Планета зимы - Миллс К. Дж. - Страница 11
- Предыдущая
- 11/54
- Следующая
Ларга взяла Карна за руки:
— Пойдем. Все ждут тебя в Большом Зале. Столько ходило слухов о твоей смерти, а чернь так легковерна. Они должны убедиться, что ты жив. Семью ты можешь увидеть позже.
Карн покорно кивнул, вежливо поклонился стоявшим позади матери кузенам, ласково потрепал по щеке Катрин и направился к дверям замка. Охрана обступила его, но он слишком устал, чтобы противиться этому.
Лифт находился совсем близко от входа, но, лишь войдя в замок, Карн почувствовал себя в западне, и с каждым его шагом это ощущение усиливалось. Каменный пол и тяжелые, нависшие над ним каменные потолки, серыми каменные стены вокруг. Ни окон, ни солнечного света, ни свежего воздуха. Постоянное мягкое шуршание вентиляторов, толкающих один и тот же воздух, непрерывно циркулирующий по замку, по всему городу. В нем не было ни запаха, ни чувств, ни жизни. Карн замотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя этот серый давящий камень, этот безжизненный воздух, этот внезапный, душивший его страх. Долг сына возвратил его к тем обязанностям, о которых он ничего не знал. И к смерти.
«Долг и смерть, — думал Карн, — смерть — судьба всех правителей этого Дома».
— Карн!
Он поднял глаза. Ларга ждала его у открытого лифта. Когда же она прошла мимо? Она вернулась, положила свою тонкую кисть на его руку и посмотрела на Карна.
— Я знаю, как тяжело тебе было возвращаться сюда, сынок, — сказала она так тихо, что только он один мог услышать. — Трев сделал все, чтобы ты не любил ни этот Дом, ни эту Семью. И, конечно, он не предполагал, что ты станешь нашим правителем. Я счастлива, что ты вернулся, чтобы попробовать.
По лицу матери Карн видел, что, будь они здесь одни, она бы обняла его.
— Это потребовало такого мужества, сынок. Я горжусь тобой. — И с заметным усилием добавила:
— Лифт ждет, Карн. Пора показать людям их нового повелителя.
Она взяла его под руку, положив свою руку поверх его руки, как было принято.
— Я так счастлива тебя видеть, — очень тихо сказала Ларга, — я так тосковала по тебе.
Они вошли в лифт, сопровождаемые четырьмя охранниками. Как только двери закрылись, Катрин обняла Карна, крепко обхватив его за талию.
— Карн! Карн! Как я рада, что ты дома!
Он прижал ее к себе так, что девочка запищала, потом слегка отстранил. Оба они были смуглые и темноволосые — в отца, но изящны и золотоглазы, как Ларга.
— А ты уже не малышка, да, Кит?
— Мне четырнадцать зим, — гордо ответила сестренка, вытянувшись, как могла.
— Я не это имею в виду. Ты совсем взрослая.
Девочка вспыхнула и поправила юбку.
— Мне же было только девять, а в этом керенстене исполнится пятнадцать. Возраст невесты, Карн.
Карн обнял сестру.
— Есть кто-нибудь на примете?
— Нет, я подумаю об этом, когда все вернется на свои места и мир перестанет лететь в пропасть. Карн, — снова окликнула она брата, смеясь и сияя от счастья.
«У меня есть время до того как Ричард что-нибудь предпримет, но его не хватит на то, чтобы разобраться и найти свою дорогу в этой политической трясине. Все знают, что отец вовсе не готовил меня к управлению Домом. Ричард быстро воспользуется этим», — размышлял Карн.
Катрин снова порывисто обняла его:
— Тебе придется выступить перед ними, Карн. Как мой большой застенчивый брат собирается это делать?
Ларга строго посмотрела на дочь:
— Не приставай к нему сейчас, Катрин. И не лезь обниматься при людях.
— Но здесь же все свои, мама, — мы и личная охрана. И потом, я его люблю и ужасно соскучилась.
Лифт остановился, и, как только двери открылись, Карн освободился от объятий сестры.
— Ты же понимаешь — мама права, — сказал он и, наклонившись к ее уху, шепнул:
— Я тоже ужасно по тебе соскучился.
Охранники вышли, за ними быстро зашагала вниз по коридору к Большому Залу Ларга. Позади, в нескольких шагах от нее, шли дети, тихо о чем-то переговариваясь.
— Я все время выступал перед людьми, Кит. Ведь я собирался быть морским офицером-пацификом, помнишь?
Жестокая ирония собственных слов поразила Карна, и на миг лицо его помрачнело.
Повернув во внутренний двор, темный в это время — в замке, как и вокруг, была ночь — они остановились у входа в Большой Зал. Кого только не было в Зале — от библиотекарей до помощников конюха. Карн увидел даже садовника, известного тем, что он никогда не выходил из своей оранжереи на шестом уровне. Галерею заполняли кузены, племянники и другие родственники, разные по степени близости. Солдаты дворцового полка укрепляли горящие фонари-факелы в нишах меж массивных древних колонн. Вот уже на протяжении двенадцати поколений эти факелы были непременным атрибутом всех торжеств в Доме Халареков. Карн провел пальцами по старинной полустершейся росписи на одной из колонн. Неужели и на галерее, расположенной над входом, столько же народу? Он смотрел на толпу, плывущую по залу, слегка раскачиваясь в тусклом свете, и чувствовал, как страх охватывает его. Это были не незнакомые люди, которых он больше никогда не увидит независимо от того, удачными или нет будут переговоры; это была его Семья, его работники, его солдаты, и жизнь их зависела теперь от него одного. Подозвав троих телохранителей, Карн устремился в толпу.
— Лхарр. Дорогу Лхарру, — приказывала охрана, прокладывая ему путь.
Со всех сторон к нему потянулись руки. Люди хотели дотронуться до него, коснуться его одежды. Телохранители отталкивали их, иногда ударяя по головам станнерами, чтобы подчинились.
— Лхарр вернулся!
— Будьте здоровы, повелитель!
— Да здравствует повелитель!
— Лорд Карн! Лорд Карн!
Карн чувствовал, каким трепетом охвачены люди, как они верят ему, и еще раз дал себе слово не обмануть их ожиданий, быть достойным их доверия.
— Халарек жив! Халарек жив!
Он поднялся на несколько ступеней и оглядел шумную, бурлящую толпу, затем посмотрел напротив, на галерею над главным входом. В центре ее стояла Ларга, маленькая и золотая, и ободряюще улыбалась ему.
«Это мой народ. Я еще не осознал этого, но это так. И они зависят от меня», — думал Карн.
Он откашлялся и заговорил:
— Слухи о моей смерти, как видите, были преждевременны.
По залу прошел вздох облегчения.
— Нам сейчас тяжело, но, пока я жив, вы в безопасности. Я обещаю вам. Харланы захватят этот Дом только тогда, когда никого из Семьи Халареков не останется в живых.
Толпа одобрительно загудела, послышались приветственные крики, в воздух полетели шапки и фартуки. Большего Карн сказать не смог бы, даже если бы хотел. Сойдя с трибуны, он шепнул телохранителям:
— Уходим.
Они прошли через боковую галерею и вышли в холл.
— Теперь я посплю четыре часа, — сказал Карн, — а ты…
— Трин, мой господин, — подсказал охранник.
— Трин, скажи моим генералам, чтобы они ждали меня в библиотеке через четыре с половиной часа. А ты, в обуви не по форме, скажи офицерам домашней охраны, что я встречусь с ними в библиотеке через пять часов.
Карн медленно пошел к лифту. Ему казалось, будто он пробирается по глубокому снегу, который тяжелыми комьями липнет к ногам, затрудняя каждое движение.
— Милорд?
Карн взглянул на третьего солдата, шедшего рядом.
— Милорд, я пойду с вами в ваши покои.
— В мои покои? — удивленно переспросил Карн, смерив его подозрительным взглядом.
— На вас нападали уже четыре раза, милорд. Разве вам не нужна личная охрана?
— Никто из Лхарров Халареков никогда не имел личной охраны. Я не хочу быть первым.
— Слушаюсь, сэр, — солдат вспыхнул и, отдав честь, быстро ушел.
Карн растерянно и смущенно смотрел ему вслед. Может быть, подозрения напрасны, может быть, ловушка, которая снова почудилась ему, — лишь в том унижении, которое испытывает Лхарр, когда не смеет сделать ни шага без охраны в своем собственном замке? Нет, солдат не мог быть наемным убийцей
— он бы не стал так открыто предлагать пойти с ним. Или стал бы? Карн слишком долго находился вне той жестокой игры, какой была вся жизнь на Старкере-4. Он не помнил ее правил. Карн медленно шел по коридору к своей комнате. Она была последней в ряду детских, которые когда-то здесь располагались. Он толкнул дверь. Комната не изменилась. Такой он ее и помнил: узкий, длинный серый прямоугольник с жесткой узкой кроватью, единственным стулом, маленьким столиком и одной полкой старых потрепанных книг. Только картины с изображением других планет яркими пятнами выделялись на стенах. Это были и написанные красками космические пейзажи, и вырезки из журналов и школьных учебников. Карн сел на край кровати, стянул с себя обувь, лег и закрыл глаза.
- Предыдущая
- 11/54
- Следующая
