Дырчатая луна (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/122
- Следующая
Лесь взлетел по дуге и грохнулся на четвереньки посреди моста. Уронил излучатель. А второй транспортер надвигался с нарастающим ревом.
Лесь не успел схватить излучатель. Оглушенный ударом и болью, он, спасая себя, рванулся к краю моста. И, падая с него, еще успел увидеть, как рубчатая шина сплющила «лейденскую» банку...
Лесь упал в промоину, на влажную глину, рядом с ручейком. Но боль и страх задержали его лишь на секунду. Он вскочил, шатнулся и кинулся к склону. Слышал за спиной вой тормозов и крики... Пусть! Хорошо, что остановились! Он выиграет время! Раз нет излучателя, остается одно — защитить Бельку собой. Не посмеют же они стрелять в него, в Леся!
Он рывками сквозь орешник и дубняк поднялся до середины склона. Здесь был земляной карниз, а на нем — намек на тропинку. И Лесь кинулся по этому карнизу к Велькиному укрытию.
И видел внизу — будто эпизод из кино.
Машины остановились, из кузовов попрыгали дядьки в пятнистых комбинезонах и лиловых беретах. С черными короткими автоматами. И еще с какими-то непонятными штуками в руках. Встали цепью, махнули руками. И по балке разнесся рассыпчатый треск. Лесь понял, что у гвардейцев ручные трещотки — вроде тех, что бывают у болельщиков на стадионах. Видимо, охотники решили напугать шумом и выгнать из убежища «чудовище».
А Велька... большой, бестолковый, доверчивый Велька вылез навстречу. Вылез радостно, безбоязненно. Приподнялся над кустами на желтых пластмассовых ногах и затрещал в ответ. Зубчатые звуковые пластинки терлись одна о другую, наполняя балку шумным веселым стрекотаньем: «Вот он я! Здравствуйте! »
Видимо, бедняга решил, что его отыскали родичи — такие же солнечные кузнечики-великаны: трещат, зовут к себе!
— Велька, назад!
Но разве он услышит в этом шуме...
Цепь автоматчиков подымалась резво — обученные кадры. Впереди других скачками двигался вверх один — наверно, командир. В лихо заломленном берете, без трещотки, с автоматом на локте.
Лесь тоже рвался вперед без задержки: встать впереди Вельки, заслонить! Он же не хищник, не страшилище, он ручной! Потом вскочить на него: «Велька, вперед!» И не догонят. А стрелять побоятся!
Лесь был в пяти метрах от Вельки. Автоматчик — тоже, только ниже по склону. Он остановился. Лесь увидел его лицо. Гладкое, ленивое, со спокойными глазами. Со скошенным на сторону подбородком и кривыми губами — словно автоматчик жевал резинку. Может, и жевал... Он поднял черный маленький, будто из «Детского мира», автомат.
— Не на-адо!!
Лесь понял, что не успеет к Вельке. Он ломился теперь сквозь низкий орешник прямо к стрелку.
Велька перестал стрекотать, и трещотки смолкли. Из автоматного ствола выскочила тусклая оранжевая вспышка, и он будто заквакал — редко, негромко.
Лесь сумел оглянуться в своем стремительном движении. От Вельки летели желтые клочья, и у него подламывались суставчатые ноги.
Отчаяние и режущая обида в долю секунды превратились в тугую ярость. Она — как пружина — метнула Леся в воздух. И он в полете ударил автоматчика головой под грудь, ниже задравшегося черного ствола.
Они вдвоем покатились по склону. Лесь — в беспамятную черноту. Он успел еще почувствовать, как в грудь ему вдавился дырчатый камешек: не больно, а словно о чем-то напомнил. И — все...
Первый раз Лесь пришел в себя на больничной койке. Рядом хлопотали медсестра и мама.
Ничего не болело, только руки и ноги были совершенно бессильные. И очень было жаль Вельку. Лесь все помнил. Он заплакал. Мама шепотом начала уговаривать его, а медсестра принесла маленький блестящий шприц. Лесь безропотно дал уколоть себя, всхлипнул еще и уснул. До утра.
А утром его на машине с красным крестом увезли домой.
Дело в том, что Лесю повезло с медициной. Первым врачом, к которому он попал, оказался молодой веселый дядя Андрей — сосед и знакомый. Он жил в том же квартале, что и Лесь.
Дядя Андрей сразу успокоил маму: ничего опасного, нервный шок, потрясение, скоро пройдет. Ночь пускай Лесь проведет в больнице, а потом главное — не волновать, не расспрашивать. Пару дней пусть не ходит в школу.
Дома Лесь попал под опеку Це-це. Мама, повздыхав, ушла на работу, дядя Сима — по своим делам. Це-це не приставала зря. Ходила на цыпочках в соседней комнате и только изредка спрашивала через дверь: не хочет ли чего-нибудь Лесь? Холодного грушевого морса, молока или яблока?
Лесь лежал и ничего не хотел. Приходили Пират и дядя Шкип, ласкались, жалели Леся. Желтый Кузя иногда прыгал к нему на грудь, стрекотал вопросительно:
— Что с тобой?
Лесь через силу улыбался:
— Все нормально...
Кузя был очень похож на Вельку, если на того смотреть издалека.
Теперь не на кого будет смотреть...
И опять вспомнилось, как летели от Вельки желтые клочья. А потом — лицо автоматчика со скошенным подбородком и кривыми губами. И с пустыми глазами. У Вельки глаза были человечьи, а у этого...
В обед приходили мама и дядя Сима. Чтобы не тревожить их, Лесь поднялся, съел полтарелки супа и даже сел за книгу — прочитанную вдоль и поперек «Занимательную астрономию». Сказал, что чувствует себя вполне нормально, только жаль кузнечика.
Но мама сказала, что Лесь еще болен. Вот какой он устроил себе день рождения... Нет-нет, она его не упрекает, наоборот, поздравляет с десятилетием. Но лучше перенести этот праздник с сегодняшнего дня на воскресенье. Лесь не спорил, ему было все равно.
Мама и дядя Сима ушли. Це-це осторожно шуршала за дверью.
Лесь опять лежал. То просто так, то лениво поигрывал с Кузей. Иногда думал: «Отчего же не приходит Гайка? Обиделась за вчерашнее? Или не пускают?» Но думал без тревоги.
Когда завечерело, пришел Вязников.
Лесь не удивился.
Вязников не вошел в дом, а стукнул по стеклу открытого окошка.
— Здравствуй, — устало сказал Лесь. — Видишь, я не успел спасти Вельку.
— Знаю... Я тоже не успел. Я ведь бежал недалеко от тебя.
— Да? А я и не видел.
— Конечно. До того ли тебе было...
Помолчали.
— Зато я подобрал вот что... — Вязников протянул через подоконник излучатель. Банка была истерзана, помята, но... не расплющена. Кто-то вернул ей выпуклую, хотя и неровную форму.
— Ты, что ли, выправил? — слабо улыбнулся Лесь.
— Ага. Полдня старался.
— Спасибо. Только зачем это теперь...
В банке не было ни тяжести, ни теплоты. Пустая жестянка. Вязников мог бы обидеться. Но сказал серьезно:
— Мало ли... Никто ничего не знает до конца...
Лесь вспомнил:
— А что с твоей бабушкой?
— Теперь более или менее... Ночью пришлось повозиться, но лекарство помогло. Спасибо тебе...
— Ладно... — вздохнул Лесь. И хотел спросить: «А как ты узнал про Вельку?» Но почему-то не решился, сказал про другое: — Гайка не приходит. Отчего бы это...
— Она же оба колена вчера содрала, ее на руках домой унесли. Она ведь тоже бежала к Вельке...
— Я и про это не знал!
Вязников сказал опять:
— До того ли тебе было...
— Это ты предупредил Гайку?
— Да, по пути.
Лесь уже совсем собрался с вопросом: «Откуда ты узнал про Вельку-то?» Но Вязников словно догадался. Заспешил:
— Побегу, а то бабушка там одна... — И пропал.
Лесь повертел в руках пустой излучатель, бросил на постель. Посидел у окна. Солнце — неяркое, оранжевое — уже висело над домом Ашотика.
Ашотик все болеет. Непонятной тихой болезнью без температуры и кашля, без всяких страданий. Просто лежит, и ничего ему не надо. Даже с Денисом играет редко...
Старые дедушкины часы в соседней комнате пробили три четверти седьмого. Мама на своей почте работает до семи, придет в восьмом часу. Дядя Сима тоже еще не появлялся. Лесь не скучал, но и радости у него не было на душе. Так, равнодушие какое-то.
А вечер наступил ясный, с желтым закатным небом, с алым свечением в редких перистых облаках. Но и на эти облака не хотелось нынче смотреть.
- Предыдущая
- 26/122
- Следующая
