Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/123
• Следующая

— Сторожевой волчак Стожара, — шепотом пояснил Берубой. — Видать, батька Стожар тоже приглядывает за хижиной моего отца… Зачем?

— Волка не трогать, — жестко скомандовал я в микрофон. Вила Шнапс с видимой неохотой опустила настропаленный «шмайссер». Я поглядел на экран и присвистнул: вслед за волком из зарослей выбралась… молодая дивчина: долговязая и совершенно обнаженная! Волк даже не обернулся. Между тем было на что поглядеть: барышня выглядела необычно. Я умолчу о ее обнаженных прелестях: вовсе не это бросилось в глаза, а… Во-первых, цвет волос. Волосы были совершенно седые — молочно-белая коса болталась вдоль спины. Во-вторых — кожа на спине и плечах блестела, как тончайшая мелованная бумага: порой казалось даже, что насквозь синевато просвечивают внутренности… Однако по-настоящему я испугался, когда девушка обернулась — и все увидели, что… ее маленькое лунное личико залито ровным голубым светом. Это лучились глаза. Они были пронзительно-сиреневые — кажется, лишенные зрачков. Легендарно синеглазые персонажи кинофильма «Дюна» отдыхают — до девочки им было далеко.

— А вот и Стожарова лошедева. Она же лошалица. Она же кобылинья, — неприязненно заметил Берубой. — Причем неприкрытая, в первозданном образе. Стало быть, не догадывается, что за нею приглядывают… Умница твоя вила, хозяин: ловко упряталась.

Молочная девчонка приблизилась к волку, протянула руку и… схватила зверя за холку. Быстро забросила ногу — села верхом! Через миг необычная всадница уже скрылась в зарослях орешника. Вила Шнапс тут же вскочила: чуть подпрыгнула, и — плавно взлетела, сухо проблестев стрекозьими крыльями (перед глазами зрителей снизу вверх проплыли тяжелые шнурованные ботинки). Монитор погас на миг и снова прояснился — включилась камера тактического обзора: теперь мы смотрели на окружающее глазами Шнапс. Странно, замечу я вам, смотреть на мир глазами женщины. Тем более если эта женщина сделана из гиацинтовой пыли, а глаза ее — бледно-голубые и жестокие, как у дочери норвежского викинга.

— Вижу хижину, — доложила Шнапс, свысока оглядев окрестности. Должно быть, забралась на вершину сосны и решила продолжить наблюдение отсюда: изображение укрупнилось — теперь на экране, и верно, можно разглядеть сквозь завесу ветвей черную крышу крохотной избушки. А вон и «объект» показался: желто-оранжевая точка мелькнула на лесной тропе: огненно-рыжий жеребец и полуголый всадник. Я и не знал, что Мстиславка так ловко катается верхом! Еще минута — и подскачет к избушке старого князя Всеволода.

— Опасность! Прячься! — вдруг взревел Берубой и, подскочив к экрану, ткнул пальцем куда-то в небо: — Железный ворон! Это нападение!

Вила Шнапс вовремя кувыркнулась с ветки: из поднебесной голубизны выпрыгнула черная крылатая тень! Ударила совсем рядом — взвизгнули острые крылья, бодряще прозвенели жарко навостренные когти!

— Гвождевран! Сварожья птица! — рычал Берубой, в бессильной ярости прыгая перед экраном. — Уводить, уводить надо виду! Заметили ее!

Экран дернулся, сухо треснула злая очередь: падая спиной вниз, Шнапс успела резануть по стальной птице из «шмайссера». Брызнула древесная крошка — в объектив ударило сорванной хвоей, тучей вспыленной коры; бешено замелькали обломанные ветки.

— Есть! Зацепила! — взревел Берубой; экран судорожно мотнулся вбок, догоняя взглядом летучую цель — и вослед черному пятну жадно потянулись белесые ниточки трассирующих пуль: ура! жиганула-таки по крылатой твари! Гвоздевран дернулся, болезненно расперил крылья: хлестнуло искрами, посыпались осколки рваного металла! Вот-вот задымится, как подстреленный штурмовик!

— Немедленно уходите на базу, — прохрипел я в микрофон. — Вила Шнапс, вы слышите? Выходите из боя и возвращайтесь на базу. Это приказ!

Траянская конница мне в дисковод! В небе сверкнула еще одна вороненая молния! — это второй ворон-убийца вывалился на бедную вилочку из звенящего зенита… Прогудел как камень! Будто вороненый диск циркулярной пилы провизжал над черной ефрейторской пилоткой — к счастью, Шнапс успела распахнуть узкие крылья: грациозно нырнув под ветку, юркнула в темный подлесок. Кажется, ушла…

— Нашумела, дура… — простонал Берубой. — Больно трескучая у нее игрушка. Теперь все в округе знают, что Траян интересуется отцовской хижинкой.

— Да не только Траян, — заметил Би-Джей. — Любопытных и без нас хватает. Лошедевы Стожара, железные вороны Сварога, а теперь вот еще дождь собирается — стало быть, старуха Мокошь под надзор берет всю окрестность…

— Что же такого любопытного в этой гнилой избушке? — Я в растерянности задержал руки над клавиатурой. Ну-ка… подключимся к местному серверу. Я вошел во Всемирную Волшебную Вязь и набрал адрес хижины: ввв.залесье.властов.кня/леса/непроходим/отшельники/всеволод. Комп на миг призадумался и… выдал небывалый ответ:

Я тряхнул головой, не веря очам. Возможно ли такое? В этой избушке нет домового?!

— Ничего удивительного, — заметил Берубой. — Я же сказал, что мой отец принял веру Триединого Бога… У него в жилище есть икона. Домовые этого не выносят.

Ха! Вот в чем дело-то. Небось поэтому и Шнапс не смогла приблизиться к домику. Видать, там целая толпа волшебных соглядатаев кружит вокруг избушки — волки, лошедевы, вороны — и никто не в силах разузнать, о чем теперь будет говорить старый умирающий князь Всеволод с молодым балбесом Мстиславом Лыковичем…

…Беседа завершилась через четверть часа. Вила Зубровка вела прямую трансляцию из зарослей крапивы (стальные вороны на нее почему-то не нападали; возможно, Сварожьих птиц отпугивала крапива — а может быть, сшестеренный ракетомет, тяжело болтавшийся у Зубровки за спиной). Черно-белое зрение троллицы отчетливо фиксировало детали. Вот — Мстислав, встревоженный и бледный, выскочил из хижины… К нему кинулся пожилой дружинник в блестящем шлеме, начал трясти за плечи, что-то выспрашивать… Бисер отвечал, видимо, несвязно — и все разглядывал какую-то тряпицу в руках, издали похожую на обрывок бечевки.

— Суперзум! Максимальное увеличение на бечевку, — скомандовал я. Изображение укрупнилось: так и есть! Би-Джей кратко охнул; Берубой качнул долговолосой головой: в руках Бисера был обрывок вышитой тесемки с пляшущими грудастыми головастиками!

— Я все понял, — пробормотал семаргл, отворачиваясь от экрана. — Отец вздумал помирать.

— Точно! — подхватил Би-Джей, возбужденно елозя в креслице. — Видать, старый князь завещал этому голодранцу Мстиславке отыскать наследников — то есть тебя, Берубой, с братцем твоим Мечитуром. И сестрицу вашу Руту. А обрывок тесьмы для заметки дал…

— Фокус — на лицо Мстислава! — приказал я. Изумленно приподнял брови: рожа Бисера была… мокрой. Должно быть, от пота? Во всяком случае, никогда прежде не видел этого панка в слезах.

Вдруг… Бисер тряхнул мокрыми волосами и рывком сунул тесемку за пазуху. Вскочил с бревнышка — зачем-то выхватил из костерка пылающую головню… Вместе с толстым дружинником они… подожгли хижину. Bay! Дым поднялся высоко над черными пиками сосен. Видимо, Берубой прав. Помер старый князь Всеволод. Причем кончина его произвела неожиданно сильное впечатление на психику Бисера. Поразительно! Я не догадывался, что мой приятель столь восприимчив к чужим проблемам…

— Докладываю, пан Штефан: обжект заединился с двумя дружинниками и начинает удаление от сгоревшей избушки. — В стереодинамиках раздался громовый шепот Зубровки; она по-прежнему сидела в крапиве у опушки — замерла, не отрывая глаз от окуляров стереотрубы. — Кажется мне, пан, что наш обжект сильно встревожен. Постоянно расспрашивает дружинников о почившем князе Всеволоде и его детях… Я слышу обрывки фраз, пан хозяин.

— Это дружинники старого Всеволода, — хмыкнул Би-Джей. — Неужели они теперь заодно с оборванцем? О! Глядите: Мстислав то и дело достает из-за пазухи тесемку!

— И внимательно разглядывает вышивку, — заметил Берубой.

Я промолчал. Тяжко раскачиваясь в железном кресле, призадумался. Далеко-далеко от теплой гористой Татрани, от моего уютного подземного офиса по сырому и страшному славянскому лесу ковылял мой друг Мстислав Бисеров. Он был за тысячи Километров отсюда. Я глядел на него глазами летучей вилы-разведчицы, я созерцал изображение на сверхплоском мониторе «Эппл» — и видел полуголого, ободранного человечка, бодро шлепавшего по размокшей дорожной грязи. У Бисера не было коктейлей и джакузи, не было юных служанок и огненных семарглов. Его сопровождали не мудрые жрецы — а пара голодных дружинников в заляпанных кольчугах. Позади не боевой трицератопс вышагивал — понуро плелся рыжий жеребчик, груженный мокрыми тюками с поклажей. И все же — мой друг М. Бисеров не унывал. Он шел и гордо улыбался мокрым придорожным лопухам. Будь я проклят! Вы слышите эти ужасные звуки? Так и есть: Бисер в голос напевает нечто рок-н-ролльное!

• Предыдущая
• 39/123
• Следующая