Золотые Антилы - Северин Тим - Страница 26
- Предыдущая
- 26/76
- Следующая
К западу от Канар плавание происходило, во всех смыслах слова, спокойно. «Надо заметить, — писал Гейдж в своих записках о путешествии, — что на пути из Испании в Индии за Канарскими островами ветер постоянно дует к Америке, без встречных или иных ветров. Он так удобен и столь хорошо наполняет паруса, что дуй он беспрерывно и не нарушайся частыми затишьями, путь этот, несомненно, можно было бы проделать за месяц или менее того». Однако затишья, конечно, случались; и испанские суда, подобно кораблям Рэли, день за днем проводили в неподвижности. Впрочем, испанцы не спешили и были вполне готовы встретить полосу штилей. Ведь уже столетие испанские корабли уходили в Новый Свет, так что плавание через Атлантику стало привычной рутиной.
Никто и не думал отсчитывать мили, весь флот держался скорости самого медленного судна, а пассажиры, в предвидении задержек, чтобы не терпеть лишений, запасались живыми овцами, свиньями и цыплятами, которых держали в загонах на палубе и по мере надобности предавали закланию. Кроме того, отмечал Гейдж, они везли с собой бочки белых галет, кувшины вина и «запасы риса, фиг, оливок, каперсов, изюма, лимонов, сладких и кислых апельсинов, гранатов, засахаренные плоды и всяческие варенья и соленья и всевозможные португальские сласти».
В сущности, в удачный год плавание Индийского флота становилось временем отдыха, особенно для богатых пассажиров. Если не случалось штормов, морякам редко приходилось лазать по реям, а в безветренные дни корабли сбивались в кучу, образуя маленький плавучий городок. Пассажиры перебирались с корабля на корабль, составляя партии в карты или угощая друг друга обедами и музыкальными концертами. Естественно, любимым времяпрепровождением становилась рыбная ловля, и Гейдж упоминал множество выловленных «дорад», или золотых рыб. Собственно, рыбы вылавливали больше, чем могли съесть, и большую часть приходилось выбрасывать обратно в море. Также пассажиры отмечали дни различных святых, особенно тех, которые покровительствовали тем или иным орденам. Так, в последний день июля тридцать иезуитов (миссия, также направлявшаяся на Филиппины) на борту «Санта-Хертрудис» подготовила великолепное зрелище в честь основателя своего ордена. Они разукрасили корабль белыми полотнищами, а на парусе нарисовали лик святого Игнатия и герб общества. Затем «Санта-Хертрудис» торжественно обошла флот, а ее команда, собравшись на палубе, пела псалмы. Когда стемнело, мачты и реи увешали бумажными фонариками, и на этом живописном фоне иезуиты устроили фейерверк, между тем как доминиканцы, завистливо глядя на них, кисло подсчитывали, сколько пороха из запасов «Санта-Хертрудис» истратили соперники, мастеря ракеты.
Само собой, доминиканцы не пожелали уступить иезуитам, и, поскольку до праздника святого Доминика оставалось всего четыре дня, двадцать восемь доминиканцев на борту «Сан-Антонио» (членов различных орденов благоразумно рассадили по разным кораблям, чтобы уменьшить число склок) не жалели сил, чтобы затмить соперников. Они устроили такую же иллюминацию и фейерверк с пением псалмов, а затем пригласили всех иезуитов вместе с капитаном «Санта-Хертрудис» отобедать на борту «Сан-Антонио», где доминиканцы с торжеством выложили козырной туз — пьесу Лопе де Вега, поставленную силами пассажиров и молодых доминиканцев. По беззастенчиво пристрастному мнению Гейджа, этот coup de theatre обеспечил доминиканцам победу, потому что «пьеса была столь роскошно поставлена и искусно разыграна в узком пространстве нашего корабля, как на лучшей сцене при мадридском дворе».
Гейдж, кроме того, живо интересовался действиями испанских моряков и капитанов. Последние представляли собой компанию необыкновенно бестолковых навигаторов — для Индийского флота было обычным делом спускать паруса на ночь, ибо случалось, что штурман настолько серьезно ошибался при расчете местоположения, что корабль поворачивал в обратную сторону. Гейдж и некоторые другие пассажиры сочли веселой шуткой происшествие в середине августа, когда адмирал флота признался, что совершенно не представляет, где находится, и, несмотря на абсолютно спокойное плавание, понятия не имеет, далеко ли до ближайшей земли. На помощь ему собрали большой совет штурманов, но и они оказались не в силах рассеять туман невежества. Кто говорил триста миль, другие двести, кто сто, кто пятьдесят, кто больше, кто меньше, и все ошибались, кроме одного старого штурмана с самого малого из судов. Тот решительно утверждал, что «при том слабом ветре, под которым мы плыли, Гваделупа покажется на следующее утро». На следующее утро с рассветом действительно показалась Гваделупа, и адмирал с облегчением обнаружил, что они уже достигли окраины Золотых Антил.
После шести-семи недель плавания у Индийского флота было заведено на несколько дней ложиться в дрейф у одного из Подветренных островов, чтобы очистить и заново наполнить бочки для воды, получить свежую зелень и дать время желающим постирать одежду. Для таких остановок предпочитали остров Гваделупа, где имелся удобный выход на берег к ручью с хорошей водой. Испанские колонисты не селились на Гваделупе, а караибы, населявшие остров, настолько привыкли к ежегодному появлению кораблей, что с нетерпением дожидались, когда можно будет выменять на фрукты, бананы, овощи, черепах и куски сахарного тростника товары, произведенные белыми людьми, и, главное, вино. Впрочем, Гейдж отнесся к караибам с большим презрением. Он писал, что «одна чашка испанского пойла валила их вверх тормашками и заставляла, подобно свиньям, ползать по палубе нашего корабля» — образ, дополнявшийся «пластинками, висевшими у них в носах, подобно кольцам у свиней».
Удовлетворив основные запросы туземцев, чьи долбленые каноэ жадно толпились вокруг кораблей, испанцы стали сходить на берег. Большинство пассажиров никогда не бывали в Новом Свете, и они, естественно, дивились экзотике Золотых Антил. Любопытнее всех оказались новички-миссионеры. Им не терпелось обратить в истинную веру первых попавшихся язычников, а потому доверчивые и совершенно неопытные иезуиты, доминиканцы, францисканцы и мерсендарианцы рвались в бой за спасение душ. Поскольку молодые миссионеры не знали ни слова на языке караибов, они вряд ли могли надеяться на богатые плоды своих усилий за те два или три дня, которые флот простоял у Гваделупы, даже если бы индейцы, которые каждый год сталкивались с толпой проповедников, не уклонялись от проповедей. Впрочем, иезуитам посчастливилось наткнуться на мулата, говорящего по-испански. Это был бывший раб, который сбежал с испанского корабля несколько лет назад, решив, что образ жизни на Антилах ему больше по нраву. Он взял себе жену-караибку, завел семью и совершенно забыл прежнюю религию. И вот его окружили ретивые миссионеры, чрезвычайно озабоченные спасением его души и твердо решившие помочь ему обрести веру. Один отряд иезуитов теснил несчастного мулата и осыпал его упреками, в то время как другие стояли на страже, чтобы не дать соперникам отбить у них добычу. Томас Гейдж от нечего делать присоединился к собратьям по вере, и ему позволили участвовать в увещеваниях, но из описания этого эпизода ясно, что его симпатии были на стороне беглого раба. Однако иезуиты не успокоились, пока не добились от бедняги обещания вернуться на корабль, захватив с собой жену и детей. Выступая то хором, то поочередно, они выжали из мулата согласие, после чего с торжеством бросились к адмиралу, требуя у него лодку, чтобы доставить бедного грешника и его языческую родню на борт.
Подобный энтузиазм действовал заразительно, и несколько доминиканцев с «Сан-Антонио» так увлеклись первым успехом вербовки новообращенных, что заспорили, не остаться ли им на Гваделупе, дабы обратить в истинную веру все население острова. Они еще восхваляли кротость и видимую податливость караибов, когда на берегу вдруг поднялась суматоха. По-видимому, мулат нисколько не желал возвращаться к христианству и в прежнее рабское состояние, так что, едва иезуиты оставили его в покое, он собрал своих друзей-индейцев и вместе с ними устроил на берегу засаду. Когда проповедники вернулись за якобы обращенным грешником, их встретили ливнем стрел и прогнали обратно. Никто не ожидал нападения, в особенности те невезучие испанцы, которые никого не трогали и спокойно стирали одежду на берегу. Поднялся страшный шум. Люди побросали белье и бросились к шлюпкам. Одни падали, споткнувшись, другие так набивались в хрупкие суденышки, что топили их своим весом. Несколько человек тщетно попытались вплавь добраться до кораблей. Полдюжины были убиты на месте разъяренными караибами, и по меньшей мере тринадцать человек получили ранения, некоторые весьма серьезные, пока невидимых врагов не заставили отступить залпом тяжелых корабельных орудий. После этого случая адмирал запретил стирку на берегу, а последние бочонки наполняли водой под охраной целого отряда солдат. Так закончился первый опыт миссионерской деятельности Томаса Гейджа в Вест-Индии, и ему оставалось только радоваться, что караибские лучники целились главным образом в черные одеяния иезуитов.
- Предыдущая
- 26/76
- Следующая
