил нам, что во многих деревнях он был удален с совета старейший и что он ожидает запрещения входа в священный лес. Все жители Тувелеу считаются теперь предателями.
Па следующий день, немного позже обычного, Вуане приходит нас будить. По его осунувшемуся лицу видно, что он, как и мы, провел ночь без сна, однако он проявляет неожиданный оптимизм. Мы сообщаем ему о нашем проекте. Он одобряет его и тут же вызывается сопровождать старшину носильщиков.
— Патроны меня вылечили, — говорит он. — Я больше ничего не боюсь. Я хочу пойти туда и объяснить все старикам. Они поймут.
Мы не пытаемся его разубедить. Через несколько часов они вдвоем пускаются в путь.
Со вчерашнего утра мы ждем возвращения нашего посольства. За это время мы успели обсудить все возможные решения, взвесить все наши шансы. Мы все больше и больше сомневаемся в успехе. Через неделю, быть может, экспедиция закончится. Эти последние дни ожидания и неуверенности становятся особенно сильным испытанием нервов.
Перед наступлением темноты мы увидели, что наши посланцы поднимаются но тропе. Как только Вуане заметил нас, он замахал шляпой в знак победы.
— Заговор разрушен, — сказал он. — Старики ничего не имеют против вас. Они только поклялись на гри-гри ничего вам больше не показывать. Если вы приедете в Согуру во время праздника, как бы случайно, они не будут виноваты, и вы сможете снимать.
— Да, — подтверждает старшина носильщиков. — Они не могут просить вас прийти. Они обещали. Но если вы уже будете там, они ничего не скажут.
Это неожиданное толкование законов предков все разрешает. Татуировка произойдет только в следующее воскресенье, то есть через неделю, но подготовка к празднеству начнется, кажется, в четверг. Мы не можем терять ни часа и решаем завтра же начать заранее переправлять аппаратуру. Передаваемая носильщиками от деревин к деревне, она к четвергу уже будет ждать нас в Согуру.
К сожалению, подавляющая часть церемоний будет происходить до рассвета, а у нас уже месяц нет магниевых ламп. Тонн вызывается еще раз пойти в Масента — может быть, в среду вечером они прибудут на почту.
Следующий день проходит в полной энтузиазма подготовке: мы проверяем ящики и наблюдаем, как их один за другим уносят в направлении к Согуру.
В среду утром Вуане входит в нашу хижину и, удрученный, буквально падает на скамейку из утрамбованной земли.
— Маленький вождь приказал вынести ваш багаж за границу кантона; он запрещает вам входить в его пределы.
На этот раз мы уже ничего не понимаем. Никогда еще тома не обращались с нами так. Мы решаем выдерживать нашу программу, несмотря на это препятствие: Тони отправится в Масента, а мы будем ждать подтверждения этой, кажущейся нам невероятной, новости.
В середине дня перед нами предстает гонец в тропическом шлеме: он стоит навытяжку, его голые ноги торчат из хорошо начищенных краг. С растерянным видом он приветствует нас по-военному и дрожащими пальцами протягивает мне ноту кантонального вождя. Почерк так неразборчив, что я прошу у гонца разъяснений. Он слишком взволнован, чтобы говорить. Возможно, он устал… Мы усаживаем его и наливаем стакан вина. Он понемногу успокаивается и, наконец, ему удается произнести несколько слов: в Согуру ему сказали, что мы изобьем его, возможно, даже закуем в кандалы за то, что он принес нам такую плохую новость.
По приказу знахарей «маленький вождь» будет сопротивляться — он готов даже применить силу, если мы прибудем в его кантон.
Мы не представляли себе, что совершенное нашими союзниками-знахарями святотатство вызовет столь серьезные последствия. Мы слишком хорошо знаем законы гостеприимства тома, чтобы ошибиться: занятая вождем позиция равносильна объявлению войны.
Пока мы разговариваем, в хижину входят жители Тувелеу. Они горячо берут нашу сторону. Одна из старых женщин, лечившихся у нас, приносит в знак дружбы орехи кола, другие тома следуют ее примеру. Гонец покорён.
— Я расскажу все, что видел, — говорит он. — Они поймут, что вы — друзья тома.
Мы просим его передать кантональному вождю последнее компромиссное предложение: если он разрешит нам присутствовать на церемонии большой татуировки, мы будем снимать только то, что могут видеть женщины. Снова отдав честь, гонец уходит, заверив, что принесет ответ самое позднее завтра на утренней заре.
Напрасно мы ждем его на следующий день! Около десяти часов утра по настоянию Вуане мы сами отправляемся в Согуру. Небо синее-синее, тропа совсем сухая. Мы быстро проходим несколько деревень. За эти дни отношение людей изменилось. Они здороваются с нами, но очень сдержанно. Понемногу Вуане теряет свою уверенность и замедляет шаг; он пытается шутить, вызвать симпатию жителей, но его беспокойство постепенно переходит в тревогу. На берегу какой-то речонки он останавливает нас, срывает несколько стеблей тростника и даст каждому из нас по одному.
— Возьми это, — говорит он. — Если хочешь быть сильным в Согуру, — а это ведь страна, в которой много колдунов, — нужно, чтобы ты держал это в руке.
— Ты думаешь, что это очень полезно? — раздраженно говорит Жан.
— Да, да, это очень надежно.
Неподалеку от границы кантона, на перекрестке троп, он падает ниц на землю, скрестив руки, и остается в таком положении несколько минут.
Мы входим в Эйсеназу, первую деревню кантона Уламаи. Поговорив с жителями, Вуане подходит к нам, опустив голову.
- Предыдущая
- 37/46
- Следующая
