Обряд Ворлока - Русанов Владислав Адольфович - Страница 71

• Предыдущая
• 71/78
• Следующая

Кудрявый рыжеволосый юноша с глазами умудренного тысячелетним опытом старика перекинул через плечо ременную петлю — похоже, пращу. Он подмигнул словену и улыбнулся, сделав вид, будто замахивается копьем.

Луг? Бог, искушенный в столь многих ремеслах, что в племенах богини Дану не нашлось равного ему. Светлый, как солнце. Мудрый и хитроумный. Владелец копья Ассала, которое ныне избрало своим хозяином Вратко из Новгорода. В битве при Маг Туиред он поразил одноглазого Балора, короля Фир Болг, умудрившись попасть ему камнем в багровый, дышащий яростью глаз.

Плечом к плечу с Лугом — усатый муж с легкой проседью в волосах и сурово сдвинутыми бровями. Позолоченный шлем с крылышками больше напоминал корону. Синий плащ свободными складками ниспадал до земли. На поясе — меч в богато украшенных ножнах. Правая рука покрыта серебром. Или не покрыта? Скорее всего, она выкована из благородного металла.

Так это же Нуад! До сражения с Фир Болг он был королем всех богов Туата Де Дананн. Но, потеряв в схватке руку, сложил королевские полномочия, поскольку калека не может править здоровыми и полными сил воинами. Но божественный врачеватель Диан Кехт прирастил ему серебряную десницу, которую выковал Гойбниу — кузнец-волшебник. И вскоре Нуада вновь избрали правителем богов.

Чуть позади от Луга и Нуада стоял бог в буроватой, обтрепанной рубахе с воротом, открытым почти до пупка. Плечи его укрывал старый, видавший виды кожаный плащ, а ноги защищали от непогоды грубые башмаки, кое-как стачанные из шкуры ворсом наружу. В левой руке он нес нечто напоминающее гусли: деревянный короб и блестящие струны. А правой волок за собой огромную дубину. Оружие поражало воображение. Куда там дубинам саксов! Если те вытесывались из молодых дубков, то эта наверняка была сделана из дуба столетнего. А вставляли в нее не осколки кремня, обломки скал. Любопытно, как подобным чудовищем можно размахивать в бою? Какая силища нужна!

Вратко узнал и его. Конечно же, это Дагда — бог плодородия, покровитель пастухов и земледельцев, прозванный ими «Добрым богом», обладатель неиссякающего котла — одного из трех главных чудес Туата Де Дананн, живой арфы Уаитни, играя на которой он чередовал весну, лето, осень и зиму, а также огромной дубины, имени которой новгородец не запомнил.

Рядом с главными богами народа Дану казался малозаметным и безопасным молодой воин, стройный и тонкий, обтянутый блестящей кольчугой, как рыба чешуей. На его шее сверкала толстая золотая гривна. Длинные — ниже плеч — волосы отливали прозеленью.

Мананнан сын Ллира. Морской бог. Покровитель торговцев и мореплавателей. Но глубоко ошибался бы тот, кто посчитал бы его мирным купцом, который не способен постоять за себя. Торговля никогда не любила беспечных и беззащитных — уж это новгородец испытал на своей шкуре. Так это сейчас, когда королевские и княжеские дружины гоняются за разбойниками, когда на дорогах возводят укрепленные заставы, а в городах всегда можно поискать правды у правителей. За соответствующую мзду, само собой разумеется. Ну, так куда от этого деваться? И все равно умудряются и ограбить, и облапошить, а то и жизни лишить. В стародавние, неспокойные времена торговцам приходилось и того хуже. А потому каждый купец умел защитить себя и свое добро. И бог у них был под стать пастве.

По рассказам Рианны, воинственности Мананнану было не занимать. Он владел оружием не менее прославленным, чем Луг, Нуад или Дагда. Во-первых, два копья: Желтое Древко — тяжелое, для рукопашного боя, из тех, что когда-то звали «рогатыми»;[145] Красный Дротик — для боя на расстоянии. Во-вторых, меч по прозвищу Мститель, который не уставал крушить врагов и никогда не тупился, а к нему — два других меча, звавшихся Большой Демон и Малый Демон. Кроме оружия, Мананнану служил конь по кличке Роскошная Грива, обгонявший весенние ветры и молнией мчавшийся как по суше, так и по волнам, и лодка — Метла Волн, которая двигалась сама собой, доставляя своего хозяина куда он только пожелает.

Мананнан сын Ллира одаривал прочих богов заколдованными накидками, надевший которую становился невидим для постороннего глаза. Кормил гостей на пиру поросятами, число которых в хлеву никогда не убывало, сколь ни потрошили их и ни насаживали на вертела. Именно благодаря его угощению сиды[146] сохраняли бессмертие и вечную молодость…

Кроме уже упомянутых богов, Вратко никого не разглядел, но и увиденного ему вполне хватило.

Неужели все они явились по его зову?

Трудно поверить…

Словен никогда не слышал о колдунах, способных повелевать богами. Ведь если бы такие были в старину или в недавние времена, память о них сохранилась бы в сказках и легендах. Или он первый? Ну, в такие повороты судьбы парень не верил совершенно. Кто он такой? Купеческий сын, волею случая обучившийся слагать висы. Не та птица…

А что, если разгадка кроется не в его силе, как ворлока, а в нынешней слабости языческих богов? Когда-то они вершили судьбы человеческих племен: судили и учили, защищали и наказывали за непослушание. В них верили, им поклонялись, приносили жертвы, возводили храмы и капища. Теперь же все меньше и меньше людей вспоминают Одина и Тора, Луга и Дагду, Цернунноса и Эпону, Юпитера и Марса. Вот и королева Маб была некогда великой чародейкой. Величием и могуществом она не уступала некоторым богам, из тех, что послабее. Она заботилась о жителях Волшебной страны, защищала их по мере сил, но с каждым веком все больше и больше проигрывала новой вере, наступающей из-за пролива, уступала новым порядкам, новому укладу жизни. Пока не оказалось, что для победы над врагами ей нужна помощь ворлока-недоучки. Настолько необходима, что она терпит его дерзость, соглашается с требованиями, готова идти на уступки, лишь бы не распался их непрочный союз. Нет чтобы растереть непокорного в порошок, размазать в реденькую жижу одним движением пальцев…

— Вратко из Хольмгарда! — достиг его слуха голос ее величества (стоило только вспомнить, а она тут как тут!). — Ты видишь то же, что и я? — Она старалась говорить бесстрастно, но озабоченность и удивление не укрылись от новгородца.

— Не знаю… — честно ответил парень.

— Сам Нуад явился, чтобы поддержать нас?

— Похоже…

— Сегодня великий день! — полузадушенно каркнула Керидвена. — День великой славы Туата Де Дананн!

«А урманских богов они не замечают? — подумал Вратко. — А Перуна? А Цернунноса с Огмиосом? Любопытно было бы дать заглянуть в котел Гуннару или Олафу… Или Вульферу? Или Димитрию? Кого они увидят?»

— Смотри! Саксы теснят врага! — прохрипела Керидвена.

И правда, воины Гарольда остановили наступление рыцарей на правом крыле, как совсем недавно на левом, и потихоньку переходили в наступление.

Вздымались топоры. Ржали кони. Трепетали знамена.

Нормандцы сопротивлялись отчаянно, но когда к ополченцам-саксам присоединились всадники английского короля — таны и их ближние дружинники, стоявшие до того в засаде, — не выдержали и повернули коней.

Радостные крики вознеслись к небу.

Благосклонно улыбнулись взирающие сверху боги.

Тор почесал бороду, а Луг шепнул что-то на ухо Нуаду.

«Видно, одно их присутствие помогает саксам, — успокаиваясь, подумал парень. — Теперь, когда мое обещание королеве будет исполнено…»

Его мысли прервал голос бенедиктинца.

Вратко увидел его.

Бернар вытащил из-под одеяния маленький ларец, длиной в пядь, а шириной не больше двух вершков. Темное дерево не блестело на солнце, будто поглощая лучи. Новгородец узнал шкатулку. Эдгар Эдвардссон предал ее священнику перед сражением у Стэмфордского моста. Там хранился ноготь Иисуса Христа, остриженный у Сына Божьего вскоре после снятия с креста.

• Предыдущая
• 71/78
• Следующая