Искатель. 1993. Выпуск №6 - Дар Фредерик - Страница 6

Они оторопело смотрят на меня, так как мой вопрос в такой момент, мягко говоря, неуместен.

— В общем-то да, наконец решается ответить Альберт.

— Откуда он получал это виски?

— Прямо с завода. У него был друг шотландец, который снабжал его. Я думаю, оно обходилось ему дешевле и нравилось больше, чем другие марки.

— Я хотел бы посмотреть на это виски…

Альберт молча кивает.

Он бесшумно идет в гостиную и возвращается с едва початой бутылкой Мак Херрел. Я вынимаю пробку и пробую содержимое. Виски как виски.

— Еще есть?

— Да, в погребе… Нам завезли на прошлой неделе.

— Пошли в погреб.

Эти славные ребята перестают понимать происходящее.

В два часа ночи их будит флик, заставляет обнаружить труп убитого хозяина, а потом заводит с ними разговор о виски… Согласитесь, что это слишком сложно для парней, опорожняющих ночные горшки.

В роли моего проводника снова Альберт, величественный в своей чопорности.

Мы минуем служебное помещение, спускаемся по каменной лестнице и оказываемся в подземелье. Винный погреб представляет собой сводчатое помещение, чистое и ухоженное. Одна сторона полностью заставлена почтенными винными бутылками, дремлющими в своих гнездышках. В глубине сложены ящики с шампанским и ликерами.

Вдруг Альберт замирает, в точности как незадолго в кабинете, когда обнаружил хозяина, нежданно-негаданно проглотившего свидетельство о рождении.

Он косится на меня, как нашкодивший кот.

— Что с вами, Альберт, — спрашиваю я, — у вас кружится голова?

— Немыслимо, — говорит он… — Только что здесь стояли четыре ящика скотча, и вот их нет!

Я хватаю его за руку.

— Я не ослышался, дорогой барон?

— Клянусь вам, это — правда, месье комиссар. Я спускался сюда перед обедом, чтобы взять бутылку бургундского, и они были здесь… Здесь, посмотрите…

Там — пусто. На земляном полу видны следы от углов ящика, который тащили волоком.

— Эти ящики были открыты?

Только один. Месье Оливьери послал шесть бутылок виски кому-то из своих друзей.

— Месье Петит-Литтре, издателю?

У раба шары лезут на лоб от удивления.

— Откуда вы знаете об этом? — лепечет он.

В ответ я загадочно улыбаюсь.

Четыре часа утра! А Старик у себя, в зеленом свете настольной лампы, подтянутый, выбритый, вгалстученный, наманикюренный, накрахмаленный, внимательный.

Только что я представил ему подробный отчет о минувших событиях, и он крепко задумался. Есть о чем.

— Короче говоря, — подытоживает он, — Оливьери получил вместо скотча героин в бутылках. Он этого не обнаружил и подарил их своему другу. Эти бутылки служили для контрабанды наркотика?

— Очевидно. Его получатели должны были извлекать из них героин путем некоторых химических реакций, о которых Фавье с удовольствием нам расскажет. Может, просто выпаривая виски? А может, виски с начинкой и в таком виде дает желаемый эффект?

— Гениально, — признает Стриженый, поглаживая кумпол.

Наступает пауза.

— Продолжим наши рассуждения, — решает Папаша, — эти ящики с фальшивым виски попали к Оливьери по ошибке.

— Контрабандисты, заметив свою оплошность, захотели вернуть их назад. Дело приняло для Оливьери дурной оборот. Его убили, а ящики похитили.

По сути дело несложное.

— Эта история касается Скотленд-Ярда, — с сожалением вздыхает Старикан, — как только рассветет, я позвоню старшему инспектору Моррисону.

Он смотрит на меня, я смотрю на него, мы смотрим друг на друга: все это — в полнейшей тишине. В конце концов я начинаю ржать, как тот тип, который сделал целое состояние, открыв фабрику по производству спальных мешков для жеребцов.

— Что с вами? — справляется Ощипанный, стараясь сохранить серьезный вид.

— Я думаю, патрон, наши мысли параллельны, как рельсы на железной дороге.

— То есть?

По губам его пробегает легкая улыбка.

— То есть мы бы предпочли раскрутить это дело во славу французской полиции, не ставя в известность парней из Ярда, а просто преподнеся им разгадку, завернутую в подарочную бумагу и перевязанную трехцветной лентой в знак глубокого расположения.

Босс встает и, обойдя свой стол, кладет свою хрупкую руку на мое могучее плечо (как в трудной ситуации опытные водители кладут ее на ручник).

— Мы поняли друг друга, — говорит он. — Итак?

— Итак, я отправляюсь в Шотландию, — говорю я, — ведь вы этого хотите?

— Да, мой дорогой друг. Но я прошу вас действовать в обстановке строгой секретности. Вы будете находиться там с неофициальным визитом, совершенно неофициально.

Самореклама не в духе нашей конторы. Старик вечно боится провала. По его мнению, дела всегда нужно прокручивать инкогнито и с достоинством.

— Эта необычная контрабанда берет начало на винокуренном заводе, так как героин находится в бутылках, запечатанных заводским способом.

— Возможно…

— Отправляйтесь туда! Найдите все концы этой преступной цепочки и держите меня в курсе событий. Очень часто наши коллеги за Маншем недооценивают нас.

— Я сделаю все, что в моих силах, месье директор.

— Я знаю это…

Он пододвигает к себе флакон виски и внимательно изучает маленькую белую этикетку на обратной стороне бутылки.

— Мак Херрел производится дамой, — произносит он. — Некой Хелен Дафни Мак Херрел, проживающей в Мойзад-Цыпленхэм под Глазго.

Я помечаю координаты девицы в блокноте.

Босс уже штудирует авиарасписание.

— Вы полетите рейсом Эр Франс в Глазго в семь двадцать две. Я забронирую место.

— Два, — уточняю я.

Он хмурится, что составляет основную часть его производственной гимнастики.

— Вы кого-то берете с собой?

— Да. Мне хотелось бы. Я не могу рассчитывать на поддержку британской полиции, а, учитывая секретность поручения и то, что мне может понадобиться помощь, я предпочел бы иметь подручного.

— Вы правы. Кого возьмете с собой?

Я задумываюсь. Всего на миг.

— Берюрье, — говорю.

Старикан соглашается, но затем с хитрой улыбочкой спрашивает:

— Скажите, мой дорогой, почему вы всегда останавливаете свой выбор на Берюрье? Слава Богу, у нас хватает хороших сотрудников…

Впервые месье Гладкозад задает мне этот вопрос, и я озадачен.

— Ну, — говорю я, — это не так-то легко объяснить. Конечно, босс, Берю не очень умен. Он мужлан, пьяница, грубиян, но обладает такими качествами, которые все же делают его незаменимым помощником. Во-первых, он предан мне, как пес; во-вторых, он — добрый, мужественный, упорный. Обладает чертовской сметкой, которая иногда граничит с гениальностью. Но самое главное: я люблю его. С ним я отвожу душу…

Папаня воздевает руки.

— Боже праведный! Довольно похвал! И забирайте с собой вашего Берюрье. Я закажу для вас, так и быть, два места…

— В Глазго мне хотелось бы иметь в распоряжении машину, — замечаю я.

— Я устрою это. Билеты и валюта будут ждать вас в аэропорту.

— Спасибо.

Мы вводим в контакт фаланги и расстаемся.

Я покидаю наш Курятник (проникнутый духом единодушного кудахтанья), когда солнце разбрасывает по небосклону зернышки света. Зыркаю на котлы. У меня в запасе три часа на то, чтобы съездить собрать чемодан и вытащить чудище Берю из его логова.

Я причаливаю в Сен-Клу. Дверь не заперта на ключ, и я сразу вспоминаю, что приютил крошку. Гром и молния! Очевидно, Ирен придется эвакуировать среди ночи. Далее рассуждаю как гостеприимный хозяин. Я привожу эту мышку к себе в дом, затем, когда наступает время продемонстрировать ей свое радушие, сматываю удочки и в половине пятого собираюсь вытащить ее из постели, чтобы предложить полюбоваться мокрыми мостовыми Парижа…

«Так не поступают».

Я поднимаюсь к себе в спальню. Девушка сладко спит, натянув одеяло до подбородка и мирно посапывая.