Заманчивая мишень - Мэрфи Уоррен - Страница 11

• Предыдущая
• 11/53
• Следующая

В этом лаконичном, написанном жестким телеграфным стилем сообщении таился кошмар. Смит с трудом сглотнул.

— Опять то же самое, — произнес он.

Главный хирург Массачусетского военного госпиталя Кевин Пауэрс мыл руки, готовясь к намеченной операции. Неожиданно в двери появился главный администратор и только и успел вымолвить:

— Президент...

Несколько мужчин в строгих костюмах и темных очках втолкнули его внутрь — дверь при этом широко распахнулась, — схватили Пауэрса за синий хирургический халат и потащили в операционную.

Перед лицом хирурга блеснул золотистый значок.

— Секретная служба, — отрывисто произнес один из мужчин.

Перед Пауэрсом с ошеломляющей ясностью возникла картина происшедшего.

— Президент? — выпалил он.

— Рана в голову.

— Господи.

Агенты ввели бледного, двигавшегося, будто заводной, Пауэрса в двустворчатую дверь операционной.

Врач запротестовал.

— Вы не прошли санобработки.

— Нет времени, — ответил агент. — Вот он. Спасите его, пожалуйста.

Пациент уже лежал на операционном столе. Охранники подготовили его, сняв дорогой костюм и белье. При этом они скрипели зубами, сдерживая слезы ярости и безысходности.

Тело лежало совершенно неподвижно, лишь чуть покачивалось, когда к нему прикасались.

— Это что — огнестрельная рана?

— Выстрел в голову, — отозвался агент.

Пауэрса подвели к пациенту. Когда его взгляд упал на рану, он понял, что надежды нет. По крайней мере на восстановление мыслительных способностей.

Пуля обнажила розовато-серую массу мозга. Она вяло пульсировала. Электрокардиограф начал выписывать дрожащую синусоиду, сопровождаемую частыми гудками.

— Плохо дело, да? — со слезами в голосе спросил агент.

— Принимаемся за работу, — угрюмо сказал Пауэрс, надев перчатки и взяв скальпель.

Он осторожно сдвинул окровавленные волосы. Все ахнули, а врач мучительно поморщился: рана оказалась больше, чем можно было предположить.

Электрокардиограф вдруг загудел — негромко, непрерывно, жутко. Медсестра сказал:

— Ровная линия.

— Оживите его! — выкрикнул один из агентов.

— Успокойтесь, — отозвался Пауэрс.

— Мы не можем его потерять!

— Очень сожалею. Он умер.

Чьи-то сильные руки схватили Пауэрса за плечи.

— Спасите этого человека! — хрипло произнес кто-то с ожесточением.

— Его невозможно спасти, черт побери! Третья часть мозга превратилась в пульпу. Если я верну его к жизни, он будет увядшим растением. Вы этого хотите?

Никто не ответил. Руки, сжимавшие плечи врача, одна задругой разжались. Агенты, не стесняясь, плакали. Один из них почему-то мерно колотил кулаками по белой кафельной стене, покуда она не окрасилась кровью.

Прикрыв чистой простыней неподвижное тело, оскверненное насилием, доктор Кевин Пауэрс был способен лишь тупо думать, что вошел в историю.

Однако ему тоже хотелось от безысходности молотить по стене трясущимися кулаками.

Журналисты и толпа любопытствующих прождали еще часа два возле госпиталя на холодном декабрьском воздухе. Никаких сообщений. Из-за отсутствия фактов рождались слухи. Они становились все безрадостнее, и надежда на то, что Президент выживет, потихоньку умирала.

Небритый мужчина в летных очках и бейсбольной кепочке то и дело твердил: «Сегодня я стыжусь быть американцем. Стыжусь быть американцем». С его замерзших пальцев свисала видеокамера. Время от времени он снимал ошеломленные лица.

В начале третьего часа Пепси Доббинс выскочила из такси и стала протискиваться сквозь толпу. Все стояли, как овцы, обратив взгляды на верхний этаж зданий. Кое-кто склонял голову в печали или молитве.

Пепси протиснулась к воротам госпиталя, которые охранялись стоявшими навытяжку полицейскими с каменными лицами. За ней следовал оператор с камерой.

— Пропустите! Я Пепси Доббинс.

— Вход воспрещен.

Девушка отчаянно заспорила.

Над зданием раздался шум вертолета. Все взгляды обратились вверх. Пепси, чтобы лучше видеть, сделала шаг назад.

Большая оливково-зеленая с черным машина величественно опустилась на крышу госпиталя и скрылась из виду. Меньше чем через сорок секунд она поднялась снова и величаво полетела в сторону аэропорта.

— ВМФ-1, — прошептал кто-то. — Вертолет Президента.

— Может, он жив, — произнес другой.

— А может, его тело переправляют в Вашингтон, — уныло откликнулся третий.

Пепси резко обернулась к полицейским и спросила:

— Куда отправляют Президента?

— Обратно в Вашингтон, — безжизненным голосом ответил один из них.

— Я требую аудиенции у директора госпиталя! — заявила журналистка.

— Весьма сожалею.

— Требую сведений.

— Вы знаете то же, что и мы.

— Жив Президент или мертв?

— Неизвестно.

— Начинается утаивание? Да?

— Никакого утаивания, — резко отозвался другой полицейский.

— С чего вы взяли? Значит, вы знаете больше, чем говорите?

— Отстаньте, — чуть ли не хором ответили оба полицейских. Потом сомкнули губы и ничего не выражающими глазами уставились поверх Пепси Доббинс в пустоту.

Девушка пробилась к телефону-автомату и позвонила в вашингтонский отдел новостей АТК.

— Президент скончался.

— На сей раз ты получила подтверждение?

— ВМФ-1 сел на крышу госпиталя и тут же поднялся снова. Полетел в аэропорт.

— Ты уверена, что на борту находится труп Президента?

— Пленку ты видел. Остаться в живых после такого выстрела невозможно. Массачусетский военный госпиталь — один из лучших в стране. Будь Президент жив, его не посмели бы тронуть с места.

— Пепси, материал очень важный, нельзя выходить с ним в эфир без подтверждения.

— Идиот! Хочешь, чтобы Си-эн-эн снова нас обскакала?

— Хочешь опять предстать дурой перед всей Америкой? — парировал завотделом.

— То была не моя вина. А этого болвана-техника.

— Не клади трубку.

Журналистка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, отсчитывая секунды. На сей раз она не даст себя обскакать. Даже если для этого придется подойти к какой-то из съемочных групп и выхватить микрофон.

В трубке снова послышался голос завотделом:

— Белый дом выступил с заявлением.

— Что же в нем говорится?

— Что Президент сегодня обратится к нации.

— Чушь! Мы все видели, как у него слетела верхушка черепа.

— Белый дом дает понять, что он жив.

— Господи! Это же сокрытие сведений! Ты хоть понимаешь, каким значительным становится этот материал?

— Пепси, не горячись. Возможно, речь шла о вице-президенте. Если произошло самое худшее, Президент теперь он.

— Какие позывные у нашего местного филиала?

— Пепси, не смей выходить в эфир без моего разрешения, как в тот раз в Балтиморе.

— Идет утаивание фактов. А я нахожусь в центре событий.

— Послушай, сделаем вот что. Все торчат возле госпиталя, так?

Пепси оглядела толпу широкими злобными глазами.

— Так. Разумеется. Я вижу съемочные группы Эм-би-си, Би-си-эн и «Бокс».

— Возвращайся на место преступления. Посмотри, что можно выяснить там.

— Но ведь материал здесь.

— Нет, материал на ВМФ-1, направляющемся к ВВС-1.

— Может, мне удастся пробраться на борт...

— Вряд ли. Но если имеет место утаивание фактов, материал находится возле библиотеки имени Кеннеди.

— Я с тобой свяжусь, — сказала Пепси, повесила трубку и, заложив в рот два пальца, оглушительно свистнула.

К ней подъехало коричнево-белое бостонское такси.

— К библиотеке Кеннеди! — отрывисто скомандовала она, заталкивая в машину оператора.

Водитель с удивлением уставился в зеркальце заднего обзора.

— Вы не Пепси Доббинс?

— Она самая.

— Не дадите ли автограф? По-моему, вы самая смешная женщина на телевидении.

— Мне непозволительно быть смешной.

— Потому-то вы и смешная.

— Замолчите и поезжайте! — вскипела журналистка.

• Предыдущая
• 11/53
• Следующая