Армия Трясогузки - Власов Александр Ефимович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/48
• Следующая

Трясогузка сел на перила и небрежно свесил вниз ноги…

— Упадёшь! — Нина схватила его сзади за ремень.

— А тебе, что — жалко? — усмехнулся Трясогузка.

Эта девчонка начинала ему нравиться все больше.

— Мне всех жалко, — сказала Нина.

Работы в трактире было много. Цыгану не приходилось скучать от безделья. Он убирал со столов грязную посуду, носил дрова на кухню, обеспечивал судомоек и поваров чистой водой. Хорошо ещё, что и вода и дрова были рядом: колодец — во дворе, а дрова — в тупике между трактиром и тюрьмой, как вначале думал Цыган. Но уже вечером первого дня он узнал, что этот дом — совсем не тюрьма. Одно из окон с железной решёткой выходило в тупик. Каждый раз, набирая очередную охапку дров, Цыган слышал какое-то стрекотанье. Когда стемнело, за решёткой зажёгся свет, и мальчишка рассмотрел за пыльным стеклом телеграфный аппарат и склонившегося над ним дежурного. Из аппарата беспрерывно выползала бумажная лента.

Задумавшись о своём открытии, Цыган перестарался — набрал такую охапку дров, что еле донёс её до крыльца. Тут он поскользнулся и рассыпал поленья у ног мужчины с палкой. Эта палка с серебряным массивным набалдашником тотчас опустилась на Цыгана — пониже спины.

Распахнулась дверь, и на крыльцо выскочила трактирщица.

— Входите! Входите! — затараторила она, раскланиваясь, и за ухо оттащила Цыгана от ступенек.

Мужчина, прихрамывая и опираясь на палку, вошёл в трактир, а Цыган принялся собирать рассыпавшиеся поленья. По тому, как трактирщица встретила посетителя, мальчишка догадался, что это приезжий, незнакомый человек.

Он небрежно, по-барски заказал обильный дорогой обед. Трактирщица отослала официантку и сама обслужила богатого гостя. Не переставая любезно улыбаться, она щебетала что-то приятное, готовая сделать все, чтобы ему понравилось в трактире.

— У вас отличный вкус! — восхищалась она выбором его блюд. — Вы очень правильно поступили, что пришли именно к нам! У нас самая лучшая в городе кухня!

Человек с палкой был не очень разговорчив. Рассеянно слушая её болтовню, он произнёс всего две или три фразы. Цыган, убиравший соседний столик, слышал, как он спросил о купце Митряеве. Трактирщица сделала трагическое лицо и со вздохом сообщила, что старший Митряев недавно скончался, но зато приехал из Японии младший Митряев с дочерью.

— Вот как! — удивился гость и не произнёс до конца обеда ни слова.

Щедро расплатившись, он ушёл, а через полчаса извозчик подвёз его к особняку Митряева.

Чако был на месте. Лай овчарки заставил управляющего выйти из дома, а Мика выглянул в окно.

— Папа! Какой-то хромоногий с тростью! К тебе, наверно! — предупредил он отца.

Это был один из тех редких дней, когда Платайс никуда не уезжал. Он с утра закрылся в кабинете и готовил к отправке первое донесение с весьма скудными сведениями, добытыми в Чите. Он хмурился, перечитывал короткие строки. Ему казалось, что эти сведения не соответствуют тем усилиям, которые придётся затратить на их доставку.

Путь небольшого клочка бумаги был очень длинный. Она побежит по цепочке: Платайс — Карпыч — Лапотник — партизанский штаб — партизанский телеграф — штаб Амурского фронта. Сколько людей с риском для жизни будут хранить эту бумажку и передавать её друг другу, как великую ценность! Может быть, надо подождать, когда удастся получить более важные сведения?

Платайс задумался. В это время Мика и предупредил его о приходе гостя.

Спрятав донесение, Платайс из-за шторы посмотрел во двор. Управляющий вёл к дому незнакомого хромого человека. Опираясь на палку, он шёл торопливо, нетерпеливо поглядывал на окна и улыбался, как улыбаются все люди, когда знают, что предстоящая встреча будет приятна и гостю и хозяину.

«Кто бы это мог быть?» — подумал Платайс, не чувствуя пока никакой тревоги.

— Господин Бедряков! — доложил управляющий, появляясь в кабинете.

— Бедряков? — переспросил Платайс и повторил несколько раз: — Бедряков… Бедряков… — Наконец он вспомнил: — Антон Бедряков! Какими судьбами!.. Просите!.. Хотя… От него одним часом не отделаешься, а мне бы хотелось поработать сегодня… Попросите зайти на следующей неделе… Лучше всего в среду, если он сможет.

К воротам Антон Бедряков шёл уже не так бойко и радостно. На лице застыло выражение недоумения и обиды. Он остановился у высокого порога, спросил у Ицко:

— В среду?

— Да, если вы не заняты.

— Ладно, передайте, что приду.

Чако шёл за ними по пятам.

— А ты потемнел, псина! — сказал ему Бедряков. — Ты потемнел, а хозяин твой почерствел!

— Потемнел? — насторожился управляющий. — Он был светлее?

— Это, конечно, очень важно! — раздражённо ответил Бедряков и посоветовал: — Мойте чаще!

Платайс и Мика видели из окна, как Бедряков перешагнул через высокий порог и сердито захлопнул дверь.

— Кто это? — спросил Мика.

— Это, сынок, беда! — тихо сказал Платайс. — Антон Бедряков знает в лицо и Митряева, и Мэри… Хорошо, что я вспомнил!..

Платайс мог забыть эту фамилию. Расспрашивая настоящего Митряева о знакомых, он только один раз услышал о Бедрякове. Этот человек жил в Японии, тайно спекулировал опиумом, изредка приезжал в Россию. В одну из таких поездок он выполнил просьбу младшего Митряева — побывал у старшего брата и передал привет и приглашение в гости.

Платайс никак не предполагал, что столкнётся с Бедряковым в Чите. Это действительно была непредвиденная беда. Любая случайная встреча на улице обязательно привела бы к провалу. Запереться в особняке — тоже не выход. Неизвестно, сколько времени пробудет Бедряков в Чите и сколько раз придётся отказать ему в приёме.

Мика ещё никогда не видел отца таким озабоченным. Мальчишка и сам понимал, какая опасность нависла над ними. Оставив отца шагать по кабинету, Мика пошёл в ванную комнату. Вода здесь нагревалась в большом кубе. В топку заранее была положена бумага и береста. Он зажёг спичку, и из трубы особняка Митряева выполз чёрный язык дыма.

Выполз и рассеялся — бумага и береста сгорели быстро. Но Трясогузка увидел сигнал. Мика сообщил ему: «Жди! Иду!»

Трясогузка ждал на колокольне. Место безопасное: не подслушают, не помешают. Звонарь никогда попусту не подымался по бесконечным крутым лестницам.

— Беда! — растерянно сказал Мика командиру.

— А ты поплачь! — рассердился Трясогузка и насмешливо хлопнул пальцами по нарядной шляпе дружка. — Совсем девчонкой стал!.. Говори толком!

От этих грубоватых слов Мике полегчало. Он рассказал, что видел, что слышал и о чем догадался сам.

— Ерунда! — небрежно произнёс Трясогузка. — Дуй домой!.. Придумаю!

— А мне что делать?

— Ждать!.. Кончится беда — кину во двор банку!

— Какую?

— А ты поглупел! Тебе надо срочно сбрасывать эти бабьи тряпки!.. Он ещё спрашивает, какую банку!.. Пустую! Жестяную! Ржавую! Понял?.. Знак! Понял?.. Дуй — не задерживай! У меня ещё иконы не надраены!

И Мика ушёл успокоенный, а Трясогузка сел под колоколами и честно признался себе, что никаких путных мыслей у него не было. Эти бравые словечки: «придумаю, жди, кину банку», — все они ничего не стоили. Он болтал, чтобы утешить Мику и показать себя командиром, которого не застанешь врасплох, а сам и не представлял, что можно и нужно сейчас делать.

Долго сидел он под колоколом и решил сходить к Хрящу. Не раскрывая никакой тайны. Трясогузка хотел с его помощью натравить всех беспризорников на Бедрякова и выжить из города. Но Хрящ ждал благодарности за то, что приказал Конопатому показать нарисованных на заборе птичек. С пустыми руками к царьку лучше не приходить. И Трясогузка под вечер направился к трактиру. Цыган около еды крутится. Неужели не сможет раздобыть что-нибудь?

Время было самое горячее. В трактире полно офицеров и солдат. Трясогузка часа два подкарауливал Цыгана и поймал у колодца.

— Еда нужна! — без всяких объяснений потребовал командир.

• Предыдущая
• 30/48
• Следующая