Лагерная живопись, уголовный жаргон - Кучинский Александр Владимирович - Страница 2

Наибольшее распространение татуировка получила в Полинезии, где рисунками покрывали все тело и даже язык. Здесь ее выполняли специальные мастера. У маори Новой Зеландии каждый вождь племени имел свои узоры-татуировки и изображал их на различных документах в качестве подписи.

У небольшого по численности народа айны (около двадцати тысяч человек), живущего на севере японского острова Хоккайдо, до сих пор сохранился обычай татуироваться. Так, на лицах айнских женщин можно увидеть широкую татуировочную линию вокруг рта, что-то вроде нарисованных усов. Руки и лоб айнские женщины чаще всего татуируют после замужества.

С. Марков приводит любопытный пример о том, как татуировка помогла ученым-археологам установить экономические и культурные связи древних народов, обитателей Алтая, с народами Персии, Скифии и греческой Эллады:

«Отыщите на карте Алтая село Улаган. Всего в двух километрах от него стоит курган, сложенный из каменных обломков. В погребальных срубах лежали останки людей и тела гнедых и золотистых коней в богатой сбруе.

Древние обитатели Алтая украшали себя татуировкой. Вот как было разрисовано тело одного из них. На правой ноге от колена до ступни красовалась длинная кругломордая рыба, а ниже ее хвоста — грифоновое чудовище. Правая рука была испещрена изображениями рогатой кошки и оленей. Концы оленьих рогов заканчивались головами птиц. Грифы и грифоны! Эти приметы роднят алтайских чудовищ с грифонами Греции, Скифии и греческой Эллады».

Первые упоминания о появлении татуировки среди европейских народов, в гом числе и народов России, по сведениям, полученным из ряда источников, относятся к концу XVII началу XVIII века, когда с развитием мореплавания общение народов разных стран и континентов стало более тесным. С тех пор (а в России особенно после русско-японской войны 1905 года) татуировка быстро распространилась среди некоторых групп населения, особенно среди моряков и преступников.

Поговаривают, что русская императрица Екатерина II на самом пикантном месте, подальше от любопыт ных глаз скрывала элегантную татуировку. Отец всех народов Иосиф Сталин от этих самых народов таил мрачные череп с костями, вытатуированные на груди.

Во многих крупных портах зарубежных стран (например, в Лондоне) по сей день существуют салоны, где татуируют желающих. Татуировка стала модным увлечением. Она охватила состоятельных людей в США. Франции и др. странах. Создана даже международная организация «татухудожников», устраивающих шоу у плавательных бассейнов. Каждый десятый американец уже покрыл себя картинкой-духом. На «конкурсе тату» на живых экспонатах можно увидеть драконов и змей, львов и русалок, птиц и героев комиксов, письменные заклинания, розы, звезды, галстуки, пояса, эполеты, медали и даже рубашки и кофточки на голом теле.

Когда-то Джон Ф. Кеннеди-младший сделал себе на «мягком месте» татуировку в виде трилистника. Но не ожидал, что это принесет ему такую популярность. В тренажерном зале не только девушки, но и молодые ребята без конца просят ее показать. А журнал «Плэйбой» просто завален письмами с просьбами опубликовать фотографию этой татуировки. Джон уже подумывает, не сделать ли такую татуировку фамильным лейблом мужчин из клана Кеннеди?

У Джанет Джексон есть один маленький секрет, который она по возможности старается хранить в тайне. А именно — оригинальная татуировка, изображающая Микки и Минни Маусов в недвусмысленной позе. Правда, увидеть эту интересную картинку удается не каждому — она находится в нижней части ее живота.

В нынешние времена живым воплощением искусства татуировки является калифорнийка Джулия Гнуз.

Чтобы разукрасить все свое тело, она потратила четыре года и сорок тысяч долларов. Но стать «ходячей галереей» ей пришлось не от хорошей жизни. У Джулии редкое заболевание печени, от которого кожа покрывается язвами, оставляющими шрамы. Однако Джулия не пала духом и замаскировала болезнь модной ныне татуировкой.

Московский панк Максим по кличке Чирик в звезды шоу-бизнеса особо никогда не метил, нужды скрывать свои татуировки никогда не испытывал, и потому нарисовал их, где ни попадя, даже на лице. И, кстати, его разукрашенная физиономия приносит добра не меньше, чем очередное понижение цен при Сталине. Увидит, например, прохожий на улице такое существо, посмеется за его спиной — вот вам, во-первых, положительный заряд на весь день, во-вторых, лавры лучшего выдумщика и, в-третьих, продление жизни посредством смеха. Однако родителям Максима в свое время было не до смеха. Двадцать лет назад отправили они свое чадо в пионерский лагерь — чтоб не шатался по подворотням, не учился всяким нехорошим вещам. Обратно ребенок вернулся в татуировках. Родители, накричавшись и наругавшись, выяснили: на отдыхе, стащив у пионервожатой тушь и иголки, пол-лагеря разрисовало себя иероглифами, точечками и буковками. Неизвестно, как это повлияло на прочих обитателей пионерлагеря, но именно тогда мелкий Чирик заразился идеей продолжить художества на своем теле.

«Сегодня это тело покрыто татуировками на 80 процентов, — писала о Чирике „Комсомольская правда“. — И останавливаться на достигнутом Максим не собирается. Скептики могут презрительно пожить плечами: мол, возьмите любой журнал „Тату“, и вы там увидите людей, на теле которых в прямом смысле слова нет живого места. Однако Чирик от этих людей принципиально отличается. Ведь большинство из них, прежде чем отдаться на растерзание татуировщику, тщательно подыскивают рисунок, долго обдумывают расцветку, советуются со знатоками, какой мастер лучше. Максим такой подход называет „постыдным“, по его словам „мажорным“».

— Когда татуировка делается специально, это уже не то, — считает Макс. — А вот если человек по пьянке взял иглу, оставил на мне свой автограф или просто что-то написал, это уже интересно. Потом смотришь, вспоминаешь… Еще много интересных тем на стенах, на заборах, в подвалах. Есть у меня пара профессиональных цветных татуировок, — мой друг, очень хороший мастер делал, — но это не мое. Мой стиль — панк, гранж.

Философствовать о том, что есть панк или гранж, Макс может долго. Сам себя считает панком по жизни. Но, по его мнению, быть панком — это необязательно носить на голове оранжевый ирокез. Это скорее состояние внутренней свободы. И из всех ограничителей для него существует уголовный кодекс, который он свято чтит и соблюдает. От этого в свое время были и проблемы. Ну как можно было в коммунистическое время объяснить милиционеру, что наколки на лице — выражение внутренней свободы? Поэтому в те времена приходилось замазывать лицо гримом и обходить подальше людей в форме.

Сегодня к внешнему виду Макса стали относиться лояльней. И правоохранительные органы, и просто прохожие. Ну, может, какая-нибудь бабулька, перекрестясь, полюбопытствует — не инопланетянин ли он. И, получив утвердительный ответ, удовлетворенно пойдет дальше.

Хотя в последнее время встретить Чирика на московских улицах можно очень редко. Большую часть времени он проводит за городом — строит дачу, которую его мать любовно называет хижиной дяди Тома. Появляясь в Москве, Максим занимается машинами. Покупает старые, ремонтирует и продает. А когда не хватает денег, садится за руль старенькой «Нивы» и ездит по городу, подвозя москвичей и гостей столицы. И если вдруг подвыпивший пассажир начнет приставать с неизменным вопросом, зачем ему татуировки, Макс, миролюбиво улыбнувшись, философски ответит: «Татуированные люди отличаются от других тем, что им нет никакого дела до тех, у кого нет татуировок».