Уйди скорей и не спеши обратно - Варгас Фред - Страница 26

• Предыдущая
• 26/62
• Следующая

– Просто наблюдайте. Если кто-то покажется вам подозрительным, проследите за ним потихоньку. В подъезде этого дома дежурят два фотографа. Они снимут каждого, кто приблизится к урне.

– Во сколько нас сменят? – осведомилась женщина, позевывая.

– В три часа ночи.

Адамберг зашел в «Викинг» и увидел Декамбре за дальним столиком в окружении Жосса и еще пяти человек. При его появлении разговоры стихли, словно оркестр распался. Очевидно, сидевшие за этим столом знали, что он из полиции. Декамбре решил играть в открытую.

– Комиссар Жан-Батист Адамберг, – представил он. – Познакомьтесь, комиссар, – Лизбета Гластон, певица, Дамас Вигье из «Ролл-Райдера», его сестра Мари-Бель, Кастильон, кузнец на пенсии, и наша скромница Ева. Жосса Ле Герна вы уже знаете. Не желаете рюмочку кальвадоса?

Адамберг отказался.

– Можно вас на два слова, Декамбре?

Лизбета, не стесняясь, легонько дернула комиссара за рукав. Адамбергу была знакома эта бесцеремонность, которую ни с чем не спутаешь, это свойское обращение, словно им доводилось сиживать на одной скамье в полиции, эта развязная непринужденность проституток, привычных к постоянным облавам.

– Слушайте, комиссар, – сказала она, оглядывая его с головы до ног, – вы что, сегодня вечером маскируетесь? Это вы на ночь так нарядились?

– Нет, я всегда так хожу.

– Да вы, я смотрю, не любите себя утруждать. Ну и неряхи эти полицейские!

– По одежде не судят, Лизбета, – сказал Декамбре.

– Иногда судят, – возразила та. – Этот парень явно не любит пускать другим пыль в глаза. Разве не так, комиссар?

– Другим – это кому?

– Женщинам, – улыбнулся Дамас. – Нужно хотя бы женщин уметь поразить.

– Тоже мне, умник нашелся, – сказала Лизбета, повернувшись к Дамасу, и молодой человек покраснел до корней волос. – Очень нам нужно, чтобы вы нас поражали.

– Вот как, – нахмурился Дамас, – а что же вам нужно?

– Ничего, – сказала Лизбета, хлопнув широкой черной дланью по столу. – Скажи, Ева! Ни любви нам не надо, ни нежностей, была бы тарелка фасольки. Понял? Вот и прикинь.

Ева промолчала, а Дамас помрачнел, вертя в руках рюмку.

– Ты не права, – дрожащим голосом проговорила Мари-Бель. – От любви, понятное дело, никто не откажется. Что же нам еще остается?

– Я ж тебе уже сказала – фасолька.

– Глупости, Лизбета, – Мари-Бель скрестила на груди руки, готовая заплакать, – если у тебя есть жизненный опыт, нечего дразнить других.

– Так набирайся опыта, ягненочек, – парировала Лизбета. – Я тебе что, мешаю?

И вдруг она рассмеялась, поцеловала Дамаса в лоб и потрепала по голове Мари-Бель.

– Улыбнись, ягненок, – сказала она. – И не верь всему, что болтает толстуха Лизбета. У тетки Лизбеты дурной характер. Она любит задираться, как солдафон. Правильно делаешь, что не поддаешься. Так и надо. Только смотри не переборщи с опытом, это я тебе как знающий человек говорю.

Адамберг отвел Декамбре в сторонку.

– Извините, – сказал Декамбре, – но мне нужно дослушать их разговор. Ведь завтра утром они придут ко мне за советом, понимаете? Я должен быть в курсе.

– Он влюблен? – спросил Адамберг с вялым интересом, как человек, купивший недорогой лотерейный билет и не слишком рассчитывающий на выигрыш.

– Вы про Дамаса?

– Да. Он влюблен в певицу?

– Он ею очарован. Что вы хотели мне сказать, комиссар?

– Случилось то, чего вы боялись, Декамбре, – сказал Адамберг, понижая голос. – На улице Жан-Жака Руссо обнаружен черный обнаженный труп. Его нашли сегодня утром.

– Черный?

– Его задушили, раздели и вымазали углем.

Декамбре стиснул челюсти.

– Я так знал, – пробормотал он.

– Да.

– Его дверь была не тронута?

– Да.

– Вы охраняете остальных?

– Их двадцать восемь человек.

– Извините. Я не сомневаюсь, что вы умеете делать свою работу.

– Мне нужны эти «странные» послания, Декамбре, все, что у вас есть, вместе с конвертами, если вы их сохранили.

– Идемте.

Они пересекли площадь, и Декамбре привел Адамберга в свой тесный кабинет. Чтобы усадить комиссара, ему пришлось убрать одну стопку книг.

– Вот. – Декамбре протянул ему пачку листов с конвертами. – С отпечатками, как вы догадываетесь, ничего не выйдет. Сначала с ними Ле Герн возился, а потом я. Мои отпечатки вам ни к чему, у вас есть все десять пальчиков в базе данных.

– Мне понадобятся отпечатки Ле Герна.

– Они у вас тоже есть. Ле Герн, насколько я знаю, побывал за решеткой четырнадцать лет назад за крупную драку в Гильвинеке. Как видите, с нами удобно, никаких хлопот, мы уже у вас в компьютере, и просить не надо.

– Похоже, на этой площади все побывали за решеткой, Декамбре.

– Есть такие места, где веет особенный дух. Я прочту вам воскресное «странное» послание. Оно было только одно: Сегодня вечером, возвращаясь домой к ужину, я узнал, что в городе чума. Многоточие. Уединился в конторе, чтобы закончить письма и привести в порядок бумаги и наличность на случай, если Господь вздумает призвать меня к себе. Да свершится воля Его!

– Это продолжение «Дневника» англичанина, – догадался Адамберг.

– Вы правы.

– Сеписа.

– Пеписа.

– А вчерашняя записка?

– Вчера ничего не было.

– Так-так, – протянул Адамберг. – Он сбавил обороты.

– Не думаю. Вот что пришло сегодня утром: Бич сей всегда наготове и к услугам Божьим, Он насылает и отводит его, когда захочет. Из этих строчек можно скорее заключить, что сдаваться он не собирается. Обратите внимание на «всегда наготове» и «когда захочет». Он трубит победу и насмехается.

– Представляет себя сверхчеловеком, – проговорил Адамберг.

– Это признак инфантильности.

– Это нам ничего не дает. – Адамберг покачал головой. – Он не дурак. С тех пор как вся полиция на ногах, он больше не будет указывать место. У него должны быть развязаны руки. Он назвал «квартал Руссо», чтобы установить связь между преступлением и объявленной им чумой. Возможно, в дальнейшем он не станет давать наводки. Держите меня в курсе, Декамбре, сообщайте о каждом послании.

И Адамберг ушел, унося в руках пачку писем.

На следующий день в два часа дня компьютер выдал имя.

– Один есть, – громко объявил Данглар, подзывая коллег.

С десяток полицейских столпились за его спиной, глядя на экран. С самого утра Данглар искал досье на человека с инициалами С.Т., пока остальные безуспешно пытались найти точки соприкосновения у обитателей двадцати восьми квартир, которым грозила опасность. Утром прибыли результаты экспертизы: замок был вскрыт профессионалом. Отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире, принадлежали только самой жертве и домработнице. Древесный уголь, которым испачкали труп, был получен от сожжения веток яблони, а не разных пород деревьев, дрова которых мешками продают в магазинах. Конверт цвета слоновой кости можно было купить почти в любом писчебумажном магазине с достаточно широким ассортиментом по три франка двадцать сантимов за штуку. Он был вскрыт гладким лезвием. Внутри нашли только бумажную пыль и какое-то мелкое раздавленное насекомое. Нужно ли передать насекомое энтомологу? Адамберг нахмурился и кивнул.

– Себастьян Тавеньо, – прочел Данглар, склонясь над экраном. – Тридцать четыре года, родился в Вильнев-лез-Орм. Двенадцать лет назад сидел в центральной тюрьме Перигё за нанесение телесных повреждений. Был осужден на полтора года, два месяца добавили за нападение на охранника.

Данглар пролистал досье на экране, и каждый, вытягивая шею, старался разглядеть СТ., его вытянутое лицо, низкий лоб, мясистый нос и близко посаженные глаза. Данглар быстро прочел продолжение:

– После освобождения год был безработным, потом устроился ночным сторожем на свалку машин. Живет в Левалуа, женат, двое детей.

Он вопросительно взглянул на Адамберга.

– Где он учился? – спросил Адамберг, на его лице читалось сомнение.

• Предыдущая
• 26/62
• Следующая