Приключения Таси - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 15
- Предыдущая
- 15/22
- Следующая
В Тасиной руке не было билетика.
— Тася, я не буду наказывать вас, — сказал Орлик, — вы уже достаточно наказаны и угрызениями совести, и этими минутами стыда перед подругами. Бог с вами. Пусть это послужит вам хорошим уроком и навсегда предостережет от всего дурного.
Директор пансиона вышел из столовой, а пансионерки зажужжали, как рой пчелок.
— Нехорошо, Стогунцева! Стыдно, Стогунцева!
— Отстаньте! — крикнула Тася, глядя исподлобья на девочек. — Отстаньте от меня.
— Не кричи, пожалуйста! — сказала Красавица, — мы и не думаем приставать к тебе; мы только высказали наше неудовольствие и теперь и знать не хотим такую дурную девочку.
— Сами вы дурные! Не очень-то я нуждаюсь в вашем обществе. Мне только Дуся нужна. Я одну Дусю люблю, а вас всех ненавижу. Пойди ко мне, Дуся. Я хочу быть только с тобой, а их мне не надо, — она кивнула на остальных девочек, — я ненавижу их!
Дуся в ответ на ее слова только покачала головой и, глядя на Тасю с укором своими ясными, честными глазками, возразила:
— Нет, Стогунцева, я не пойду к тебе. Я заступалась за тебя, когда считала тебя хорошей, а теперь… теперь я вижу, что ты дурная, и пока не узнаю, что ты исправилась, не буду твоей подругой.
— Так, Дуся! Справедливо, Дуся! Хорошо, Дуся! — кричали девочки.
Тасе было невыразимо тяжело. Она прошла в классную и уселась на том самом окне, где недавно разговаривала с маленьким фокусником.
Уже давно прозвучал колокол, призывающий пансионерок ко сну, стихли голоса в пансионе, а Тася все сидела и думала свою горькую думу.
— Не нужна я им — и не надо! — упрямо твердила девочка, — и мне они не нужны тоже. И без них проживу прекрасно. Что за важность, Дуся меня бросила. Дуся — гордячка. Я ее не люблю больше. Воображает, что лучше всех. И зачем мама отдала меня сюда! Здесь только мучают бедную Тасю! Сердятся! Бранятся! Наказывают… «Исправься, тогда я буду твоей подругой», — зло передразнила она Дусю. — Очень нужно! Мне и так хорошо. Вот назло не исправлюсь ни капельки. Возьму и уйду от них. Да, уйду. Воображаю, как они все испугаются, забегают. Где Тася? Не видели Таси? А Тася тю-тю. И след простыл. Мама будет плакать и говорить: «Ах, зачем я отдала Тасю из дома!» И Леночка будет плакать, и няня, и Маня, и Дуся, и Карлуша, и даже Сова. Все будут укорять друг друга, что не умели обращаться с Тасей, и когда всем будет тяжело, очень тяжело, Тася вернется и скажет: «А вот и я! Вам было тяжело и грустно без меня, и я вернулась. Но только за это вы должны делать все, что я хочу». И все согласятся и будут очень рады возвращению Таси. Но только куда уйти — вот вопрос?
И так глубоко задумалась Тася над этим, что не заметила, как прямо напротив окна остановился тот самый мальчуган, которому она отдала две недели назад Милку. Он долго стоял перед окошком, всячески стараясь обратить на себя внимание девочки, но потом поднял кусок обмерзлой земли и бросил его в окно.
— Трах! — пропело что-то над головой Таси.
— Здравствуй! — неожиданно обрадовалась она, увидя мальчика.
И тут Тася подумала:
«Если уйти — так туда, к черноглазому мальчику и его хозяину. У них превеселое житье. Пляшут, показывают фокусы, ходят по проволоке, дрессируют зверей. О, как все это весело и интересно! И никто не требует от них знания французского языка и других уроков! Вот там она, Тася, и отдохнет вволю от несносной пансионской жизни. И время проведет весело и напугает всех хорошенько. А когда ей надоест эта жизнь — она снова вернется в пансион. Что может быть лучше и интереснее? Как это она не догадалась раньше!»
Недолго думая, девочка приоткрыла форточку и обратилась к мальчугану:
— Знаешь… я надумала. Я с тобой уйду. Я тоже хочу плясать и показывать дрессированных собачек!
— Молодец! Айда, девочка! — одобрил ее тот. — А знаешь, ведь я угадал, что так будет, и собак с собой не взял. А то бы они шум подняли. Ваши у нас в балагане были сегодня и кошку отобрали. Хозяин страх сердится. И говорит: «приведи девчонку». Это тебя то есть. Кошку они пожалели, девочку потеряют. Ну, скорее собирайся. Спят у вас?
— Спят!
— Так выходи скорее, пока никто не проснулся.
— Сейчас. Жди меня за углом.
Тася прокралась в прихожую, отыскала пальто и капор среди висевшей на вешалке одежды пансионерок, неслышно пробралась к двери, приотворила ее и очутилась на крыльце.
Ноябрьский холодный воздух охватил девочку. Она, поеживаясь и подпрыгивая на ходу, спустилась с крыльца и побежала по улице, мимо неосвещенных окон пансиона. Повернув за угол, она лицом к лицу столкнулась с поджидавшим ее маленьким фокусником.
— Ну, вот и я! Веди меня к твоему хозяину!
И дети, взявшись за руки, пустились в путь.
Они шли долго. Дорогой мальчик успел сообщить, что его зовут Петькой, а сестру звали прежде Зиной, но хозяин велел называть ее Розой. А его зовет «Король воздуха» и что такого, как он, Петька, — нет мальчика в целом свете. И хозяин знает это и очень дорожит им. И Розкой дорожит, потому что она отлично умеет потешать публику своими танцами. А зато Андрюшку терпеть не может; он ужасный неженка и такой неловкий, что постоянно падает, а этого нельзя допустить во время представления, потому что публика приходит в балаган, чтобы веселиться, а не видеть ушибы и увечья да грустные лица исполнителей.
Болтая таким образом, дети незаметно дошли до самой окраины и оказались в пригородной слободке, где жили только бедные обыватели.
— Ну вот мы и дома! — сообщил Петька, когда они подошли к небольшому домику, стоявшему в стороне от других.
— Тут вы и показываете фокусы? — поинтересовалась Тася.
— Вот-то глупая! — расхохотался Петька, — ишь, что выдумала! Балаган, где мы работаем, далеко отсюда, он стоит на площади посреди города, а это квартира наша. Понимаешь?
Тася сказала, что поняла, и они вошли в домик, похожий на избушку.
В маленькой, грязной, закоптелой комнате вокруг деревянного стола сидели трое: девочка приблизительно одного возраста с Тасей, высокий плотный мужчина с седою бородою и недобрым выражением черных выпуклых глаз и юноша, почти мальчик лет шестнадцати, с таким измученным лицом, какое бывает у тяжелобольных. Нездоровый румянец горел на его исхудалых щеках. Девочка была бы очень красива, если бы не выражение ее темных глаз, плутовато бегающих по сторонам. Она была поразительно похожа на Петьку.
— Ага! Добро пожаловать! — произнес старший, шумно отодвигая свой стул, и, бросив быстрый взгляд на Тасю, добавил недовольно: — Ай да и худа же она, да и мала! Ну, незавидную же птицу привел ты мне, Петька. Финтифлюшка какая-то! Только и всего.
— Вовсе я не финтифлюшка, а Тася! — обиделась девочка.
— Вот мы как! — громко расхохотался хозяин, и все его огромное тело заколыхалось, — так вот как! Скажите, пожалуйста, обидели ваше сиятельство! Не финтифлюшка она, изволите видеть, а Тася… Принцесса какая выискалась — видали такую? — обратился он к девочке.
Та захихикала, закрывая рот рукою.
— Не смейте смеяться надо мною! — и слезы брызнули из глаз Таси.
— Ну! Ну! Поговори у меня! — вдруг загремел на всю комнату хозяин, — я тебя вышколю живо. Раз навсегда заруби ты у себя на носу, заморыш: что бы ни говорил тебе хозяин — молчи! Ни слова чтобы у меня не пикнула, а то берегись!
Тася невольно попятилась к двери. Предчувствие чего-то дурного заговорило в ее сердце. Она шла сюда в надежде найти здесь веселье, смех и постоянный праздник — и вдруг, вместо всего этого, закоптелая избенка, скудный ужин в виде холодной похлебки и каравая хлеба, и этот страшный хозяин, один вид которого способен привести в ужас даже такую бесстрашную девочку, какою себя считала до сих пор Тася. Ее неудержимо потянуло назад к прежней тихой обстановке пансиона, где никогда на нее не кричали ни директор, ни надзирательница, и где, если Тасю и наказывали, то по заслугам. Нет, нет, она была тысячу раз не права, что убежала оттуда. Слава Богу, что еще не поздно, и она успеет вернуться в пансион, пока ее там не хватились.
- Предыдущая
- 15/22
- Следующая
