Одинокому везде пустыня - Михальский Вацлав Вацлавович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/49
• Следующая

Ее каюта была поменьше, но обзор моря и неба и отсюда открывался замечательный. Мария мельком взглянула в окно, а потом села в кресло спиной к нему, и тяжелая, безысходная тоска навалилась на нее, как будто плиту надвинули. "Это сколько же тащиться до этого Марселя? А потом еще в поезде до Парижа? Какая скука! Какая смертная скука!" Она хотела поплакать от обиды, но даже не плакалось, так ей было горько. "Вот так всегда, – думала Мария, – блеснет одно, а выплывет другое. Какая тоска! И улыбается этот Иван Павлович, как китайский болванчик. Мастер-ломастер! Ну, Николь! Я тебе воздам по заслугам! А где же этот бедный Миша? Небось копается с каким-нибудь мотором в мастерских бизертского порта. Кстати, их хорошо бы купить… Сейчас они могут стоить чепуху, а со временем… Да, надо сказать Хаджибеку. А губернатор поможет со сделкой, они перед ним все трепещут".

– Вот ты где! – заглянула в каюту Николь.

– Входи, – пригласила Мария.

– Я тебя ищу, а ты пропала, – затараторила Николь, – а он, ох, как хорош! У тебя со вкусом все в порядке! – Она стрельнула в Марию глазами и дурашливо потупилась, хлопая ресницами.

– Не валяй дурака! – почти зло сказала Мария. – Ты ведь прекрасно знаешь, что если речь идет об инженере-механике, то он скорее твой, чем мой.

– Это еще почему? Только от того, что я старше тебя?

– Нет! – покачала головой Мария. – А почему, ты знаешь не хуже меня. Ладно. Давай хоть пасьянс разложим от скуки. Ты взяла карты?

– А как же! Я без них никуда не езжу. Сейчас принесу.

Николь принесла запечатанную колоду карт. Мария затеяла довольно простенький пасьянс, и он сошелся.

– Тебе в картах везет, – подмигнула Николь.

– Твой прозрачный намек понятен, – в тон ей отвечала Мария, – но я и в любви не теряю надежды.

– Правильно делаешь! – Николь чмокнула Марию в щеку. – Боже мой, как я счастлива, что хоть на старости лет у меня появилась такая сестренка, как ты!

– Ну тебе до старости еще далеко. Не кокетничай! Ты выглядишь изумительно!

– Спасибо. Я чувствую, что ты не врешь.

– А когда я тебе врала?

– Ну, – Николь помедлила с ответом, – ну, наверное, ты права, я что-то не припомню.

– Кстати, мы уже давно вышли в открытое море, и не грех накрыть в кают-компании второй завтрак. Ты не против, если я приглашу инженера? – спросила Николь.

Мария пожала плечами: мол, какая разница? Но тут же спохватилась и добавила:

– Пригласи обязательно!

– Хорошо, тогда я пошла распорядиться. – Николь игриво выпорхнула за дверь.

Кают-компания на этой большой, фактически океанской яхте была отделана красным деревом и инкрустирована перламутром. Притом не тяп-ляп, а с большим вкусом, с тем артистизмом, который отличает подлинное от подделки.

Стол в кают-компании был накрыт на три персоны и прекрасно сервирован.

– Право, неловко, – бормотал Иван Павлович, усаживаясь за стол и пряча под белой скатертью свои иссеченные работой с металлом грубые кисти рук.

– Очень даже ловко, – отвечала ему Мария, – мы искренне рады вам. И просим впредь обедать и ужинать вместе с нами.

– Спасибо, спасибо за честь. – Иван Павлович покраснел, а его светлые голубые глаза вдруг налились синевой и заблестели. – Я это… я не успел вам сказать давеча на палубе: мой Михаил ведь поступил в Марсельское военное училище и теперь уж точно, как я, будет подводником.

По выражению лица Николь Мария поняла, что та уловила суть сказанного инженером-механиком, ведь Марсель, он на всех языках Марсель, и не только уловила, но, видимо, была в курсе событий в семье Ивана Павловича, просто скрывала все до поры до времени.

Марсель встретил их шквальным ветром и мелким обложным дождиком. Даже в закрытой бухте бежали по темно-свинцовой поверхности моря пенные, рваные гребешки волн.

Они еще стояли у окна в каюте, хотя уже и оделись на выход.

– О-ля-ля! – морща аккуратный, в меру напудренный носик, пропела Николь. – Погодка собачья… Говорят, дождик к удаче!

– Будем надеяться, – тихо обронила Мари, думавшая только об одном: "Как же так, побывать в Марселе и не увидеть его?! Нет, это невозможно!"

– Да, я согласна с тобой, – решительно сказала Николь, и в ее больших темно-карих глазах кувыркнулись озорные чертики. – Это невозможно. И я этого не допущу!

– Я что-то сказала вслух, или ты читаешь мои мысли?

– Боже, какая сложность – прочесть твои мысли, они у тебя на лбу написаны! – рассмеялась Николь. – Не бойся, сестренка, – она положила руку на плечо Марии, – я все устрою в лучшем виде! – От волнения Николь облизнула полные, красиво очерченные губы – она всегда облизывалась, когда замышляла что-то бубновое.

– Как?

– О, это моя забота, я старая сводня! Сказала – значит, устрою!

– Но как?

– Боже, дай причалить! Ты хочешь увидеться с ним до Парижа или после?

– После.

– Молодец! Дело есть дело. Хотя кто сказал, что любовь не дело? Я думаю, что это самое важное, самое главное дело в жизни, а?

– Наверное, – покорно согласилась Мария, она была совершенно заморочена Николь и сбита с толку. Конечно, ей хотелось увидеть Мишу до Парижа, увидеть немедленно, соблазн был так велик… Но соблазн соблазном, а характер характером, и она его выдержала.

В Париже они остановились в трежэтажном, с лифтом, доме Николь, большая часть которого сдавалась внаем, и только верхний этаж всегда ждал владельцев.

– А ты рачительная хозяйка, Николь, – похвалила Мария, – у тебя ничего даром не пропадает.

– Конечно. Я денежки считать умею. Да и потом ведь это грех, если что-то пропадает втуне. Дом, в котором никто не живет, мертвеет.

– Пожалуй. Ой, а вон мост Александра Третьего! Совсем недалеко! – глядя в широкое окно гостиной, воскликнула Мария. – Опять меня догнала Россия…

– Мне тоже нравится этот вид, хотя в твоей России я никогда не была и, наверняка, не буду. Молодец ваш царь – самый красивый мост построил через Сену, это все признают.

– Еще бы вам не признавать! – запальчиво сказала Мария, и настроение у нее сразу улучшилось, она почувствовала себя спокойно, уверенно. И это внезапно пришедшее к ней чувство уверенности не обмануло ее во время дальнейшего пребывания в Париже.

Николь решила помочь Марии выполнить задачу, ради которой они и предприняли свое путешествие, – продать орудия с линкора "Генерал Алексеев".

– Чтобы дело было наверняка, давай все-таки потревожим старика Петена, – предложила Николь.

– Давай, – неуверенно согласилась Мария. – Когда-то он обещал мне свое покровительство.

Николь позвонила в загородный дом маршала, сказала, что ей необходимо срочно встретиться с ним, и тот счел возможным подойти к телефону.

– Вы помните русскую девочку, дочь адмирала, что жила у меня в начале двадцатых? Ту, что играла в спектакле во рву форта Джебель-Кебир? Ну вспомните, маршал! Вспомните…

– Что-то припоминаю… А, такая хорошенькая, в белом платье, вспомнил!

– Не хорошенькая, а красавица – это я вам еще тогда говорила! – наступала Николь.

– Да, да. Наверное. Тебе видней, ты сама у нас красавица! – Маршал глухо рассмеялся. Он действительно вспомнил форт Джебель-Кебир, русскую пьесу во рву, украшенном гирляндами цветов, русскую девушку в белом, русских военных…

– Ее зовут Мари, она рядом! – крикнула в трубку Николь. – Она хочет вам что-то сказать! Говори, – шепнула она Марии, – говори!

Мария бережно взяла трубку из рук Николь.

– Пароль "Мари"! – громко сказала она.

На том конце телефонного провода воцарилось молчание. Потом маршал сказал:

– Отзыв «Бизерта»! Приезжайте! – И положил трубку.

– Все. Считай, дело в шляпе, – подытожила Николь.

– Откуда у тебя такая уверенность? Он ведь не в курсе…

– Какая разница, в курсе не в курсе! Это мне объяснил мой родной муженек: если люди такого ранга соглашаются вас принять, то отказать в вашей просьбе они уже не могут.

• Предыдущая
• 44/49
• Следующая