Искупление - Михайлов Сергей - Страница 7

• Предыдущая
• 7/15
• Следующая

Кузнец гремел, забыв о всякой осторожности.

— Твоё слово для меня закон! Всё для тебя сделаю, ибо ты — брат мой! Говори, куда присылать людей?

— Недалеко от Лобного места есть одинокая гробница. Её владелец — некий Иос, купец, член городского совета.

— Знаю купца, — кивнул кузнец. — Я дважды выполнял его заказ.

— Ровно через час я буду ждать твоего брата с людьми возле этой гробницы.

— Клянусь, через час он будет там! — воскликнул кузнец и с силой тряхнул руку другу. Потом пытливо взглянул ему в глаза. — Ответь мне, Адус, на один вопрос.

— Рад буду ответить на сотню, кузнец.

— Правда ли, что ты предал того бродячего колдуна, что ходил босым по морю, в руки Верховного Жреца?

— Он не колдун, — горячо возразил Адус, — он святой… наверное. Да, я предал его.

Кузнец долго смотрел другу в глаза и морщил огромный лоб. И вдруг лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Я верю, мой друг Адус никому не причинит зла, всё что он делает — во благо. Ведь так, Адус?

— Хотелось бы надеяться… — прошептал казначей и отвернулся. Спазм сдавил его горло.

— Прости, если вторгся в запретную область, — понимающе произнёс кузнец и слегка хлопнул друга по плечу.

Адус встал.

— Мне пора, — заявил он. — Прощай, кузнец. Я должен успеть до рассвета.

— Прощай, друг. Двери моего дома всегда для тебя открыты. Помни это.

Темень ночная поглотила Адуса, путь которого лежал к гробнице Иоса из Маревии. Кузнец, вышедший следом, направил стопы свои прочь от Священного Города — туда, где тропа терялась среди скал отвесных. Только он ведал, где скрывается шайка отчаянных разбойников, над которыми главою был брат его кровный.

Волею судьбы Адус укрылся под сенью того самого платана, где совсем ещё недавно скрывался Вифокур. Гробница Иоса, ставшая местом погребения Учителя, отсюда видна была как на ладони.

Неумолимо летело время. Вот уже восток побледнел, засветился таинственным, едва заметным намёком на день грядущий — близился час рассвета. Ожидание медленно превращалось в пытку…

Холодное острие кинжала коснулось шеи его и на сонной замерло артерии.

— Имя! — властный потребовал голос.

— Адус, — хрипло ответил он.

Клинок исчез. Адус обернулся, холодный пот вытирая со лба. То были «призраки» — так называли разбойников горожане. Появляясь бесшумно, незаметно, из-под земли словно, там и тогда, где и когда их менее всего ожидали, и также бесшумно и неведомо куда исчезая, они действительно походили на призраков, неких злых духов из потустороннего мира. Во главе их стоял атаман, с чьей-то лёгкой руки прозванный «ирийским Робином Гудом», и лишь очень немногие — и Адус в их числе — знали, что он и известный всему Священному Городу кузнец — братья родные.

Адус сразу узнал его. Как две капли воды походил атаман на старшего брата своего — и статью, и ростом, и размахом плеч богатырских, но был он чуть стройнее, изящнее, да в движениях более порывист. Борода чёрная обрамляла гордое лицо, взор орлиный буравил насквозь, заставляя Адуса ёжиться и трепетать. «Призраки» — было их более двух десятков — безмолвным кольцом древний окружали платан.

— Ты хотел видеть меня, — произнёс атаман, играя хлыстом. — Так передал мне брат.

— Мне нужна помощь двадцати крепких мужчин, — уклончиво ответил Адус. — Помощь, которая останется в тайне.

— Ты — друг моего брата, и я сделаю всё, что ты захочешь, — учтиво произнёс атаман. — Говори!

— Иди за мной, атаман.

Адус приблизился к гробнице Иоса и остановился.

— Прикажи людям твоим отодвинуть этот камень! — указал он на валун, загораживающий вход в гробницу.

Усмехнулся атаман: знал он, что осквернение чужой гробницы каралось наказанием розгами на базарной площади Священного Города, в полдень, при большом скоплении народа. Теперь он понял, почему человек этот обратился за помощью к «призракам»: противозаконное деяние должны вершить лишь те, кто сам стоит вне закона. «Призраки» же ко всему прочему сохранят тайну лучше кого бы то ни было другого.

Сделал знак атаман своим людям, бросились те бесшумно выполнять безмолвный приказ. Отодвинуть камень в сторону от входа делом было нелёгким: желоб, по которому катился камень, имел значительный уклон вверх. Такая работа под силу была лишь крепким, здоровым мужчинам — именно такими и оказались разбойники, помощью которых решил воспользоваться Адус.

Вход был свободен, Адус зажёг факел и вступил в каменную Обитель мёртвых. Тяжёлый, густой воздух, пахнувший в лицо ему, напоён был ароматами благовоний и пряных трав. Пламя факела выхватило из мрака неглубокую нишу, выдолбленную в дальней стене, — там тело Учителя покоилось. Адус шагнул вперед.

На неподвижном лице мёртвого лежала печать безмятежности и покоя, ни единой тени недавних страданий и тревог не отразилось в чертах его, веки были опущены, но сквозь них увидел вдруг Адус горящий огнём неземным взор — или только показалось ему?

«Он святой!..» — словно кинжалом острым, резанула мысль.

С низко опущенной головой вышел на волю Адус. Долго молчал, обо всём на свете забыв. «Призраки» терпеливо ждали, выстроившись полукольцом перед входом в гробницу.

На востоке занималась заря.

— Скоро рассвет, — нетерпеливо произнёс атаман, Адуса выводя из задумчивости. — Нам пора уходить.

Адус кивнул.

— Спаси вас Бог, добрые люди, — сказал он, к сердцу прикладывая руку. — Помощь ваша не имеет цены.

Расхохотался атаман.

— Ты первый, кто назвал нас добрыми людьми! Запомни: ты всегда можешь рассчитывать на «призраков».

Адус вынул мешочек о золотыми монетами.

— Возьми, атаман, в знак благодарности моей.

Грозно сдвинул брови атаман.

— Золото? Ты смеёшься надо мной, человек! Спрячь, и не оскверняй более блеском его нашего бескорыстного деяния. У «призраков» тоже есть понятия о чести.

Они исчезли так же внезапно, как и появились. Лишь зияющий пустотой вход в гробницу напоминал о недавнем их присутствии — они не оставили даже следов.

Багровое зарево ползло по небосклону с востока, ночной рассеивая мрак и возвещая о зачинающемся дне. Земля пробуждалась, судорожно сбрасывая покровы ночи.

Адус поспешил к Городу. Спустя час, когда совсем уже рассвело, но горожане всё ещё пребывали в сладком неведении предутреннего сна, вернулся он, везя с собою старую, рассохшуюся телегу, запряжённую чахлым, полуживым мулом. Бережно, словно ребёнка, вынес из гробницы тело Учителя, положил в телегу, сверху прикрыл охапкой сена. Скатил огромный валун по желобу вниз и повернул к Городу.

Тело Адус спрятал в своей хижине.

Минувший катаклизм, потрясший Священный Город, по капризу судьбы обошёл стороной Обитель ирийского Иерарха — дворец Верховного Жреца. Странным казалось и то, что Храм, в руины обратившийся, соседствовал с обителью Иерарха: лишь расстояние полёта стрелы разделяло их.

Верховный Жрец, возглавлявший ирийскую Церковь, являлся также Магистром Священного Ордена меченосцев, каковой Орден вобрал в себя наиболее преданных и фанатичных поборников господствующей Церкви и представлял собой воинственную организацию, опирающуюся на железную дисциплину её членов, слепую веру в Единого Бога и преданность Магистру. Меченосцы боролись с любыми проявлениями ереси, которые способны были подорвать основы ирийской Церкви и признавались опасными её иерархами, но правосудие мог вершить только Наместник Императора; именно меченосцы сыграли решающую роль в поимке «опасного лжепророка-еретика», в узком кругу его последователей именовавшегося не иначе как «Учитель». Суд Наместника лишь завершил начатое Орденом.

Наместник не вмешивался в дела Ордена, справедливо полагая себя стоящим вне и выше внутрицерковных раздоров и распрей, а также войны с ирийскими еретиками, воинственность же меченосцев никогда не распространялась на представителей императорской власти, и ни разу не было столкновения между меченосцами и воинами Императора. Каждый делал своё дело, стремясь лишь к одному — к поддержанию порядка в государстве и сохранению существующей власти. Ирийское царство, как верный вассал могущественной Империи, считалось образцовой колонией, где народ жил в смирении и богобоязни, и за умелое правление Наместник не раз поощрялся, получая ценные награды из рук самого Императора.

• Предыдущая
• 7/15
• Следующая