Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин - Страница 10

• Предыдущая
• 10/48
• Следующая

– Давай, Шлёпа! – крикнула я и сама удивилась. Даже Робби оживился и с интересом следил за игрой.

Шлёпа разулыбалась, довольная, что мы все на нее смотрим, и решила блеснуть. Стоя на мате, она подпрыгнула и ухватилась за канат. Раскачавшись, перемахнула на следующий и снова принялась раскачиваться, все сильнее и сильнее, долетая почти… почти… почти до коня – а затем прыгнула и приземлилась ровнехонько на снаряд. Всё бы хорошо, но она для пущего эффекта раскинула руки. Мы зааплодировали, она отвлеклась, завалилась на бок и шлепнулась с коня.

– Эх, не повезло! – вздохнул Тим, помогая ей подняться. Потом повернулся к белобрысому и хлопнул его по спине: – А ты молодчина!

Шлёпа скривилась.

– Это всё из-за них! Они разгалделись, из-за этого я и соскочила! Давайте переиграем!

– Увы, – сказал Тим. – Мне все равно пришлось бы тебя дисквалифицировать – на канатах качаться нельзя. Я тебе уже говорил. Пришла в мой зал – надо меня слушаться.

– Раз так, больше не приду в ваш дебильный зал, – обиделась Шлёпа.

– Шлёпа, не груби, – строго сказал папа. – Никто из вас больше сюда не придет. Тим, ты уж прости, что отняли у тебя время.

– Да ерунда, Дэйв, – махнул рукой Тим. – Жалко, что дочка у тебя такая ершистая – у нее настоящий талант.

– Она не моя… – Папа сделал глубокий вдох. Что тут скажешь. Шлёпе никто не указ.

– Надеюсь, вы не скучали, – любезно добавил Тим.

– Да уж, не скучали! – бубнил папа уже в машине. – Какой позор! Со мной в жизни такого не было.

Мы молчали. Шлёпа дулась, я страшно переживала, а Робби весь сгорбился от стыда.

Когда мы подъехали к дому, папа постарался взять себя в руки:

– На самом деле это все ерунда, Робби. Я все равно тобой горжусь, ты ведь мой сын. Кому какое дело до этой дурацкой гимнастики! Ты вот только мне объясни: вчера ты был изумителен, великолепен, а сегодня тюфяк тюфяком – что за игры?

Робби ничего не ответил.

– Ну ладно, может, это и впрямь волшебство, как ты и говорил. Ха-ха, – невесело сказал папа.

– Ха-ха-ха, – отозвались мы.

Элис с Моди дожидались нас.

– Боже мой, что случилось? – спросила Элис.

– Не спрашивай, – сказал папа.

– Робби не справился? – не отставала Элис.

– Зато я справилась, – похвасталась Шлёпа. – Почти что выиграла в это их дурацкое «Кораблекрушение». Я там лучше всех была. Этот папин Тим чуть ли не умолял меня ходить к ним туда заниматься, но мне неохота. Шустрый такой, хлебом не корми – дай покомандовать. Прям как в школе.

– Ох, Шлёпа, – с укоризной сказала Элис и вздохнула: – Я бы на твоем месте помалкивала про школу.

Похоже, Шлёпу уже отчисляли из школы за поведение.

– Она вела себя отвратительно, хамила Тиму. Я чуть со стыда не умер, – наябедничал папа.

– Давайте, наезжайте на меня. Я не виновата, что все вышло не так, как вам хотелось, – буркнула Шлёпа.

Робби повесил голову. Я поежилась. Даже Моди забеспокоилась и принялась сосать палец, хотя и не понимала, о чем разговор.

– Ну что вы такие кислые! – Элис сделала над собой заметное усилие. – Веселей, народ. Чем сегодня займемся?

– Хотим на пикник в Оксшоттский лес! – хором сказали мы.

Глава 4

– Как, опять в Оксшоттский лес? – удивился папа. – Мы же только вчера там были. Может, что-нибудь новенькое придумаем? Можно в Ричмонд-парк поехать или в Сады Кью. Уж как-нибудь втиснемся в машину.

– Может, вы, ребята, поедете, а мы с Моди останемся дома? – с надеждой предложила Элис.

– Нет, мы очень-очень-очень хотим пойти к той яме с песком в лесу, – сказала Шлёпа. – Пожалуйста, мам. Пожалуйста, Дэйв.

Шлёпа «пожалуйста» говорила не часто, так что подействовало вмиг.

Мы помогли собрать провизию для пикника. Я пристроилась резать морковку и сельдерей, Шлёпа присматривала за колбасками на гриле, а Робби делал шоколадные хрустики. Я переживала по поводу желаний и в задумчивости вместо морковки порезала палец – пришлось заклеивать пластырем. Шлёпа тоже явно что-то обдумывала – и сожгла колбаски, хотя утверждала, что сделала это нарочно – обожает, мол, горелое. Робби растопил шоколад, всыпал в него кукурузные хлопья и разлил пирожные по бумажным розеткам. Шоколадные хрустики – самый простой десерт в мире. С ними и Моди бы справилась. Но папа с Элис восторгались так, как будто Робби соорудил роскошный торт в три яруса. Папа чмокнул в щепотку сложенных пальцев, а потом их растопырил. А Элис попросила Робби непременно дать ей рецепт.

– Они со мной сюсюкаются, потому что я вчера в спортзале опозорился, – сказал мне Робби.

– Да, но это из лучших побуждений, – ответила я.

– А когда же со мной кто-нибудь посюсюкается? – спросила Шлёпа. – Я не опозорилась. Я была звезда спорта, а мне все равно устроили разнос. Никто никогда не скажет: «Молодец, Шлёпа, ты просто отпад».

– Молодец, Шлёп-Шлёпа, – сказала Моди и улыбнулась ей.

Шлёпа рассмеялась и обняла сестру.

Моди и со мной обнималась, но уже не так охотно, как прежде. Я очень старалась не ревновать. Вместо этого я обняла Робби, и он наконец-то улыбнулся мне от всей души.

На этот раз мы очень бодро двинулись в путь. Поход уже вовсе не казался утомительным. Шлёпа бежала впереди, я скакала за ней, а Робби шагал следом, в одной руке зажав льва, в другой – тигра и устраивая им гонки. Он вроде повеселел и снова был самим собой – до тех пор, пока мы не зашли в лес.

– Как насчет по деревьям полазить, сынок? – предложил папа.

– Нет! – сказала Элис. – Ну что же ты, Дэвид! Никакого лазанья по деревьям – тебя это тоже касается, Шлёпа.

Папа заворчал, что он ничего не понимает, мы же все вчера видели, как Робби лазает, что ж такое с ним стряслось? Он всё бубнил, и бубнил, и бубнил.

– Вот бы папа, наконец, варежку закрыл, – буркнула я.

– Ты с этим поосторожней! – сказала Шлёпа. – Вдруг псаммиад услышит. Не хватало нам еще одно желание прошляпить – хотя я бы не отказалась посмотреть на твоего папаню с отключенным звуком. Так достал уже нудить!

– Он хороший, – неуверенно сказала я, хотя сама была того же мнения. – А твой папа – он какой?

– Раньше был классный. Нам вместе здорово было. Никогда меня не ругал. Всегда всё покупал, что ни попрошу, и всюду брал с собой. Как-то даже в шикарный французский ресторан ходили, и он мне разрешил три разных десерта заказать. Девицы у него всегда были – но мне-то какое дело? Он вечно повторял: «Ты, дочка, у меня на первом месте». А потом у них с Тессой началось. – Шлёпа скорчила жуткую рожу.

– Это на ней он женился? – спросила я.

Шлёпа кивнула.

– Я никогда не женюсь, – сказала она. – Поддайте газку, народ. Нас ждет песчаная яма!

Прежде чем искать псаммиада, надо было поесть. Пикник снова удался на славу. У нас были булочки с тунцом и кукурузой, бутерброды с бананами, Шлёпины горелые сосиски, моя овощная нарезка и к ней два разных соуса – из авокадо и хумус. Потом еще фрукты со взбитыми сливками в стаканчиках, и воздушный бисквит, и Робсовы шоколадные хрустики, а напоследок – большая гроздь темного винограда. Мы пили домашний лимонад, а папа с Элис опять взяли с собой вино. И немало. Поев, они легли, скормили друг другу несколько виноградин – и уже через пару минут спали без задних ног.

– Ура! – сказала Шлёпа. – Айда искать псаммиадину.

– Айда! – подхватила я.

– Я хочу опять научиться лазить по деревьям, чтобы папа увидел, – начал было Робби.

– Ну уж нет! – прервала его Шлёпа. – Сейчас не твоя очередь загадывать!

– Я могу загадать, чтобы мы все умели лазить, – предложил Робби.

– Я и так умею, чего зря желание тратить, – сказала Шлёпа. – Нет уж, сегодня я буду желать, и вообще – это я нашла псаммиада.

– А зато я его вытащил, – упорствовал Робби.

– А зато я его узнала, – сказала я. – Книжку только я читала. Только я знаю, как псаммиад себя ведет и что надо быть очень-очень осторожными, а не то почти все желания с ног на голову переворачиваются. По-моему, для всех будет лучше, если я загадаю желание за нас троих.

• Предыдущая
• 10/48
• Следующая