Пир во время войны - Миронова Елена - Страница 2

• Предыдущая
• 2/54
• Следующая

— Ну нет, — бабуля вырвала руку из ладони внучки, — ещё чего не хватало! Бери такси!

— А куда вам? — раздался мужской голос.

Возле них стоял тот самый парень, с помощью которого они всё же прошли паспортный контроль.

— В гостиницу, — бесхитростно пояснила старушка. — Надо бы отдохнуть после перелёта, принять ванну…

— Ну, более-менее приличную гостиницу можно найти в Паддингтоне, — начал парень.

— Нам не надо более-менее, — сухо отрезала пожилая дама, — нам надо самую лучшую!

Она всё ещё была под воздействием некорректного поведения служащего аэропорта, поэтому по-детски злилась.

Мила, уставившись в зеркало, тупо смотрела на своё отражение. Откуда-то уже появились первые морщины, и глаза — тусклые, как у дохлой рыбы. Уголки губ тягостно опустились вниз, словно она играет роль вечного плакальщика Пьеро. И кожа какая-то несвежая, хотя она только вчера была у косметолога. Впрочем, что тут удивительного, она уже и не девочка, тридцать лет ей исполнилось на прошлой неделе. Кроме того, приходится накладывать на себя столько грима, что не справляются даже самые лучшие косметические средства. А мимика! Без неё на сцене — никуда, вот и приходится Миле наблюдать процесс появления морщин в таком, совсем « не морщинистом» возрасте. Как же ей надоело гримироваться чуть ли не каждый день, выходить на сцену и корчиться под дурацкую музыку, активно под неё подвывая! Но никуда не денешься — такая у неё работа, чёрт бы её побрал! Девять лет назад, когда Мила начинала петь, ей этого страстно хотелось — и кривляния на сцене, и вокальных уроков у маститых преподавателей, и даже мучительный процесс гримирования не доставлял ей неприятных ощущений. Но прошло девять лет, и всё это ей осточертело. Теперь Миле хотелось бы приезжать на тусовки только в качестве почётного гостя, а не для увеселения публики. Хотелось бы бывать в казино, только чтобы развеяться, и потратить кучу денег, а не для того, чтобы строить глазки со сцены подвыпившим гулякам. Хотелось бы позволить себе иногда спать по ночам, но ведь концерты в основном проходят за полночь. В общем, ощущение у Милы было двойственное. С одной стороны, она бы хотела оставить всю эту полуночную жизнь, но частично, тогда, когда ей хочется, а не когда позовут на концерт, а с другой — она ей уже порядком надоела. Миле хотелось новшества. Мало того, она даже знала, какого именно.

Людмила Ковалёва, сценический псевдоним которой звучал: Мила Илиади, хотела выйти замуж. И только в этом случае она одним ударом убивала двух зайцев. Её жених, сын известного олигарха, не стал бы заставлять её отрабатывать концерты. Она бы перестала петь, но не потеряла то, что имеет. И тусовки, и знакомства — всё осталось бы при ней. Только теперь она участвовала бы в них с другой, противоположной стороны, нежели ранее: со стороны зрителя — обывателя. Она бы отдыхала, потягивала текилу, и наблюдала, как на сцене корчатся в причудливых танцах всё новые и новые певицы, старательно развлекая публику и отрабатывая свой гонорар.

Кстати, это тоже один из моментов, по которым ей требуется скоропостижный отдых на всю оставшуюся жизнь: новые певички наступают ей на пятки. Их развелось так много, и все они — едва успели оторвать аппетитные попки от школьной скамьи. Так что Миле с ними не тягаться. У них, надо признать, и голоса несравненно лучше, и хватка жёстче, юность позволяет плясать и петь всю ночь, и принципов — полный ноль. Через постели продюсеров и пожилых бойфрендов эти девочки оказываются на вершине горы, тогда как Мила постепенно скатывается к подножию. Пару лет как её перестали приглашать в крупные, элитные клубы. Сцены последних плотно заняты всё теми же девочками. Теперь она работает в основном в небольших клубах и казино. Ни тебе сольников, ни концертного зала «Россия», ни гастролей… За последние пять лет — ни одного хита. «Так чего же ты хочешь, спросил продюсер, — радуйся, что ещё хоть куда-то приглашают.»

Мила бы давно поменяла продюсера, да вся беда в том, что он по совместительству — её отец. А отца-то не поменяешь! Всё равно он будет напутствовать её, заваливать нудными советами, упорно лезть в её жизнь и так далее. И, потом, её отец — неудачник. Он пытается что-то делать, но всё у него выходит наперекосяк. И вдобавок, если смотреть в глаза правде, ни один стоящий продюсер не предлагает ей свои услуги. Видимо, считают её бесперспективной. Но она отнюдь не такая!

Мила решительно откинула с лица пергидрольный завиток, выбившийся из-под полиэтиленовой шапочки, и ещё раз прошлась тампоном, наполненным косметическим молочком, по лицу. Она и так сумела продержаться долгих девять лет! А сейчас просто устала. Ей требуется отпуск — долгий — долгий, чтобы нежиться под ласковым солнышком, глотать коктейли и ни о чём не думать, кроме меню на обед, ничего не видеть, кроме тропических растений, ничего не слышать, кроме прибоя. Но — вот беда, если она уедет на пару месяцев, даже то небольшое количество предложений, поступающих от администраторов клубов, иссякнет. В шоу-бизнесе можно отдыхать только на заслуженной пенсии.

Мила вздохнула и с трудом поднялась. Всё тело болело — она только что целый час лихо отплясывала на одиннадцатисантиметровых шпильках, принимала шикарные позы, необходимые для каждой из песен, и пыталась вытянуть себя за волосы из болота, как Мюнхгаузен. Посетители клуба «Сова» сидели за столиками, вяло жевали, и никто не подхватил её призыва танцевать под её песни. Никто, кроме одной пьяной девицы, которую, впрочем, с танцпола тут же забрал парень бандитского вида.

— Ну и отстой, — услышала она от двух девчонок, сидящих прямо возле сцены.

Эти проститутки стреляли глазками по сторонам в надежде выцепить очередных денежных мешков, и даже они не вышли на площадку для танцев, чтобы показать себя во всей красе. Значит, кривляния и старания Милы никого не вводят в заблуждение. Песни её — на самом деле полное дерьмо. Только вдуматься: « Я тебя целую, и иду танцую. Ты меня целуешь, и идёшь танцуешь…» Но ведь дело не в словах, если на то пошло! Вон « Пальцы веером», мальчиковая группа, тоже поют: « Поцелуй меня везде, ведь шестнадцать мне уже…» И ничего, между прочим, прокатывает. И концерты у них, и аншлаги, и гастроли…

Может, дело вовсе не в словах? А в чём тогда? Мила отбросила тампон, сняла шапочку, защищающую волосы во время косметических процедур, и затрясла головой. Разве она дурна собой? Нет, имидж типичной певицы — осветлённые до белизны волосы, тонкое лицо, почти прозрачная кожа, синие глаза, по-кукольному широко распахнутые… Так в чём же дело?

В дверь гримёрки постучали. Ну конечно, это принесли гонорар!

Мила быстро приняла эффектную позу.

— Войдите, — томным сопрано почти пропела она.

В дверь протиснулся маленький лысый человечек. Он действительно держал в руках конверт. Мила ловко выхватила его и по привычке пересчитала купюры.

Певица нахмурилась, не досчитавшись двухсот долларов, и пересчитала ещё раз. Так и есть, вместо пятисот долларов, которые она получала за часовое выступление в этом клубе, в конверте лежало триста.

— Я чего-то не понимаю, — медленно произнесла Мила совсем другим голосом.

— Простите, это не я решаю, — вспотел толстяк, — если бы я, то мы бы платили вам гораздо больше…

Мила брезгливо уставилась на него.

— Передай своему управляющему, что он урод. Понял?

Лысый кивнул. Дрожащими пальцами он вытащил из кармана визитку и протянул её певице.

Мила откинула голову назад и расхохоталась во всю великолепную, свежепоставленную челюсть.

— Засунь себе её в ж…. понял? Я ещё не настолько вышла в тираж, чтобы прыгать в постель к первому встречному, пусть даже и такому красавчику.

Она вновь окинула взглядом толстяка и покатилась со смеху ещё больше. Теперь её мало интересовали управляющие ночных клубов и их «шестёрки». Хватит уже плясать под их дудку и унижаться, соглашаясь принимать «копейки» за выступления. Ей надоело зависеть от этой шушеры. Она приняла решение, и точка. Она должна выйти замуж, и она выйдет, за Павлика, друга детства. Он на следующей неделе как раз прилетает из Англии, и остаётся в России. А если учесть, что пять лет назад у них был бурный роман, то ей будет совсем нетрудно заманить Павлушу в свою койку. Он и опомниться не успеет, как вылезет оттуда с обручальным кольцом на руке. Кстати, об обручальном кольце…

• Предыдущая
• 2/54
• Следующая