Заговор на Нуич-стрит - Мэрфи Уоррен - Страница 19

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая

Госпожа Бладнер, едва взглянув на стройную полуобнаженную фигуру подружки Джетро, почувствовала сильнейшую депрессию, для преодоления которой решила опять взяться за еду. Угнетенная своим весом и возрастом, она припомнила мужу все его проступки и сообщила, что еще тогда, в 1942 году, прежде чем выходить за него, ей надо было сообразить, что он будет голосовать за эксгибициониста, которому место в тюрьме. Таким людям нет оправдания, они должны находиться за решеткой. Тех, кто проламывает другим головы монтировкой, можно простить: в этом, по крайней мере, нет ничего неприличного.

Госпожа Пигарелло внимательно оглядела человека, за которого голосовал ее муж, и его подругу и тронула супруга за плечо. Когда он обернулся, она плюнула ему в лицо.

Фанфары и барабаны духовых оркестров прогремели приветствие, и к микрофону подошел Джин Джетро. Одинокие аплодисменты подчеркнули тишину зала.

– Привет, ребята! – начал Джетро.

Молчание.

– Я рад, что мы собрались вместе и празднуем победу. Победу не только водителей Америки, победу всего американского народа. Вместе мы свернем горы. И я должен сказать вам: большое спасибо!

Раздалось несколько хлопков.

– Сейчас, по-моему, настало время поговорить об оплате нашего труда. Пилоты водят самолеты и зарабатывают больше тридцати тысяч в год. Докер может за год принести домой восемнадцать тысяч. Если наш водитель зарабатывает пятнадцать тысяч, это считается хорошо. Но я думаю иначе, потому что не вижу большой разницы между человеком, который перемещает грузы по земле, и тем, кто перемещает их, например, с корабля на берег. Нет принципиальной разницы и между водителем, ведущим автомобиль по дороге, и пилотом, ведущим свою машину в небе.

Слишком долго мы воспринимали все это, как должное, слишком долго считали, что пара сотен долларов в неделю – нормальная зарплата. Слишком долго члены нашего союза возвращаются домой измотанными физически и с нервным стрессом, и все это – за пару несчастных сотен в неделю, если удается столько заработать.

Джетро помедлил, давая аудитории возможность осмыслить сказанное.

– Давай, Джин, давай! – раздался в зале женский крик. – Говори дальше!

– Наш профсоюз – самый крупный и влиятельный в стране. В мире.

Зал стал наполняться радостными возгласами. Воздух пронизал одобрительный свист. Аплодисменты стали переходить в ритмичную овацию.

Джетро поднял руку, успокаивая зал.

– Нам говорят, что водитель грузовика не заслуживает двадцати пяти тысяч в год.

Крики радостного изумления. Аплодисменты.

– Но я отвечу им так: если вы хотите есть, если вы хотите пить молоко или содовую, или что-то еще, если вам нужен телевизор или новый автомобиль, вам придется платить водителям по двадцать пять тысяч в год. А водители смогут платить своим представителям – я имею в виду выборных работников – столько, сколько они заслуживают, защищая интересы всех членов профсоюза, От ста тысяч в год бизнес-агентам до ста двадцати пяти – руководителям региональных отделений профсоюза.

Наступила полная тишина. Цифры были чересчур хороши, чтобы быть правдой.

– Многим из вас покажется, что это многовато, что нам столько не заработать. Многие подумают, что это только пустые обещания. Но позвольте задать вам один вопрос: кто из вас верил, что я стану президентом нашего союза? Поднимите руки. Опусти руку, Зигги, ты еще вчера говорил, что мы окажемся за решеткой!

Смех в зале.

– К пятнице вы убедитесь, что очень скоро мы заставим всю страну плясать под нашу дудку. В пятницу вы поймете, почему минимальная зарплата водителя будет не менее двадцати пяти тысяч, если мы того захотим. В пятницу вы увидите, как я это сделаю. Обещаю вам. Если этого не случится, клятвенно обещаю вам тут же подать в отставку. Обещаю. А я всегда выполняю обещания.

Джетро опустил руки и устремил взгляд в зал. Стояла звенящая тишина. Но вот кто-то зааплодировал и зал взорвался. Сцену заполнили женщины, стремящиеся поцеловать руку Джетро. Они отталкивали своих мужей, которые жаждали пожать ту же руку. Заигравшая было духовая музыка потонула в криках и воплях восторга водителей и их жен.

– Дже-тро! Дже-тро! Дже-тро! – скандировала толпа. В толчее с подружки Джетро сорвали блузку, но никто не подумал возмутиться. Все было видно и раньше. И потом, может, это входит теперь в моду.

Получив достаточную дозу обожания, Джетро грациозно ускользнул от своих новообретенных поклонников и подозвал Негронски.

– Зигги, – сказал он, когда они оказались за кулисами, чтобы переговорить, – а где этот делегат из Нью-Йорка?

– Я попросил его прийти.

– И что же?

– Ничего. Он сказал что-то вроде «теперь уже все равно».

– Послушай, что-то он кажется мне странным. О нем рассказывают какие-то непонятные вещи. Так вот, завтра в полдень он должен быть у меня в апартаментах, или пусть его вообще больше не будет. Возьми с собой Пигарелло и ребят из делегации Новой Англии. Пусть слегка замарают руки. Если Бладнер попытается вмешаться, сообщи мне, я с ним разберусь.

– Бладнер наверняка не даст в обиду одного из своих людей.

– По-твоему этот Римо Джоунс похож на человека Бладнера?

– Но у него документы…

– Я доверяю своей интуиции больше, чем чернилам. Бладнер, по-моему, не станет особо возражать, если мы приколотим этого Джоунса на бампер грузовика и въедем в стену. Я в этом уверен.

В среду утренние газеты в своей обычной манере рассказывали об избрании Джетро. Римо решил прочесть заметки Чиуну. Мастер Синанджу обожал газетные истории. Они были так же милы ему, как телесериал – «мыльная опера» – «В предрассветный час», как другие телеспектакли: с плохими людьми и хорошими людьми, с драматическими происшествиями, которые должны произойти и привести к еще более драматическим последствиям, с пикантными причинами событий, которые так и не произошли, и с «песнями» политиков, террористов, деятелей профсоюзов и президентов ассоциаций.

«Песнями» Чиун называл велеречивые высказывания и мысли – сотрясение воздуха, не имеющее ничего общего с реальной жизнью. Чиун говорил, что правда жизни убивает красоту «песен».

– Читай, – распорядился Чиун и опустился на пол в позе лотоса. Складки кимоно живописно обрамляли его хрупкую фигурку.

– Чикаго, – начал Римо. – Заголовок: «Прощайте, пивные животы и еда в придорожных кафе. Привет, расклешенные брюки и новое мышление». Вчера на съезде Международного братства водителей новым президентом профсоюза неожиданно для всех был избран двадцатишестилетний Юджин В. Джетро. Так завершилась напряженная двухмесячная кампания, во время которой Джетро проявил себя зрелым политиком с мягкими манерами. Вот что сказал Джетро нашему корреспонденту:

"Время грубой силы закончилось. Вместе с лошадью и фургоном в прошлое отошел образ грубияна-водителя, всегда готового к драке. Мы – новый профсоюз с новыми принципами отношений. Мы хотим добиться взаимопонимания с окружающим миром. Нас не собьют с избранного пути силы реакции, расизма и беспринципности. Отныне наши грузовики мчатся к лучшему будущему для нас, наших семей и наших соседей.

Результаты голосования дают мне мандат на перемены. Не вдаваясь в детали, скажу, что Америке нужен новый, единый транспортный фронт".

Чиун довольно кивнул.

– Есть там что-нибудь о Вьетнаме? О нем бывают самые красивые песни.

– Очередное наступление наших.

– Читай.

Римо прочел, и Чиун опять кивнул.

– Почему ваше правительство не поддерживает Север? У вас полно денег, почему бы и нет?

– Потому, что там коммунисты, Чиун.

– Коммунисты, фашисты, демократы, монархисты или анархисты – все едино. Главное – победить. Даже ты должен это понимать. Но Америка – страна глупцов. К тому же, пора обедать. Сегодня приготовим утку.

– Жареную?

– Нет, паровую.

– Где же я тебе достану паровую утку?

– Приготовим ее дома. Я добавлю особенных специй.

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая