Германская военная мысль - фон Шлиффен Альфред - Страница 15

3. Следовательно, решающее значение получает возможность в более короткий срок сосредоточить большую массу материальных средств войны, по сравнению с противником; если кому-нибудь покажется странным, что я отношу людей также в категорию материальных средств войны, то я добавляю: и возможность сосредоточить большее число бойцов.

Однако одного нагромождения масс, требуемых для войны, недостаточно; они должны быть расположены упорядоченно, наиболее выгодным образом.

В предыдущих главах мы рассмотрели, каков этот наиболее выгодный способ. Принцип базиса учит, что материальные средства войны всех видов должны быть так же развернуты, как и бойцы перед каждым боем. Эти нагромождения будут только тогда действительны, когда они будут вытянуты в одну линию, одно рядом с другим, а не в затылок одно другому. Это есть стратегическое развертывание[38]. Так как сбор материальных средств может быть обеспечен лишь при группировке их в крепостях[39], то в сущности линия стратегического развертывания прежде всего образуется рядом с укрепленными пунктами, расположенными друг возле друга.

Наиболее выгодное начертание – по вогнутой дуге, которую этот фронт образует против неприятеля. Если бы массы обеих сторон были равны и с одинаковым искусством маневрировали – предпосылка, правда, невозможная, – то очертание фронта, на котором эти массы развернулись бы, получило бы решающее значение, т. е. армия, охватывающая или развернутая на более длинном базисе, должна оттеснить противника.

О ПОЛИТИКЕ И СТРАТЕГИИ[40]

Военная наука – стратегия и тактика (но отнюдь не искусство парадов и строевой муштры), или наука употребления сил государства для укрепления и защиты общества, во имя общественного блага и чести, как может она не заключать в себе политику?

Как может быть хороший дипломат, который не был бы в то же время хорошим воином? Ведь военные знания нужны ему для исполнения его важнейших функций; отсюда вытекает, что дипломатами следовало бы назначать только хороших солдат, так как на что пригодна хитрость без силы?

Карл V, дипломат, не мог создать всемирной монархии, потому что он не был военным! И его, одного из хитрейших хитрецов, перехитрил и выгнал воин Мориц.

Людовик XIV, дипломат, также стал неудачлив в своих планах, как только старуха Ментенон начала подбирать ему плохих генералов.

Победитель при Денене, Виллар, добыл Бурбонам испанскую корону. Меч воина выбил перо из руки дипломата.

Как могла бы наука, созданная, чтобы послушно руководить десницей общества, одновременно не быть наукой, руководящей внешними отношениями государства, раз она неизбежно содержит даже вопросы внутреннего управления? Почти все великие полководцы одновременно были и хорошими руководителями внутренних дел. Даже калмык[41] Аттила подтвердил бы это положение, если бы ему пришлось заниматься вопросами внутренней политики. Как может дипломат правильно оценивать силы противостоящих государств, если ему неизвестна сама наука о силах? Если ему, следовательно, неизвестны естественные границы государства, т. е. границы, обеспечивающие безопасность? Когда от его близоруких глаз ускользает момент, когда надо наступать, и он не усматривает времени, когда уже нельзя больше обороняться? Одним словом, знания шифровальщика не могут быть достаточны там, где необходимой основой является военная наука.

Политическая стратегия – не дипломатическая, так как дипломаты редко бывают политиками – является еще неизвестной наукой; чтобы положить ей начало, я сообщу миру принципы политической стратегии, и не будет недостатка в светильниках, которые постараются их осветить.

Надо всеми силами обрушиваться на авангард и душить его, если главные силы неприятеля столь удалены, что не могут оказать ему поддержки, и если вообще позади виднеется хвост, подобный хвосту кометы. Но так как тактика вообще представляет только стратегию в тесных рамках и идет параллельно с ней, то этот принцип должен быть перенесен на стратегию, а с нее – и на высшую или политическую стратегию.

Так, надо набросить и затянуть удавку на горло ближайшего находящегося под рукой государства, входящего во враждебный союз, вы чувствуете, не правда ли, насколько благородно-эстетичны приводимые мною образы – прежде чем другие успеют прийти ему на помощь; это есть политическая стратегия. Надо уничтожить выдвинувшуюся армию того же государства, прежде чем подойдет двигающаяся на поддержку армия; это есть военная стратегия. Надо всеми силами обрушиваться на авангард, когда армия еще позади, это есть тактика. Таким образом, я устанавливаю три ступени военного искусства, критериями которых являются количество времени и пространства; и первым принципом науки, которую мне предстоит выдвинуть вновь, будет следующий: «политическая стратегия относится к военной так, как последняя относится к тактике, и политическая стратегия является наивысшей». Как военная стратегия регулирует операции одного похода, самое большее – одной войны, так политическая стратегия ориентируется на процветание и существование государства в течение веков и тысячелетий.

Правящая австрийская династия, воспитавшая целый ряд государей, которые тем более любили войну, чем меньше они лично делили ее опасности, хотела добиться гегемонии над всей Европой, но не брала на себя непосредственного руководства теми силами, которые одни могут дать господство. Только удачный выбор полководцев мог привести к цели этих невоинственных верховных военных вождей, но выбор этот, чтобы быть удачным, сам требует, чтобы его делал полководец…

Причиной войны была не религия, которая является внутренним делом и состоит в практике добра; причиной также не было соблюдение пустых обрядов, которые, если не являются символом политической партии, никого не интересуют; причина заключалась в грабеже церковных имуществ, который со времени реформации Лютера обогатил германских князей; а самостоятельность последних являлась единственным препятствием для неограниченного владычества австрийской династии в Германии. Религия давала повод к войне, так как никто не идет навстречу планам властолюбия, если последние не замаскированы…

Полное имя самого талантливого австрийского полководца периода Наполеоновских войн эрцгерцога Карла – Карл Людвиг Йохан Йозеф Лаурентиус Людвиг Иоанн фон Габсбург. По своему рождению он принадлежал к одной из древнейших и – как минимум, формально – к самой знатной семье Европы – правившей в Священной Римской империи династии Габсбургов. Он родился 5 сентября 1771 г. в принадлежавшей тем же Габсбургам итальянской Флоренция и стал третьим сыном в семье великого герцога Тосканского Пьетро Леопольда и его супруги Марии Луизы, дочери испанского короля Карла III Бурбона. 20 февраля 1790 г. скончался император Священной Римской империи Иосиф II, и его место на императорском престоле занял его брат – отец Карла, ставший с этого момента именоваться Леопольдом II. Впрочем, пробыть сыном императора ему оставалось недолго, уже в ноябре того же – 1790 – года он был усыновлен своей бездетной теткой эрцгерцогиней Марии Кристиной и ее супругом – правящим герцогом Альбертом Саксен-Тешенским. Подобный шаг был совершен по инициативе Леопольда II, который стремился, чтобы огромное состояние герцога Тешенского не попало в чужие руки. Так и произошло: после смерти герцога Альберта эрцгерцог Карл 10 февраля 1822 г. унаследовал титул герцога Тешен и земли Гюттен, Тешен, Альтенбург, Бели, роскошный дворец в Вене и богатейшую картинную галерею (Альбертина). Он стал родоначальником тешенской ветви дома Габсбургов.