Закон крови - Микулов Олег - Страница 16

• Предыдущая
• 16/150
• Следующая

Мал был уверен: Колдун – поможет! Даже исцеленные от хонки не приносили ему такого богатого дара! А если Предки (или духи, или кто там еще?) откажутся отдать ему Айрис, он, не колеблясь, одарит всем этим за лекарство от собственной боли! Ведь если любовный корень его исцелит от мыслей об Айрис, Мал сможет посмотреть другими глазами на ту же Наву… Или еще на кого-нибудь.

В стойбище уже раздавались голоса вернувшихся охотников. Нужно успеть к Колдуну до того, как он уйдет в мужской дом за подростками; там он пробудет долго – почти всю ночь… Мал бережно завернул вещи в оленью шкуру, и стал прислушиваться к шагам: сейчас Колдун пройдет мимо его жилища; после этого придется немного подождать, но не слишком…

Поздней весной начиналось время, когда женщины и дети уходят из стойбища на лесные поляны, открытые, нагретые солнечными лучами косогоры, спускаются к Большой воде, чтобы собрать и заготовить впрок как можно больше того, что дарит людям в пищу сама земля, посылает вода: съедобные травы и коренья, речные раковины, лесные улитки… Потом пойдут первые ягоды, грибы, а там, к концу лета, созреют орехи, дикие злаки; в затененных, влажных низинах откроются россыпи черных сладких ягод, которые очень любят дети, по болотинам кровавыми каплями загорятся другие ягоды, кислые, – их предпочитают взрослые охотники… И всего этого нужно запасти столько, чтобы хватило всем на всю долгую зиму.

Время сбора наступило и для Колдуна. И если для женщин самая горячая пора придет позже, в конце лета, то для него оно настанет уже скоро: после того, как ночь уравняется с днем и травы войдут в полную силу. Тогда можно попытаться взять кое-что из скрытых трав и корней, таких, которые не дано видеть неподготовленному, к которым нельзя подступиться, не зная специальных слов и приемов…

Но и сейчас можно добыть кое-что ценное. Некоторые весенние травы обладают особой силой, в особенности для целения. Здесь тоже есть свои хитрости: нужно знать, когда, в какое время дня или ночи, при каком расположении звезд трава или корень наиболее сильны. И конечно, нельзя забывать о заклинаниях, даже если растение совсем простое, не скрытое.

Погубить можно даже самую хорошую добычу. Взять растения – только полдела; их нужно еще и приготовить к употреблению: каждое особо. Одни травы должны высушиваться подвешенными в затемненной части жилища, другие – под шкурой годовалого жеребца, третьи – на воздухе, в определенные часы. Есть такие, например, которые Колдун сушил в течение всего лета, но только при свете Луны и лишь от ночи, когда Одноглазая только начинает просыпаться, и до ночи, когда ее глаз полностью открыт. А некоторые коренья и травы он резал сырыми, смешивал и хранил в деревянных чашечках закопанными в землю рядом с очагом.

Сейчас, вернувшись с дарами Великого Мамонта, Колдун разбирал и готовил к хранению свой утренний травный сбор. Ночь только начиналась, время идти в мужской дом за подростками не настало. Он должен успеть.

Внизу, на тропинке, ведущей от стойбища к жилищу Колдуна, послышались шаги. Шаги – почти то же, что и голос, во всяком случае когда идущий не намерен скрываться. И сейчас ошибиться было невозможно: к нему направлялся Мал, лучший охотник, одинокий гордец, до сих пор ни разу не просивший о помощи. Что ж, его оружие действительно не нуждалось в наговоре, раны охотник излечивал сам, а болезни обходили его стороной – пока! Так что же ему нужно? В том, что Мал намеревается о чем-то просить, Колдун нисколько не сомневался.

До его ушей давно дошли девичьи пересуды. Может быть, эти слухи верны? Что ж, в этом случае помочь молодому охотнику не сложно: Колдун видел, что Мал – не избранный, не закрытый изначально. Такой – исцелится! Жаль, что не обратился за помощью раньше: давно бы уже имел общий очаг, давно бы говорил не умершей, а живой хозяйке: «Женщина, возьми нашу долю!» Решился бы сразу – глядишь, уже бы и сына понемногу подготавливал к будущему Посвящению…

Шаги приблизились к входу. Неуверенные шаги, теперь они были совсем не похожи на поступь Мала – первого следопыта.

– Старый! Колдун! У твоего дома охотник Мал.

– Войди, Мал, охотник.

Мал вошел, наклонил голову, приветствуя хозяина; по его знаку сел, скрестив ноги, и развернул на коленях традиционные дары просителя. Колдун взглянул на то, что скрывал кусок отлично выделанной шкуры северного оленя. Дар был щедр. Очень щедр: за одни лишь раковины Мал (а может быть, еще его отец) наверняка отдал не один бивневый дротик! Да еще три куска твердой смолы, один даже с жуком! И это не считая превосходной костяной заколки, кожаного налобника (его-то наверняка обшивала бусами покойная мать). Такой дар означал особое уважение… или особую, трудновыполнимую просьбу. А может быть, и то и другое вместе.

Колдун улыбнулся – про себя, почти незаметно. Он был уверен в том, что знает, о чем его будет просить Мал. Столько лет носить это в себе, ни с кем не делясь… Конечно, ему кажется, что просьба невыполнима, а дело-то простое! За такую услугу и одной повязки многовато. Ничего! От даров не отказываются, но их можно будет вернуть как свой свадебный дар – с добавлением… Интересно, кто же она, та, что заставила гордого охотника решиться на шаг, которого избегал тот столько лет?..

– Мал просит Колдуна о помощи. Его просьба трудна. Но от ответа зависит жизнь Мала.

– Пусть лучший охотник скажет, о чем он просит. Мал может быть уверен: для того, кто выследил лашии, Колдун сделает все, что только в его силах.

Молчание. Казалось, охотник собирается с силами.

– Мал хочет построить новое жилище, разжечь очаг и разделить его тепло с той, с кем он будет делить постель и кров.

Колдун улыбнулся, уже открыто. Так. Он был прав!

– Но в чем трудность? Разве хоть одна юная дочь Серой Совы или Куницы отвергнет лучшего следопыта, победителя тигрольва, избавившего ее от лашии ? Такого не забывают!

Да, он, Мал, тоже хорошо помнил тот унылый осенний день, когда ему удалось невозможное: выследить лашии ! Что его остановило, что привлекло внимание? Почти ничего, сущий пустяк: рыжеватые шерстинки у корня старой сосны! Кто бы их заметил? Никто, ни один следопыт! А если бы и заметил, не обратил бы внимания: олень потерся о кору! А он, Мал, насторожился: олень? Слишком низко. Детеныш? Они уже подросли. Да и нечего здесь делать оленю – совсем неподходящее место: сосняк, палые шишки и хвоя, редкий, давно облетевший кустарник… Да и сами шерстинки – они были какие-то другие, ни на что не похожие, ни на одного знакомого зверя… Волоски… Малу казалось, даже пахнут они как-то не так… Прикоснувшись языком, убедился окончательно: что-то совсем чужое! Тогда-то и всплыло в мозгу слово-легенда: лашии ! Да, уже почти легенда: лесную нелюдь видели воочию только старый Гор да Колдун, если, конечно, и они не врали, не хвастались.

Вспомнилось все, что он когда-либо слышал об этих существах, внешне похожих на людей, и совсем иных, чуждых, не имеющих Закона! – об их злобе и коварстве, способности скрыть свой след от лучшего охотника… Лучшего? Только не от него, не от Мала! С этого момента он сам стал – как лашии! – вдвойне хитрым, втройне осторожным… Не разум, даже не многолетний опыт удачливого охотника – древний инстинкт, внезапно поднявшийся из неведомых глубин его «я», вел от вдавленных хвоинок к отброшенной шишке и дальше – к новым волоскам! А запах, запах! Теперь Мал уже не сомневался, что ощущает его – чужой, резкий, отдающий мочой и гнилью… и чем-то еще, – запах еще неведомого врага! И когда в осиннике, у вывороченных корней давным-давно упавшей старой ели, он увидел безобидную кучу сучьев и прелой листвы, казалось бы нанесенную ветром, намытую осенними дождями, – стало ясно: это здесь! Даже всепоглощающий грибной аромат не мог заглушить уже хорошо знакомого смрада, исходившего оттуда, из самой сердцевины! Рука стиснула тяжелое бивневое копье. Нанесенный удар, наверное, мог бы свалить и самого вyppa!

• Предыдущая
• 16/150
• Следующая