Жизнь или смерть - Мэрфи Уоррен - Страница 2
- Предыдущая
- 2/36
- Следующая
Внезапно Буллингсворт почувствовал прилив гордости за свою страну, которая гораздо больше делает для борьбы против разложения нации, чем кажется на первый взгляд.
И лишь одна вещь беспокоила его, а именно раздел, где для предполагаемого повышения зарплаты предусматривалось одобрение какого-то Фолкрофта. Что такое этот Фолкрофт? Или кто такой?
Все сотрудники Лиги его уровня получали четырнадцатипроцентную прибавку, и лишь он был вынужден довольствоваться всего двумя с половиной процентами – поправкой на инфляцию. Он решил, что это не должно его волновать, поскольку о подобной несправедливости ему и знать-то не положено.
Он просто выкинет это из головы. И если бы он действительно поступил так, то, скорее всего, продолжал бы спокойно жить, получая свои 2,5 процента поправки на инфляцию.
Но, встретив чуть позже президента Трастовой инвестиционной компании Большого Майами, Буллингсворт переменил решение и поинтересовался, почему это ему выплачивают только два с половиной процента прибавки. Президент, который считал себя специалистом в области производственных и человеческих отношений, с извинениями сообщил ему, что никто из сотрудников Лиги по благоустройству не получил больше.
– Вы уверены? – переспросил Буллингсворт.
– Даю вам слова банкира. Разве я когда-нибудь вам лгал?
И тогда Буллингсворт решил выпить. Мартини. Двойное. Потом еще. И еще одно. А когда пришел домой, то сказал жене, что вышибет из нее душу за один только намек, будто он пьян, после чего заявил, что она была чертовски права и в банке действительно держат его за дурака. Затем сменил пиджак, аккуратно переложил записную книжку во внутренний карман и выскочил из дома с криком, что «еще покажет этим сукиным детям, кто такой Джеймс Буллингсворт».
Сначала он решил обратиться в «Майами Диспэтч», чтобы сообщить все известные ему о Лиге факты. Но тогда его могут уволить. Потом собрался было пойти к президенту банка, но, поразмыслив, передумал. Хотя это и даст ему вожделенную прибавку, но на каком-нибудь этапе президент обязательно ему отомстит.
Единственно правильный план действий открылся ему, только когда он перешел к бурбону. Бурбон обострил его ум, помогая подняться до такой высоты осмысления человеческих отношений, о которой после джина с вермутом не приходилось даже мечтать.
С помощью бурбона он постиг, что в этом мире – каждый за себя. Таков закон джунглей. И он, Джеймс Буллингсворт, был идиотом, полагая, что живет в цивилизованном обществе. Идиотом. Знает ли об этом бармен?
– Боюсь, придется вам больше не наливать, мистер, – сказал бармен.
– Значит, и ты идиот, – с трудом выговорил Буллингсворт. – Остерегайся повелителя джунглей, – предупредил он бармена и вдруг вспомнил одного чиновника из Майами-Бич, который, выступая однажды на устроенном церковной общиной пикнике, заявил, что рад видеть, как молодые люди, вроде Джеймса Буллингсворта, включаются в общественную жизнь. Буллингсворт решил позвонить этому человеку.
– Слушай, приятель, а почему бы нам не поговорить об этом утром? – поинтересовался чиновник.
– А потому, солнышко, что утром тебя может не оказаться дома. Следующее дело, намеченное к слушанию в суде, будет твоим. По обвинению в том, что ты наживался на счетчиках оплачиваемого времени стоянки автомобилей.
– Может, лучше не стоит об этом по телефону? Где мы можем встретиться?
– Я хочу за свою информацию миллион. Чистоганом, приятель, потому что таков закон джунглей.
– Знаешь аллею в Майами-Бич? Если встретиться в самом дальнем конце?
– Знаю ли я аллею? А вот знаешь ли ты, что ваши ребята планируют построить на Ки-Бискейн? Знаю ли я аллею?
– Послушай, парень, встречаемся в конце аллеи, на пляже возле отеля «Ритц». Сможешь через час?
– Да я буду там уже через пятнадцать минут!
– Нет, постарайся, чтобы с тобой ничего не случилось. Похоже, у тебя действительно имеется что-то стоящее.
– Стоящее ровно миллион, – заплетающимся языком договорил Буллингсворт. – Миллион долларов. Он повесил трубку и, проходя мимо стойки, сообщил бармену, что еще вернется, купит этот бар со всеми потрохами и вышвырнет отсюда к чертям собачьим его ирландскую задницу. При этом он помахал перед носом бармена записной книжкой со своими каракулями.
– Вот оно, дружок, все здесь. К черту вышвырну отсюда твою ирландскую задницу! И стану самым страшным политическим тигром в этих политических джунглях. В другой раз ты три раза подумаешь, прежде чем затыкать рот Джеймсу Буллингсворту. Где здесь дверь?
– Вы как раз к ней прислонились, – сообщил бармен.
– Точно, – удивился Буллингсворт и отчалил в теплую, влажную ночь.
Свежий воздух немного прочистил ему мозги, и когда он достиг пляжа, то почти протрезвел. Поддев носком ботинка песок, он глубоко втянул в себя соленый морской воздух. Кажется, он поступил несколько опрометчиво. Он посмотрел на часы. Хорошо бы еще выпить. Это было бы просто отлично! Может, все-таки стоило пойти к президенту банка? Буллингсворт все бы ему объяснил, и они приняли бы взаимоприемлемое решение.
Из открытого окна гостиницы доносился голос Бет Мидлер. Буллингсворт услышал звуки приближающейся моторной лодки. В это время пляж был обычно ярко освещен. И действительно, вокруг горел яркий свет, лишь тот участок аллеи, где стоял Буллингсворт, тонул в темноте. Рядом дышала черная громада океана, и только на горизонте, словно плавучий остров, светился огнями корабль.
И тут раздался шепот:
– Буллингсворт? Это вы?
– Ага. А это вы?
– Да.
– Где вы?
– Не имеет значения. Информация при вас?
– При мне.
– Вы кому-нибудь еще говорили о ней?
Внезапно окончательно протрезвев, Буллингсворт принялся судорожно обдумывать ответ. Если сказать, что знает кто-то еще, получится, будто он задумал шантаж. Хотя что же это такое, как не шантаж?
– А какая разница? – наконец произнес Буллингсворт. – Поговорим об этом в другой раз. Я больше никому не скажу. А мы встретимся завтра.
– Выкладывайте, что там у вас!
– Ничего. Я не захватил с собой.
– А это что за записная книжка?
– Ах, это? Господи, да просто блокнот для заметок. Я всегда ношу его с собой – на всякий случай.
– Дайте посмотреть.
– Нет, – сказал Буллингсворт.
– Надеюсь, вы не хотите, чтобы я взял его силой?
– Но это всего лишь мои заметки! Заметки, которые я сделал.
– Дайте сюда!
– Да тут ничего нет. Правда! Действительно ничего! Послушайте, с минуты на минуту сюда должны приехать мои друзья. До скорой встречи. Лучше увидимся завтра, – лепетал Буллингсворт. – Извините, что побеспокоил такого важного человека в столь поздний час.
– Дай сюда записную книжку, Джеймс. – Человек говорил тихо, но в голосе его звучала угроза. Только сейчас Буллингсворт различил слабый европейский акцент. – Ты горько пожалеешь, если мне придется взять ее самому.
Голос звучал так страшно, что Буллингсворт, как младенец, покорно пошел в темноту.
– Здесь всего лишь заметки, – бормотал он.
– О чем?
На Буллингсворта пахнуло одеколоном с ароматом сирени. Мужчина был ниже его на целый дюйм, но намного плотнее, и в тоне его – или в манере говорить – было что-то властное. Конечно же, это был вовсе не тот чиновник, которого ждал Буллингсворт.
– Просто заметки, – снова повторил Буллингсворт. – На основе компьютерных распечаток в Лиге по благоустройству.
– Кто еще знает о них?
– Никто, – ответил Буллингсворт, сознавая, что спасает своей секретарше жизнь, в то время как его собственной, похоже, вскоре придет конец. Он ощущал себя словно бы зрителем. Он уже знал, что именно произойдет, и ничего не мог поделать, поэтому безучастно, словно со стороны, наблюдал свои предсмертные мгновения. Это было совсем не страшно. Тут присутствовало нечто сильнее страха, просто смиренное осознание неизбежного.
– И даже ваша секретарша, мисс Карбонал?
– Мисс Карбонал, знаете ли, из тех, кто ничего не желает видеть, ничего не желает слышать – просто отсиживает на работе с девяти до пяти, получает жалованье и спокойно идет домой. Кубинцы, они все такие.
- Предыдущая
- 2/36
- Следующая
