Глобальное Телевидение - Мидянин Василий - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
— Погодка на улице, — наконец нарушил траурное молчание звукооператор, поймав взглядом пробившийся через огромное пыльное окно солнечный луч. — Благодать. — Он замолчал, явно не зная, о чем говорить дальше.
— Да, — вяло поддержал ассистент. Судя по всему, он тоже был слегка обескуражен развитием разговора. — Сейчас бы на свежий воздух. С кайлом на уголек. Или вагоны разгружать. А то сидишь весь день в бетонной коробке, как проклятый…
— А ты ощущай глубокое удовлетворение от результатов проделанной работы, — усмехнулся звукооператор, приступая к макаронам. — Рейтинги повышаются. Видел? Начинаем по отдельным позициям бить первый канал.
— И чего? — безжизненно поинтересовался ассистент Режиссера. — Думаешь, зарплату накинут? Нам бы спонсора крутого. Какого-нибудь арабского шейха. Или отечественный нефтегазовый концерн…
— Я только не совсем понимаю — с чего вдруг? Видал, какой скачок за несколько месяцев? Сто процентов! А передачи все более и более дебильные.
— Народ катастрофически тупеет, — охотно подсказал ассистент. Эта тема явно была ему близка.
— Да нет, при чем здесь народ! — отмахнулся звукооператор. — Народ просто подсаживается на телевизор, как на иглу. Лопает, что дают. А вот почему он лопает этого дерьма все больше и больше? Как ты думаешь, Мидянин, может такое быть, что какие-то особые эфирные технологии…
— Хат-шеп-сут!
Больше они не разговаривали.
После обеда они вышли в рекреацию перед столовой. Звукооператор остался выкурить ритуальную послеобеденную сигарету, а некурящий ассистент режиссера прямиком отправился в проекционную за свежими видеоматериалами.
Едва только звукооператор щелкнул зажигалкой, как его ухватил за локоть пробегавший мимо монтажер:
— Толстый, покурим!
— Еще чего, — недовольно отозвался звукооператор. — Свои надо иметь. Может, еще снегу зимой попросишь?
— Веришь — уже неделю забываю купить! — покаялся монтажер. — Башка совершенно не тем забита. Теща, дача, ремонт, сын разгильдяй, Борода на меня орет каждый день… Пробегаю мимо киоска на автопилоте, как лунатик.
— Ну вот сейчас сходи в вестибюль и купи себе пачечку, — рассудительно проговорил звукооператор. — Заодно и меня угостишь.
— Дык это же на первый этаж спускаться надо! — талантливо изобразил панику монтажер. — А обеденный перерыв не резиновый. Ко мне уже хвост из коридора, еле пожрать отпросился!
— Я тебя однажды на счетчик поставлю, не расплатишься. — Звукооператор все-таки сжалился и протянул коллеге сигарету.
Монтажер прикурил от звукооператорской зажигалки и, с наслаждением выпустив струю дыма, пожаловался:
— Всего неделю работаю для музыкальной редакции, а в голове уже столько дурацких мотивов навязло — как мяса в зубах. И ведь не избавиться от них, не выковырнуть! Чем проще мотив, тем прочнее прилипает, падла. Читаешь «За рулем», а мысленно скачешь по строчкам какой-нибудь бабской песенки, как в дурацком караоке. Дочитал статью до конца — забыл, чем начиналось.
— Зараза, — степенно согласился звукооператор. Излив свои проблемы ассистенту режиссера и плотно покушав, теперь он был готов снизойти до того, чтобы пару минут исполнять роль пресловутой жилетки.
— Сегодня с самого утра в голове что-то совсем примитивное крутится, — продолжал монтажер. — Какая-то идиотская музыкальная фраза, практически голый ритм, словно чьи-то позывные. И главное, никак не могу сообразить, что это такое и где я его слышал. Может быть, ты знаешь? Вот на такой мотив: хат-шеп-сут… — Попытавшись изобразить музыкальную фразу, монтажер внезапно осекся и оторопело посмотрел на звукооператора, словно нечаянно ляпнул какую-то глупость и тут же осознал это.
Звукооператор медленно поднял на него потухший, ничего не выражающий взгляд и устало произнес:
— Хат-шеп-сут.
Бросив в урну недокуренную сигарету, он пошел к лифтам. Монтажер растерянно посмотрел ему вслед, затем с нажимом провел ладонью по лицу, уронив свою сигарету на пол.
— Ч-ч-черт… — выдавил он.
Мотая головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, монтажер двинулся в обеденный зал. Пристроившись с подносом у раздачи, он принялся внимательно изучать висевшую на стене компьютерную распечатку, которая была озаглавлена следующим образом: «Меню хат-шепсут на 11 хатшепсут июня хатшепсут».
Юбилейная игра шла в прямом эфире. Игроки по буквам угадывали заданное ведущим слово, ведущий при помощи язвительных замечаний пытался вывести их из душевного равновесия, чтобы придать игре необходимую остроту, регулярно объявлял рекламные паузы и время от времени призывал невидимых телезрителей сверить с ним часы, чтобы продемонстрировать, что все без обмана. Группа поддержки на невысоких трибунках вокруг сцены смеялась и аплодировала, повинуясь знакам ассистента режиссера, который бегал перед ними пригнувшись, чтобы не попасть в кадр. Рейтинги игры, как обычно, зашкаливали.
Две камеры, дававшие общий и средний планы игрового зала, были установлены на рельсовых тележках, которые толкали по студии ассистенты операторов. Крупные планы ведущего и игроков обеспечивали еще три камеры. Приникшие к видоискателям операторы держали картинку в соответствии с указаниями режиссера программы, которые они получали через наушники. В углу, скрытые от взора камер зрительскими трибунками, мерцали технические мониторы, на которые выводился сигнал, поступающий в эфирную студию и на запись для повторного показа. Игроки и ведущий плавились под ослепительным светом софитов, поэтому время от времени гримеры, дождавшись сигнала режиссера, выныривали снизу и промокали им лица салфетками. Предварительно режиссер переключал картинку на зрителей или на крупный план того из игроков, который в настоящий момент был в порядке.
Во время рекламной паузы один из операторов крупного плана негромко проговорил в гарнитуру:
— Борода, что с моей картинкой? Правый верхний угол.
— Полный порядок, — раздался в наушниках голос режиссера. — А что случилось?
— Да нет, ерунда, — сказал оператор. — Черная точка появилась.
— Наверное, с визиром что-нибудь. На мониторе ничего нет.
— Ладно. Но ты все же присматривай за моей картинкой.
На техническом мониторе допрыгали любители фанты, и программа продолжилась.
— Вращайте барабан!.. — возгласил ведущий.
Оператор сделал наезд на ведущего. Черная точка в углу экрана раздражала, не позволяла сосредоточиться на картинке. Хотелось залезть в видоискатель пальцем и отскрести ненавистное пятнышко.
Второй оператор, дававший крупный план игроков, невозмутимо жевал жвачку. Черной точки в углу своей камеры он не заметил сразу, поэтому не сумел уловить момента, когда она начала пульсировать — мягко, ритмично, успокаивающе. Однако спустя несколько мгновений он машинально стал жевать в такт навязанному извне ритму. Еще через несколько секунд его нижняя челюсть отвисла, взгляд утратил осмысленность, плечи опустились. Жвачка вывалилась у него изо рта и упала на пол.
Когда оператор окончательно утратил контроль над камерой, она начала медленно смещаться влево. Оператор шел за ней, безвольно переступая ватными ногами. Его взгляд был прикован к мерцающей в правом верхнем углу видоискателя черной точке.
— Борода! Борода! — вполголоса забормотал в гарнитуру оператор общего плана, почувствовав неладное: его начало мутить, пальцы свело судорогой, руки отказывались повиноваться.
— Хат-шеп-сут, — успокаивающе шепнули наушники. — Хат-шеп-сут.
— Хат-шеп-сут, — согласился успокоившийся оператор.
Его камера стала панорамировать вправо. Оператор, не отрываясь, сосредоточенно наблюдал за мерцающей в правом верхнем углу черной точкой, поэтому не отреагировал, когда в кадр попала четвертая камера, за которой находился еще один оператор с остановившимся взглядом.
Камеры медленно разворачивались и передвигались, занимая четко определенные, специально рассчитанные места в узловых точках пространства студии, готовясь превратить ее в топологически активный объект.
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
