Улица становится нашей - Голышкин Василий Семенович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/25
• Следующая

— Петр Максимович, слышите? — Долгий вытянул шею и поднял руку. — Вроде бы стук…

Он не договорил. Раздался оглушительный свист, треск ломающихся сучьев, испуганный крик, и на голову пораженного Петра Максимовича свалился не кто иной, как Ленька.

— Ты что там делал? — строго спросил майор, кивнув на дерево.

— Я? — Глаза у Леньки сделались необычайно ясными.

— Ты, раз у тебя спрашивают…

— Там? — тянул Ленька.

— Отвечай! — рассердился Петр Максимович.

— Ничего.

Мужеству Леньки можно было позавидовать. Все знали в Зарецке, что Петр Максимович человека насквозь видит. Поэтому Ленька в некоторых случаях пытался, по возможности, избегать деда. Что там ни говори, а неловко как-то чувствуешь себя в обществе человека, который видит тебя насквозь.

И вот, надо же, судьба столкнула Леньку со всевидящим дедом в такую минуту, когда он меньше всего хотел этого. Конечно, дед сразу разглядел, что Ленька что-то скрывает от него. Ну и пусть. Добровольно он все равно ничего не откроет и будет держаться до последнего.

Между тем Петр Максимович не спускал с Леньки глаз.

— Значит, ничего?

— Ничего.

— Ничего, кроме того, что ты подавал условные сигналы сообщникам?

Ленька отвел глаза.

— Веди и показывай, — потребовал дед.

Но показывать Леньке ничего не пришлось. Суматоха, рыскавшая где-то в кустах, выбежала на дорогу и запричитала:

— Здесь они, похитители… Здесь еще!.. На берегу…

Петр Максимович, Долгий, Кобра и Ленька бросились к реке.

Удивительная картина открылась перед ними: возле берега, на мелкой волне, покачивалась украденная прачечная. Но какая прачечная! Свежевымытая, обшитая струганой доской, такой ее никто никогда не видел.

На берегу, козликом растопырив ножки, стоял верстачок.

На нем в завитушках стружек лежали стамески, рубанки, тугая, как лук-самострел, лучковая пила и еще кое-какой плотницкий инструмент.

Но не это, а совсем другое привлекло внимание Петра Максимовича: лоскут брезента, подвешенный на хитрых крючках в крутой стене берега. Петр Максимович приподнял брезент и обнаружил под ним лаз в пещеру.

Открытие это было воспринято по-разному. Суматоха помянула черта и тут же перекрестилась.

Долгий замер, взъерошив в раздумье волосы.

А Ленька решил, что его песенка спета.

— Долгий, пускай Кобру! — приказал майор.

Ищейка, услышав свое имя, насторожилась и, понукаемая хозяином, подошла к лазу.

Минуту-другую она к чему-то принюхивалась, потом весело взвизгнула и скрылась в пещере.

Ждать Кобру пришлось довольно долго. Но когда она вылезла, люди, ожидавшие на берегу, глазам своим не поверили: Кобра улыбалась.

Долгий помрачнел. Эта улыбка могла означать только одно: в пещере были друзья, и вступать с ними в ссору Кобра не имела ни малейшего желания.

Долгий встал на четвереньки и решительно сунулся в пещеру.

Не успел он проползти и нескольких шагов, как с кем-то столкнулся в черном горлышке пещеры. Поспешно выбросившись назад, он с удивлением обнаружил, что держит за руку мальчишку лет четырнадцати в кожаной курточке и в штанах фасона «робы».

Перед ним, как, впрочем, и перед всеми другими, стоял Игорь Воронов, по прозвищу Икар Воронок.

Увидев Суматоху, Воронок переглянулся с Ленькой и сразу все понял. По утрам Суматоха промышляла стиркой белья. Она полоскала его на плавучей прачечной. И вот прачечная исчезла. Подозрительная Суматоха, всегда и во всем видевшая злой умысел, тотчас «догадалась», что тут дело «нечисто», и рассказала обо всем Петру Максимовичу. Тот принял меры, и вот он, Воронок, должен держать сейчас ответ.

Майор, Долгий, Суматоха нетерпеливо посматривают на Воронка. И Кобра смотрит. Но совсем по-другому: весело и радостно.

Долгий, давно уже заподозривший Кобру в предательстве, не выдерживает.

— Вы, кажется, знакомы? — кивает он на Кобру.

— Друзья, — отвечает Воронок. — Штаны караулит, когда мы раков ловим. Верно, Ласка?

Долгому показалось, что у него над ухом разрядили пистолет. Ласка! До чего иногда жестоко насмехается судьба над человеком. Растил Кобру, а вырастил… Ласку.

Но Воронку нет никакого дела до переживаний дружинника. У него хватает своих забот.

Вот он постоял, подумал, сверкнул глазами и на что-то решился.

— Ленька, труби общий! — крикнул Воронок.

Ленька ящеркой скользнул в пещеру и вынес оттуда охотничий чехол, в котором обычно хранятся предметы, ничего общего не имеющие с пионерскими атрибутами. Тем не менее Ленька вытащил оттуда ослепительную, солнечную трубу.

Низкий, сильный звук огласил окрестности, и берег стал заполняться неизвестно откуда появившимися мальчишками и девчонками.

— Становись! — скомандовал Воронок, вытянув руку, как на занятиях по физкультуре.

Живая пестрая ленточка зазмеилась вдоль берега и замерла под строгим взглядом Воронка.

— Товарищ начальник! — официально доложил Воронок, обращаясь к Петру Максимовичу. — Отряд имени Юрия Гагарина находится в зоне действия «Восток-1». Председатель — Воронок.

Петр Максимович не был искушен в сдаче и приеме пионерских рапортов. Только потому, видимо, он не обратился к ребятам с традиционным призывом «всегда быть готовыми», а запросто протянул руку Воронку и спросил:

— Здравствуй, председатель! За прачечную отчитаться можешь?

— Могу, — сказал Воронок. — Мы ее в починку брали. И обратно сплавить хотели. По-тимуровски, чтобы никто не видел. Да не успели. Спасибо, вы приехали.

— За что же спасибо? — насторожился Петр Максимович.

— За машину. — Воронок хитро посмотрел на Петра Максимовича. — На машине мы ее мигом дотащим, по-бурлацки.

— Ты, я вижу, парень не промах, — усмехнулся Петр Максимович. — Только казенную машину гонять в личных целях не положено.

— А если не в личных, если в интересах всех граждан? — не отступал Воронок.

Петр Максимович понял, что ему не выкрутиться.

Петр Максимович подзывает шофера и тут вдруг замечает бегущую по реке моторку, густо набитую пассажирами в красных галстуках. Моторка причаливает, слышатся возбужденные голоса, но один, пронзительный, как свисток паровоза, покрывает все:

— Вот они где, голубчики!.. Ну, постойте…

Этот голос трудно было спутать с другими.

— Рассыпься! — крикнул Воронок, узнав Сердитую, и стремглав скрылся в пещере. Вслед за ним исчезли, словно растаяли, и все остальные.

Увидев милицию, Сердитая помрачнела. Случилось то, чего она больше всего опасалась. Стоило ребятам отлучиться из школы — и вот, пожалуйста, милиция устраивает на них облавы с собакой. Интересно, что они там натворили? Спросить у Петра Максимовича? Нет, нет, нет… Вдруг откроется что-нибудь ужасное! Однако что же предпринять? Да, ведь она здесь не одна. Ее и весь совет дружины привела сюда новая вожатая, которой она сдает дела. Интересно, каким образом ей стало известно местопребывание пропавшего отряда? Сейчас самое подходящее время спросить об этом.

Но спрашивать было не у кого. От новой вожатой остались только синие тапочки, торчащие из пещеры.

— Валя, что вы там делаете? — В голосе Сердитой гнев и изумление: опуститься до того, что полезть за мальчишками в пещеру… — Вы слышите, Валя?

Новая вожатая ничего не слышит.

Старая настойчива. Она уже не говорит, а шипит:

— Валя, вылезайте скорей! На вас смотрит совет дружины.

Подействовало! Валентина поднимается на ноги и говорит:

— Сейчас вылезут, уговорила.

Все дальнейшее было похоже на кадры повторного фильма.

Воронок скомандовал «общий». Ленька сыграл сбор. Окрестности извергли положенное количество мальчишек и девчонок. Живая пестрая лента зазмеилась вдоль берега и замерла под строгим взглядом Воронка.

— Смирно!

• Предыдущая
• 3/25
• Следующая