Северяне - Мищенко Дмитрий Алексеевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/52
- Следующая
Что ни день, все лучше становился Олексич. Мать глаз с него не сводила. Подаст ему еду на стол, сама сядет напротив, глядит не наглядится. С утра сыну голову чешет, после завтрака в лес провожает, в путь благословляет. А придет ночь, траву под голову стелет, песни напевает, сон его охраняет.
Жил Олексич в густых, нехоженых лесах, на берегу быстротечной речки. И так любо было ему встречать погожие рассветы, а особливо весенние, так хорошо жилось в этом веселом, свежем, как трава после дождя, мире, что и желать, казалось, уже нечего: красота, приволье – все к его усладе.
Ничего не жалела мать для единственного сына, и был он для нее всего дороже на земле…
И вот, охотясь, забрел однажды Олексич к Голубому озеру, тому самому, что ныне Лебяжьим прозывается. Посмотрел и залюбовался зеркальными водами, берегами кудрявыми, напился воды ключевой. Долго бродил там, не заметил, как наступил вечер, а за ним спустилась тихая ночь. Не отважился он в темноте возвращаться лесом домой. Достал из переметной сумы то, что мать положила на дорогу, наскоро закусил, потом настлал травы под старой елью, недалеко от берега, развел костер и вскоре заснул. Сколько спал, не знает; разбудил его шум на воде, будто плещется кто-то. Олексич приподнялся на локтях, глядит, очам своим не верит: купается в озере девица, резвится, взбивает воду вокруг себя.
Встал молодец, будто зачарованный пошел к берегу. Но не успел он сделать нескольких шагов, девица вскрикнула и погрузилась в воду по самую шею, устремив на него испуганный взгляд. Казалось, ждала она, когда уйдет незваный гость. Потом вскочила и, прикрываясь длинными, до пят, волосами, бросилась к берегу. Тогда Олексич увидел, что в стороне под деревом лежит ее одежда. Белая-белая как снег! Кинулся он наперерез, да поздно! Девица уже схватила ее и, оглядываясь, побежала вдоль берега. Далеко отбежав, она накинула на себя белое покрывало и – о чудо! – сразу превратилась в лебедицу. Взмахнула широкими крыльями, взлетела, крикнула что-то на прощание и скрылась в предрассветном тумане.
Олексич стоял как вкопанный. «Что это? – спрашивал он себя, протирая глаза. – Сон? Видение? Или на самом деле видел деву-лебедицу?» С той поры его будто подменили. Часами сидел около своего жилища смутный, невеселый, о чем-то думал. А вечером садился на коня и отправлялся к Голубому озеру. Ночами просиживал там, на месте первой встречи, глаз не смыкал, дожидаясь. Напрасно. Не появилась больше девица на берегах Голубого озера, не тревожила его чистые воды. Тихо бывало на рассветах. И грустно.
И задумал тогда Олексич искать прекрасную деву-лебедицу. Может, на свете не одно Голубое озеро, может, она в другом теперь купается. Задумал и поехал в те земли, куда полетела лебедица.
День едет, другой, третий… Нет как нет другого Голубого озера. Но он не теряет надежды, едет все дальше и дальше…
И вдруг видит: раскинулся сад на горе. Плодов на деревьях видимо-невидимо! Попробовал яблоко с ближнего дерева – вкусно! С другого сорвал – еще вкуснее. Подъехал к третьему – совсем сладкие яблоки, будто мед, тают во рту. Ест их Олексич и диву дается: откуда такие яблоки? Кажется, все перепробовал в лесах бескрайних, на полянах просторных, всему, казалось, знает вкус, а такие яблоки впервые видит.
Поднялся он в гору. Деревья разрослись там еще пышнее. Между ними цветы, белые, красные, голубые – целое море цветов! И так пахнут, что голова кружится от густого пряного аромата. Олексич спешился и стал собирать цветы. Но вскоре почувствовал, что его клонит ко сну, он не в силах разогнать эту сладкую дрему…
И вдруг понял: это место заколдовано, сон сторожит эту гору! Значит, на горе кто-то есть! Кого-то охраняет этот колдовской сон!
Олексич бросил цветы, поборол сонливость, сел на коня и помчался вперед. Но вскоре добрый конь споткнулся и упал на землю: сон одолел его.
Но не дрогнул молодец, сам стал взбираться выше в гору. Пробежит несколько шагов, переведет дыхание – и дальше, от дерева к дереву. Вокруг тишина, лист не шелохнется, будто все замерло, затаилось и ждет чего-то…
Потом стали попадаться под ногами скелеты людей и лошадей… А Олексич все шел да шел, все выше, в гору. Дойдя до огромной, развесистой яблони, он почувствовал, что задыхается, и упал навзничь на красные, словно жар, цветы. Он только увидел, как всколыхнулись они, прижатые к земле тяжестью его широких плеч, и потерял сознание. Одолели его колдовские запахи цветов, лишили сил, усыпили на полдороге.
Неведомо сколько лежал Олексич под яблоней. Проснулся он ночью, и не в саду, а в роскошном тереме. Издали доносилась чья-то песня, нежная и ласковая… Задрожал молодец, хотел подняться, да не мог. Недвижно лежал он на постели, не в силах шевельнуться. Но вот затихла песня, и чья-то робкая ладонь коснулась его лица. И тут же вернулась к нему сила. Он приподнялся, оглянулся и оторопел. Рядом у его постели сидела дева-лебедица, та самая, что купалась в Голубом озере. На ней белое шелковое покрывало. До самого пола золотыми волнами спадают белокурые волосы…
Залюбовался Олексич красавицей, глядит как завороженный. Хотел позвать ее, окликнуть, да вспомнил, что имени ее не знает, и осекся на слове. Только изумление и счастье светилось в его глазах, только озаренное радостью лицо его сказало девице то, чего уста промолвить не смогли.
– Ты не сердишься на меня? – тихо спросила она.
– Нет! Я…
Он хотел подняться, но девица остановила его движением руки.
– Я знаю, – еще ниже склонилась она над Олексичем, – ты искал меня по всем лесам окольным, среди озер, грезил мной во сне, страдал от неудачных поисков. Ты думал, что равнодушна и безучастна я к твоей печали…
– О нет! – с трудом проговорил Олексич. – Я и не помышлял о том. Только иногда страх охватывал меня. Я думал, что ты боишься людей, потому и прячешься, и никогда тебя я больше не увижу…
– И сердился на меня за это?
– Не мог я сердиться на тебя… Та встреча на рассвете У Голубого озера посеяла глубокую печаль в моем сердце… Стал я хмурым и грустным, не знал покоя.
Дева-лебедица глядела на юношу, тихие, счастливые слезы струились по ее щекам:
– Я и в самом деле боялась тебя, – прошептала она, – всюду подстерегает нас опасность, боимся мы показываться людям на глаза. Но часто-часто на рассвете поднималась я высоко в небо, летела над лесами к Голубому озеру, чтобы увидеть тебя… А потом я нашла тебя в саду, когда ты боролся с чарами недоступной людям горы, видела, как упал ты, сраженный сном, и поспешила к тебе на помощь.
– И вынесла сюда на гору?
– Велела вынести тебя из царства сна. И вот теперь никуда тебя отсюда не пущу!..
Шли дни… Ждала, ждала, глаза повыплакала мать Олексича, все не идет сынок. Уж и отец с ног сбился, разыскивая сына по лесам. Да не нашел. Как в воду канул. Тогда поднялась мать, пошла искать его по всей земле. Где только не побывала мать Олексича, каких лесов, каких полей не исходила, а сына не нашла! На след даже не напала.
Сидит она усталая, убогая на берегу реки, грустит и плачет одна-одинешенька. Вдруг слышит, хрустнуло что-то рядом. Подняла голову и испугалась: идет к ней из лесу старуха. Да такая безобразная, такое чудище, что и глядеть-то страшно, мороз по коже продирает. Подошла она, оперлась на клюку, смотрит на женщину, криво усмехаясь.
– Что грустишь? – спрашивает.
Мать Олексича хотела было подняться, но не смогла, будто приковала ее старуха к месту ледяным своим взглядом.
«Колдунья», – мелькнуло в голове матери. Она опустила глаза и ответила дрожащим голосом:
– Горе у меня, бабуся…
– Хе-хе-хе, – засмеялась колдунья, – это еще не беда, голубушка. Сын твой не за горами.
– Правда, бабуся? – так и вскинулась мать. – Вы знаете, где мой сын? И как его найти? Помогите, помогите мне! – умоляюще протянула она руки к старухе.
– Знаю, знаю. Не плачь, не убивайся. Не в лапы зверю попал твой сынок, а к красной девице.
– Правда? – обрадовалась мать. – Так почему же не ведет ее в родительский дом? Зачем покинул нас? Старуха пристально взглянула на нее:
- Предыдущая
- 18/52
- Следующая
